"Если", 2010, № 5 - Фредерик Карл

Страх мигом набрал силу.

— Вроде симптомов гриппа?

— Грипп тут ни при чем. Следующий вопрос: ты потом не замечал за собой несвойственных поступков? А с Джейн такого не бывало? А те, с кем ты обменивался телесными жидкостями, особенно слюной, вели себя как обычно?

Я ни с кем не обменивался телесными жидкостями, в том числе и слюной. Но сразу вспомнил предшествующий разговору на складе обыск. Меня всего ощупал охранник, причем заставил открыть рот и высунуть язык. И ладони у этого типа были омерзительно скользкие.

У меня сперло дыхание.

— Что… что такое окситорин?

— Не бойся, от него не умирают. Группа, если ты не забыл, состоит из идеалистов. Правда, эти идеалисты прикончат всякого, кто выйдет хоть на два дюйма за границу резервации. — От ее хохотка у меня мороз пошел по коже. — Да, сама знаю, он был тщеславный дурак, но я его любила. Можешь смеяться надо мной… Нет, не станешь, ты ведь и сам в рабах у такой же красивой пустышки. Как я не могла с собой справиться, так и ты…

— Погоди… Что такое окситорин?

Она успокоилась, едва начала излагать сухие факты; из голоса исчез страдальческий цинизм.

— Нейропептид, близкий родственник окситоцина, гормона, который выделяется головным мозгом и гипофизом. Как и окситоцин, окситорин влияет на социальное поведение. В частности, на родительские инстинкты. Если к молодой самке крысы, ни разу не имевшей потомства, подселить чужих крысят, она в течение сорока восьми часов соорудит гнездо и примется кормить подкидышей. Если убрать нейропептид из мозга самки, она и на своих родных детенышей перестанет реагировать, позволит им умереть. То же и с обезьянами. То же и с…

Родительские инстинкты. Вот в чем дело. Вот почему я поил Эрни и Сандру апельсиновым соком и перестраивал их домик. Вот почему навещал пациентов больницы.

Вот почему Джейн, никогда своих детей не имевшая, долгие часы проводит с юными Баррингтонами.

— …давно уже научились делать искусственно, но синтетический препарат надо вводить непосредственно в мозг. А это непрактично, ведь требуется постоянное воздействие на значительную часть населения, поэтому…

— Сволочи! — прокомментировал я шепотом. Хотелось крикнуть, да ярость сдавила горло.

— …Группа раздобыла состав, переключающий гены на создание окситориновых рецепторов. Твоему организму больше не нужно вырабатывать избыточное количество окситорина, достаточно иметь рецепторы, которые позволят извне воздействовать на твой мозг. Правда, восприимчивость к генной модификации у каждого своя, наподобие того, как восприимчивость к холере зависит от группы крови. Вектор-носитель — ретровирус. Он способен проходить через гематоэнцефалический барьер, но прежде всего колонизирует секреты ротовой и носовой полостей. Цель всего этого…

— Вы нас использовали! Нас с Джейн! Вы…

— …получить более доброе, великодушное население. Разве не этого желаем мы все?

Я оторопел от такого сочетания цинизма и идеализма. И ведь она говорила совершенно искренне, в этом не было никаких сомнений. Я пообещал, опять шепотом:

— Не выйдет.

— Уже вышло. И если бы эти подонки, наши лидеры, попробовали на себе, прежде чем сочли Гарольда помехой…

Она заплакала, но мне было плевать. Невидимая удавка отпустила горло, и я заорал:

— Нельзя менять человеку гены без его согласия!

Сразу прекратились всхлипывания, в голосе собеседницы появился холодок:

— Отчего же нельзя? Сам разве так не делал?

Она знала. Они знали. Про Этана.

— Все это я тебе потому рассказываю, что завтра Группа выложит подробности в ЛинкНете. Ты и твоя стареющая Афродита — разносчики, и едва об этом пронюхает пресса, вас засыплют нескромными вопросами, а может, и линчевать захотят. Или забыл, как Группа высказывалась насчет сотрудничества с Джейн по причине ее либерально-левацкой голливудской ориентации? Очень и очень многие поверят с легкостью. А если не поверят, не беда: лучший сенсационализм — тот, которым занимается малое число людей, причем сами эти люди не светятся. Кому как не тебе об этом знать.

— Но почему ты мне…

— Не слушаешь, что ли? Я уже сказала почему. Ты такая же никчема, как и я. Мы с тобой одинаковые, карапуз, у обоих никогда не было шанса получить того, кого любим… будь они прокляты. Им плевать на твою душу, для них всего важнее тело. С телом мне не повезло, а тебе, получается, не повезло вдвойне. Короче, Барри, ты меня понял. Забирай ее сейчас же и уматывай из города.

И она отключилась.

Добрую минуту я стоял и пялился в одну точку, и минута эта показалась мне длиною в век. Я даже не чувствовал тело, которое только что подверглось осмеянию. Но зато лихорадочно работал мозг.

Телесные жидкости. Кровь, сперма, слюна. Джейн вытирает сопли близняшкам, целуется с ними… Не с ними одними, но и с половиной журналистского корпуса на голливудских тусовках. Совершенно ясно, не только нас двоих инфицировали террористы, иначе бы зараза не охватила достаточно большую область. Просто им понадобилось огласить пару имен, и выбор пал на меня и Джейн.

Генетическая модификация по методике Арлена — крайне дорогая процедура, выполняемая по индивидуальным заказам и дающая очень малое число детей-эмпатов. В этом и кроется стратегическая слабость Группы.

Когда на это указала Джейн, Измаил провел грандиозную аналогию с кругами в пруду, которая ничего не прояснила. Но над ним стояли люди гораздо больше знающие, гораздо дальше смотрящие и гораздо умнее действующие. Люди, имеющие план. Люди, готовящие революцию в интересах всего общества.

Группа провела первый этап войны, где вместо пуль — генетически модифицированные зародыши. А теперь начинается новый этап, и генная соматическая инженерия — все равно что ковровая бомбежка.

Злость, как известно, придает сил и храбрости. Я мигом оделся, побросал кое-какие вещи в сумку и спустился к машине. Поскольку шифр ночной собеседницы был для меня недоступен, я решил не брать комлинк — ни к чему лишний риск. Удлинители педалей «лексуса», которыми пользовался Эрни и которые не понадобились Карлосу, слава богу, нашлись в багажнике. Я их поставил и двинул к Джейн. Электронный ключ к воротам и парадной двери я захватить не забыл и через час беспрепятственно пробрался к ее спальне.

А что если она не одна?

Сделав глубокий вдох, я вошел.

— Джейн? Это Барри, не кричи.

— Что?..

— Это Барри. Я включаю свет.

Она сидела в постели, глаза — что блюдца. И она была не одна. Рядом на широченной кровати, уютно свернувшись, спали безмятежным детским сном Баррингтоны-младшие. Волосы разметаны по подушкам, с губ стекает слюна…

— Какого черта?!

И тут у меня отказали ноги. Я схватился за край матраса, опустился на пол, и снова пришлось глядеть на нее снизу вверх.

— Джейн, ты в опасности. Надо уезжать, сейчас же. Пожалуйста, ничего не говори, просто выслушай! Один-единственный раз!

Что-то ее проняло — то ли мой голос, то ли нелепая поза. Пока я пересказывал все услышанное час назад, Джейн не произнесла ни слова. Затекавший в открытое окно воздух шевелил ее светлые пушистые волосы, а над скромной голубой пижамой, будто специально надетой для игры в дочки-матери с маленькими гостьями, шея и лицо пошли красными пятнами, но уже через миг залились смертельной бледностью.

Договорив, я кое-как поднялся на ноги.

— Собирай вещи. Пять минут.

— Не могу бросить близнецов, — произнесла она.

Я хмуро уставился на нее.

— Правда, не могу. Фрида с Джоном в Европе, детей оставили на неделю. К тому же я их заразила уже, наверное. Сам говоришь, слюна…

— О них позаботится Каталина.

— Она в Мексике, тетю хоронит.

Я беспомощно закрыл глаза. Как же все это знакомо!

— Нет, — отрезал я.

— Барри, это мой долг! И Фрида не поймет, если… Господи, да Баррингтоны каждый день получают угрозы. А когда пойдет слух, что они заразны…

Мне вспомнились крысы, которые, не имея своего потомства, заботились о чужом.