Александр Шмаков - Письма из Лозанны

Вся эта деятельность в значительной степени ничтожна и пустячна по результатам, и действительность дает слишком много оснований для пессимистического отношения к настоящему (это не мешает быть оптимистом будущего). Но это мне нравится, этим занятием можно приятно убивать и расцвечивать крайне будничную, серую действительность».{18}

Далее Кувайцев указывает на то, что их общество потребителей займется книжной торговлей, и обращается к Рубакину с просьбой сообщить список лучших книг для народного чтения, добавляя при этом:

«В данном случае нужно иметь в виду фабричное население, безземельное (есть лишь усадебная земля). Книга должна развивать в рабочих понятие о правах человека, о необходимости дружной, сплоченной деятельности для достижения успеха: в этом смысле подходящие книги, вроде «Редкого праздника» Потапенко и др.»

А через год Петр Ефимович Кувайцев, административно высланный в Белорецк за участие в студенческих беспорядках, стал членом марксистского кружка.

Росту количества читательских писем содействовала статья Н. Рубакина «В глубине читающей России», как ответ писателя и книговеда на вопросы корреспондентов. В челябинской газете «Голос Приуралья» она была перепечатана из журнала «Школа и жизнь».

Статья любопытна во многих отношениях, но прежде всего активной пропагандой книги. Н. Рубакин подчеркивает особую, совершенно новую роль интеллигенции в надвигающемся преобразовании России.

«Интересно теперь присмотреться, — говорит он, — какой же именно автор нашел наиболее полный отклик в душе такого интеллигента, выросшего в народной среде и в ней же оставшегося и продолжавшего работать для нее?»

Н. Рубакин приводит слова из письма одного своего корреспондента, который рассказывает, что самое сильное, непередаваемое впечатление произвел на него Глеб Успенский,

«милый, родной, смеющийся и грустный, веселый и тоскующий Глеб Иванович. Читая его, я плакал, негодовал, смеялся, радовался, надеялся…»{19}

«Читая эти и подобные им письма, — их немало, — замечает Н. Рубакин, — невольно чувствуешь, что из народной толпы идет новая сила…»

Страшные годы жестокой реакции после первой русской революции были уже позади. В глубине России, среди рабочего класса и народной интеллигенции назревала новая волна политического подъема. И Н. Рубакин это понял даже по переписке с читателями. Позднее он скажет:

«По поводу наших статей мы стали получать письма от наших читателей. К концу 1911 года у нас уже было около 300 клиентов, к февралю 1912 года — около 1200, к январю 1913 года число их превысило уже 2700».{20}

Н. Рубакин снова выступает со статьей «В глубине российской действительности. Из переписки с читателями», в которой говорит:

«И пишут их (письма. — А. Ш.) люди, несомненно, чуткие и чистые душой и понимающие весь нравственный и психический ужас того тупика, в который ныне искусственно загнана жизнь огромной страны. Не заглохли и не могут заглохнуть души человеческие в искусственно, специально для них создаваемой трясине, и именно в настоящее время идет в их глубинах такая напряженная работа, какая, быть может, давно не шла. Переоцениваются старые ценности, падают все ниже и ниже прежние идолы: многие из них уже свалились, а храмы, для них выстроенные на казенный счет, уже кажутся даже самому мирному обывателю «гробами повапленными». Но без ценностей и без веры ни во что мало-мальски честная и чуткая душа жить не в силах. И она ищет страстно, напряженно, мучительно, хоть сама не понимает иной раз, что с нею».{21}

К статье предпослан характерный эпиграф, освещающий основную цель, ради которой она написана Н. Рубакиным, — слова поэта С. Надсона:

«Друг мой, брат мой, усталый, страдающий брат, — кто бы ты ни был, не падай душой…»

В Швейцарию идут ответы на анкетные вопросы, поставленные Н. Рубакиным в статьях, опубликованных в «Вестнике знаний» за 1913 год и в «Письмах о самообразовании» («Новая жизнь», № 13, 1911 г.).

Конторщик железной дороги из Екатеринбурга Ф. Казаков сообщает, что им прочитаны: «Записки из мертвого дома» Ф. Достоевского, «Обрыв» И. Гончарова, «Герой нашего времени» М. Лермонтова, что он любит книги Н. Гоголя, А. Пушкина, А. Писемского.

Н. Рубакин отвечает:

«Из вашего письма я вижу, что вы читали довольно много, в особенности — беллетристику. Но вас самого, по-видимому, не удовлетворяет ваше чтение и понимание прочитанного. Последнее зависит, главным образом, от общего развития, которого вы достигаете без особого труда при помощи чтения. Но и беллетристику читать с пользой и толком — особое искусство, требующее подготовки».{22}

Он рекомендует ознакомиться со своими книжками: «Письма к читателям о самообразовании» и «Практика самообразования».

Выпускник Чебаркульского двухклассного училища П. Рохмистров сообщает, что прочитал много книг русских писателей, и просит выслать ему программу для дальнейшего самообразования. Н. Рубакин незамедлительно объясняет Рохмистрову, как читать, чтобы «чтение принесло как можно больше пользы при наименьшей затрате времени», и прилагает список необходимой литературы.{23}

Он дает такие же обстоятельные ответы и рекомендации корреспондентам из Кургана — Е. Дорошенко и К. Дунаеву, учащемуся Нижне-Тагильского горнозаводского училища П. Зашляпину, А. Самсону из Катав-Ивановского завода, инженеру из Златоуста А. Мальцеву и другим. В частности, инженер А. Мальцев писал:

«Наслышавшись о Вашей бескорыстной просветительской деятельности, осмеливаюсь затруднить Вас коротенькой просьбой, не будете ли Вы столь добры сообщить мне, откуда можно выписать Н. А. Рубакина «Письма о самообразовании».

Н. Рубакин с удовольствием откликается на просьбу и высылает просимую книгу.{24}

Любопытно письмо П. Попова из села Моревского Челябинской губернии, направленное «русскому ученому» уже в советское время — 2 ноября 1921 года. О себе Попов сообщает:

«…быв в плену в Германии, читал Ваши популярные издания. Я слишком заинтересовался книгами и пользовался ими в лагере от Комитета Красного Креста».

Сейчас ему хотелось бы продолжить свое самообразование, но книг, его интересующих, на месте нет. Он просит выслать и, «если можно, то бесплатно», так как сейчас у него, «как канцелярского служащего, нет свободных денег: живу впроголодь, ибо постигла засуха».

Н. Рубакин тут же сообщает Попову, что вышлет все издания по списку.

«Очень радуюсь, что вы сохранили о моих книгах такое хорошее воспоминание, а еще более тому, что, вернувшись из плена, продолжаете работать над своим самообразованием. Новая Россия особенно нуждается в образованных людях, а значит и в книжках, несущих научные знания, гуманное понимание и бодрое настроение, и вообще помогающих строительству действительно новой жизни на новых справедливых началах. Но никогда не забывайте, что заниматься самообразованием необходимо прежде всего для того, чтобы всячески помогать по мере своих сил и самообразованию других».{25}

Это была бескорыстная забота пропагандиста книги о повышении образования и культуры своего народа, рука подлинного друга, протянутая соотечественникам.

Посредник между книгой и читателем

Большое место в переписке Н. А. Рубакина занимают его постоянные и систематические связи с библиотечными работниками, с которыми он оживленно обсуждал вопросы комплектования фондов, организации массовых читален, хранения книг и особенно изучения читательских интересов и наиболее полного их удовлетворения. Все это, естественно, обогащало самого ученого и помогало созданию его фундаментальных трудов — «Опыт программы исследования литературы для народа», «Психология читателя», «Этюды о русской читающей публике», «Среди книг». Были созданы не только научные труды, возникла совершенно новая отрасль научного знания — библиопсихология.

Самые ранние связи с библиотеками Урала относятся к 1899 году. Специальным письмом правление Екатеринбургской публичной библиотеки имени В. Г. Белинского благодарит Н. Рубакина за готовность оказать содействие в покупке книг для библиотеки со скидкой, какой он, Рубакин, пользуется как издатель. Правление переводит 500 рублей для приобретения книг по отделам исторической и детской литературы. Н. Рубакин не только закупает издания на эти деньги, но и от себя жертвует книги уральской библиотеке.

И снова письмо из Екатеринбурга:

«Из местной своей газеты узнали, что Ваша «Рубакинская библиотека» праздновала недавно 25-летие своего существования. Наша библиотека В. Белинского и я лично шлем Вам самые сердечные пожелания дальнейшего процветания библиотеки и самых широких успехов в ее плодотворной просветительной работе не только у себя в столице, но и в провинции, как у нас».{26}