Журнал «Если» - «Если» 2010 № 08

— Убери свою поганую фигню со стола!

Огромный, похожий на жабу демон с уродливыми, когтистыми ручищами обнажил кинжально-острые клыки.

— Предлагаешь мне удалить пентаграмму? — вопросил он голосом, вонзающимся в уши, как треск ломающихся костей.

— Что? — переспросил Чесни, в котором вдруг взыграл инстинкт самосохранения. — Я ничего не предлагал, если не считать того, что неплохо бы тебе вернуться туда, откуда пришел.

— Слушаю и повинуюсь, — ответил демон. — Только подпиши вот тут и тут, начиная с этой строчки.

В его лапе появился пергамент. Развернув его, демон когтем показал три места, отмеченных крестиком.

Чесни решил, что автор документа учился каллиграфии у сейсмографа: пергамент испещрили острые буквы, нацарапанные с поистине свирепой злобой. Кое-как он умудрился расшифровать содержание, после чего негодующе воскликнул:

— Ни в коем случае! Задумал получить мою душу?! Не выйдет!

— Но это стандартное соглашение. Ты вызываешь одного из нас, мы исполняем твое желание, ты жертвуешь своей ничтожностью.

— Че-е-ем?!

— Технический термин. Так обычно выражаются там, откуда я пришел.

— Да мне плевать, — отрезал Чесни. — Моя душа — вовсе не ничтожность. И не мелочь. Я ничего не подпишу.

— В таком случае, мы не сможем исполнить твое желание.

— У меня нет желания. Лучше возвращайся туда, откуда пришел.

— На мой взгляд, звучит как желание.

— А на мой — нет! — рявкнул Чесни, отсасывая кровь, все еще сочившуюся из-под ногтя большого пальца левой руки, и одновременно размахивая зажатым в правой руке молотком. — Это извращение всей концепции желаний. Особенно если желание стоит мне души.

Демон раздраженно нахмурился. Зрелище было не слишком приятным, но Чесни стоял на своем.

-, Говорю же, проваливай!

— Не могу, — буркнула жаба. — Ты вызывал меня. Я здесь, пока не сделаю того, в чем ты нуждаешься. Даже если придется работать сверхурочно, за что, как тебе следует знать, я ничего не получу. Так что валяй, подписывай соглашение — и за работу.

— Я не вызывал тебя, — твердил Чесни. — Это какая-то ошибка.

Демон прищурил желтые глаза.

— Слушай, мне все это надоело. Я стою на твоей пентаграмме, верно? И это твоя кровь, исторгнутая из левой руки, той, что со стороны сердца? И это ты сказал: «ходи-оди-шалаам-а-шамаш-уо-уанга-ки-йай», так ведь?

— А, — кивнул Чесни, — теперь понимаю. И даже могу объяснить.

Все началось с Летиши Арнстратер, матери Чесни, которая в одиночку растила его с раннего детства, после того как Вагнер Арнстратер, его отец, растворился в пространстве вместе с официанткой из закусочной для дальнобойщиков. Летиша, женщина набожная, не выносила грубых манер и непристойных выражений, чем в равной степени отличался ее муженек. Позже ее сын частенько гадал, хотя так и не набрался храбрости спросить прямо: какое странное стечение обстоятельств привело к брачному, хотя и временному, союзу родителей?

Однако по мере взросления кое-что становилось все более ясным: самое безобидное ругательство вознаграждалось холодным взглядом, остывшим ужином и ледяным молчанием. Естественно, что Чесни из духа противоречия ощущал неодолимую тягу к сильным выражениям, но, не смея высказаться вслух, заменял их всякой тарабарщиной. Привычка сохранялась еще долго после того, как он уехал из дома, чтобы поступить в колледж.

В колледже он обнаружил поразительное многообразие и красоту взаимосвязи между цифрами. Это стало его страстью и увлечением. Хотя у него не хватало таланта, чтобы делать карьеру математика, диплом помог получить должность младшего актуария[1] в не слишком солидной страховой компании. Целыми днями Чесни оценивал риски смерти или инвалидности для крохотных ломтиков, вырезанных в числовом виде из демографического спектра. Вечера были отданы второй страсти, обретенной в колледже: красочным комиксам, особенно тем, в которых описывались чудаковатые талантливые индивиды, боровшиеся с преступностью на добровольных началах.

Разжевывание цифр соответствовало психологии Чесни, ставшего к тому времени безнадежным интровертом. Актуарии вряд ли могут считаться душой общества: впрочем, этого от них и не ожидают. Все сотрудники его отдела, как и сам Чесни, не имели друзей. Однако пятеро из них постепенно приобрели привычку собираться друг у друга дома, чтобы поиграть в покер. Чесни пригласили в компанию, когда один из пятерки отбыл в отпуск.

Играя в покер, Чесни никогда не пользовался своими математическими познаниями. Обычно он делал ставки на карты младшей масти и не гнался за большими выигрышами. Да и не в выигрыше было дело: главное — участие, риск и возможности, которых лишаешься, если рано выходишь из игры. Это расположило к нему других игроков, руководимых чистой корыстью и желанием выиграть, что позволяло перекачивать деньги из бумажника Чесни в их собственные.

Игроки поочередно собирались в чьем-нибудь доме. Принимать их в следующий раз предстояло Чесни. Но он жил в тесной однокомнатной квартирке в самом центре города. У одной стены находилась откидная кровать Мерфи, у противоположной ютилась кухонька со стойкой и двумя высокими табуретами. Остальная мебель состояла из дивана, перед которым стояли журнальный столик и пластиковый стул. Здесь негде было сесть, а тем более играть в покер, даже если двое усядутся на кровать Мерфи. Чесни обратился в мебельные интернет-магазины и нашел пять складных стульев, которые можно было хранить в выделенной ему подвальной кладовке. Но все поиски покерного стола приличных размеров оказались напрасными. Они рассчитывались на семерых игроков и не помещались в маленькой квартирке. Поэтому Чесни решил собственноручно сделать такой стол-пятигранник, так что при известной ловкости и старании все могли прекрасно уместиться.

Итак, Чесни отправился на лесопилку, где по его чертежу выпилили столешницу, после чего купил готовые ножки в магазине «Сделай сам». Вооружившись дрелью, отверткой со сменными насадками, отрезом зеленого сукна, коробкой мебельных гвоздей и молотком, он приступил к делу.

— Так что, как видишь, — закончил он свой рассказ, — я прибивал сукно к столешнице и ударил себя молотком по пальцу. Да так сильно, что кровь пошла. Поэтому и выругался — в собственной манере, и тут появился ты.

Он снова принялся сосать палец.

— Пойми же, это ошибка.

Взгляд демона оказался еще холоднее материнского.

— Воображаешь, что я с поджатым хвостом вернусь к своему начальству?

— Но я сказал правду.

— Там, откуда я пришел, правда — не слишком ходовой товар.

— Я произнес слова совершенно случайно, вовсе не собираясь никого вызывать. Хаотичное сочетание звуков, не более того. За ними не стояло никакого намерения.

— Намерения? Это уловка?

— Вовсе нет. Это объяснение.

— Так ты определенно не желаешь подписывать соглашение?

— Определенно.

Демон развел огромными когтистыми лапищами: ну в точности гигантская зубастая жаба, отказывающаяся отвечать за последствия.

— Однако позволь сказать, что ничего еще не кончено.

Очередная вспышка пламени — и окутанный клубами вонючего дыма демон исчез так же быстро, как появился.

— Думаешь, что самый умный?

Вопрос вернул к действительности Чесни, погруженного в перипетии очередной серии комикса «Защитники справедливости». Вопрос подкреплялся облаком серного дыма и был задан мрачным голосом, звучавшим так, словно исходил от больного ангиной тиранозавра. Чесни поднял глаза. На другом конце скамьи в мини-парке, где он часто ел свой ланч, стоял еще один демон.

У этого была голова хорька, укомплектованная сабельно-кривыми клыками и угольно-черными глазами размером с блюдца. Ростом с маленького мальчика, он, однако, обладал телом широкоплечего пузатого громилы, затянутого в полосатый костюм с широкими лацканами. Но главное — двухцветные лакированные штиблеты с гамашами, застегивавшимися на длинный ряд кнопок. (Чесни знал, что это гамаши: Пингвин носил точно такие в комиксе про Бэтмена.) В коротких волосатых пальцах демона тлела недокуренная сигара.

— Простите?

— Прощать — не наше дело, парень. Это по другому ведомству.

— Другому ведомству?

Демон лениво ткнул вверх большим пальцем.

— А! — догадался Чесни. — Полагаю, здесь какая-то ошибка…

— Учти, мы ошибок не делаем. Так что нам нужно выяснить эти небольшие непонятки. И по-быстрому. Шнель-шнель!

— Почему вы так разговариваете? — удивился Чесни.

— А что такого? Вроде все ваши мордовороты так и выражаются.

— Времена изменились. Мы ушли вперед. Да и вам следовало бы.

Демон придвинулся ближе и положил горячую руку на плечо Чесни.