Евгений Жаринов - Фэнтези и детектив — жанры современной англо-американской беллетристики

Хал, даже тридцать лет спустя, увидел эту сцену как в яви. На секунду ему показалось, что события далекого прошлого предстали перед ним. Он отчетливо вспомнил эти обезьяньи глаза, смотрящие со дна колодца (как погребальная маска, слепок этого выражения был навечно запечатлен здесь, в грязи, на самом дне высохшего колодца).

Растянутые до предела губы, оскал и тарелочки — милая заводская игрушка.

Ца-ца-ца — кто помер? Кто помер? Кто помер? Ца-ца-ца. Джонни Маккаб помер. Вот он теперь в голубом просторе неба, с еще зажатыми в обеих руках обломками рейки. Вот он делает свой смертельный трюк, сальто-мортале. Видишь, Хал, глаза его широко раскрыты, ему страшно… А сейчас он ударится о землю — раздастся хруст. Это кости ломаются, Хал. Сейчас кровь из носа брызнет. Потом — изо рта, и Джонни так и останется лежать с широко раскрытыми глазами. Вот он — твой друг, Хал. А может быть, это ты сам?!

Застонав, Хал закрыл досками колодец. Все его руки были в занозах, но он не чувствовал боли. Звяканье тарелочек даже через наглухо сдвинутые доски доносилось до него, как в кошмарном сне. Она была внизу, во тьме, среди холодных камней. Казалось, что она все с новой и новой силой бьет в свои цимбалы и при этом ее трясет, как в конвульсии.

Ца-ца-ца-ца! Ну, а сейчас кто помрет?

Ему пришлось прорубать дорогу домой сквозь заросли ежевики. Тернии оставляли новые кровавые следы на его и без того израненном лице. Лопухи опутывали ноги. Однажды он даже упал в полный рост. А в ушах по-прежнему звучало: ца-ца-ца-ца, — как будто обезьянка преследовала его.

Позднее дядя Билли нашел его. Он сидел на старой покрышке в углу гаража и плакал. Дядя Билли подумал, что Хал все оплакивает своего друга. Да так оно и было, но это были не только слезы печали и отчаяния. Душой Хала все еще владел недавний страх, который он с такой силой испытывал в зарослях ежевики.

Хал бросил обезьянку на дно колодца днем, ближе к вечеру, а когда наступили сумерки и испарения как легкая дымка поднялись над землей, окутывая все вокруг белым саваном, именно в это время невесть откуда взявшийся автомобиль на большой скорости переехал любимую кошку тети Иды. Кишки валялись повсюду. При виде этого Билла начало выворачивать наизнанку, а Хал только побледнел как смерть и отвернулся. Тетя Ида билась в истерике (по поводу смерти Маккаба она только всплакнула маленько — и все, а сейчас дяде понадобилось два часа, чтобы привести тетю в порядок).

Хал весь был погружен в себя. Истеричные вопли тети Иды доносились до него так глухо, как будто это все происходило за несколько миль отсюда. В сердце своем он испытывал холодную, ликующую радость. «Пронесло! Пронесло! — кричало в нем все существо его. — Кошка, кошка попалась… Я жив, жив!! И брат, и дядя живы! Чемпионы родео!!!» А обезьяны теперь нет. Она там — на дне. И кошка, ей-богу, не такая уж большая плата за совершенное. Если этой твари вздумается еще раз поиграть на своих тарелочках — на здоровье. Ее слушателями будут теперь только клопы, жуки и прочие твари. Она сгниет там — на дне. Ее вонючие шестеренки, колесики, пружинки, болтики, винтики — все заржавеет и развалится. Она умрет там в нечистотах и во тьме кромешной. А пауки в конце концов сплетут ей прекрасный саван.

Но… Она вернулась из тлена.

Медленно Хал снова закрыл колодец досками, как это он уже сделал однажды, тридцать лет тому назад. В ушах его все звучало эхо: «Ца-ца-ца-ца — кто помер, Хал? Кто помер? Терри? Деннис? Или Петти? Ведь он твой любимчик, Хал, не правда ли? Может быть, настала его очередь? Ца-ца-ца-ца…»

— Брось ЕЕ!

Петти вздрогнул, и обезьянка выпала у него из рук. Хал вдруг представил, что вот сейчас от неожиданного удара сработает механизм и тарелочки опять начнут биться друг о друга и звякать.

— Ты напугал меня, пап.

— Прости. Я просто… Я не хочу, чтобы ты играл с ЭТИМ.

Пока Хал был у колодца, все отправились в кино. Халу казалось, что его путешествие займет немного времени, и он сможет очень скоро вернуться и увести своих засветло. Но семья задержалась в родном гнезде гораздо дольше, чем предполагала. Виной тому — старые ненавистные воспоминания. Они протекали в другой временной зоне, и имя ей — Вечность. Только поздно вечером Шелбурны вернулись в мотель, где они остановились на все время похорон.

Сейчас Терри и Деннис сидели рядом. Терри рассматривала какой-то журнал, но по выражению ее лица было видно, что уже начали потихоньку действовать таблетки снотворного. Петти сидел на ковре, скрестив ноги. В руках у него была обезьянка.

Она все равно не работает, — сказал, как бы оправдываясь, Петти. «Поэтому Деннис и отдал ее,» — подумал Хал, и ему стало стыдно за свою собственную выходку. Он почувствовал, что в нем все нарастает и нарастает какая-то враждебность по отношению к Деннису и что он просто бессилен совладать с нею.

— Тем более. Раз она старая, то я пойду сейчас и выброшу ее. Дай мне обезьянку.

Он протянул руку за игрушкой, и Петти неохотно отдал ее отцу.

— Мам, а папаша-то у нас шизиком стал, — неосторожно буркнул матери Деннис

Хал уже был на другом конце комнаты, прежде чем он осознал, что делает. Обезьянка так и осталась у него в руке и, казалось, она ухмылялась и искушала его. Он буквально вышвырнул Денниса из кресла, схватив его за ворот рубахи. Раздался треск. Деннис с вызовом смотрел на отца. Журнал выпал у него из рук.

— Эй!

— Пошли со мной, — мрачно произнес Хал и подтолкнул своего сына к двери в смежную комнату.

— Хал! — Терри почти уже кричала. Петти испуганно смотрел на отца. Хал еще раз толкнул Денниса.

Он одним ударом захлопнул за собой дверь, а затем с размаху ударил Денниса об нее. Дениис начал по-настоящему трусить.

— Тебе преподать урок хорошего тона?

— Пусти! Ты порвал рубаху. Ты…

Хал еще раз ударил Денниса об дверь

— Да. Тебя действительно надо кой-чему поучить. Это в школе тебя научили так разговаривать с отцом или в курилке в туалете?

— Я никогда не пойду в эту сраную школу, если ты не оставишь меня в покое, выпалил он от бессилия.

Хал снова ударил Денниса о дверь

— Нет, все-таки урок тебе необходим. Ты хочешь быть взрослым? Так добро пожаловать в этот мир! Задница у тебя прикрыта, носить есть что, ты жрешь до отвала. Теде уже двенадцать. Ты хочешь зарабатывать это все сам? Пожалуйста, я не против, но я не желаю, чтобы ты обращался со мной как… — Он отчетливо каждую фразу, подтягивая Денниса все ближе и ближе к себе до тех пор, пока они не очутились почти нос к носу, а потом снова ударил его о дверь. Деннис не на шутку испугался — отец не бил его с тех пор, как они переехали в Техас. От отчаяния и злобы Деннис начал плакать навзрыд, Юкак совсем маленький ребенок.

— Ну, давай, давай, избей меня! — кричал он. его лицо исказилось, стало бледным.

— Давай! Избей меня, если хочешь. Ты, ты ненавидишь меня!

— Хал стоял, обескураженный таким неожиданным ответом сына.

— Я, я… люблю тебя, Деннис. Но я твой отец, и ты должен хотя бы чуть-чуть уважать меня, пойми…

Деннис опять попытался вырваться из рук отца. Хал притянул Денниса к себе и крепко обнял его. Деннис сначала сопротивлялся, а потом, обессиленный, прильнул лицом к отцовской груди и заплакал.

Терри начала барабанить в дверь изо всех сил.

— Прекрати, прекрати, Хал! Ты убьешь его, — кричала она.

— Да не убью, не убью я его. Оставь нас в покое. Мы в порядке.

— Все в порядке, мам, — крикнул сквозь слезы Деннис, прижавшись еще крепче к груди Хала.

Хал почувствовал, что Терри никак не может успокоиться, но она все-таки отошла от двери. Отец снова взглянул на сына.

— Прости, — через силу буркнул Деннис.

— О`кей. Примем это в качестве извинений, ладно? Я подожду еще два-три дня, а потом обыщу все твои ящики. Если там что-нибудь есть, лучше убери, чтобы я этого не видел. Договорились?

Деннис потупил взор, и видно было, что ему есть что спрятать от отца. Он вытер губы тыльной стороной руки.

— Я могу идти? — и Халу показалось, что в его тоне вновь проскользнула ирония.

— Иди.

А внутренний голос как бы шептал Халу: «Пойди с ним на рыбалку. Помнишь, как это было у вас с дядей Вилли? Пойди. Попробуй, сойдись с ним.»

Он сел на кровать в опустевшей комнате и посмотрел на обезьянку. «Ты никогда не вернешь себе сына, Хал, — казалось говорила она. — Имей в виду, я снова вступила в игру, и ты сам знал, что рано или поздно это должно произойти.»

Этой ночью Хал стоял в ванной комнате и чистил зубы. Воспоминания опять нахлынули на него. Как могло случиться, что она вновь оказалась в той же самой коробке?

Зубная щетка пошла вверх и поранили десну. Он сморщился от неожиданной боли.

Ему было тогда четыре, Биллу — шесть, когда впервые он увидел обезьянку. Их исчезнувший папаша купил дом в Хартворде перед тем, как ему суждено было пропасть в пучине морской или где-то там еще. Мать работала секретаршей на заводе, где делали вертолеты. Приходилось каждый раз нанимать сиделок. Билл уже, правда, пошел к тому времени в первый класс, и сиделкам приходилось присматривать только за Халом. Ни одна из нянек не задерживалась особенно долго на этой должности. Они либо становились беременными и выскакивали замуж за своих дружков, либо подыскивали работу посолиднее. Или того хуже: миссис Шелбурн вдруг обнаруживала, что в бутылочке бренди, которую она держала для всяких там оказий, уже кто-то притрагивался. Но Хал-то больше всего не любил сиделок, которые только и думали о том, чтобы поесть и поспать. Они даже не читали ему интересных книжек, как это делала ему мама.