Мужчина и женщина: бесконечные трансформации. Книга вторая - Рахман Бадалов

Ознакомительный фрагмент

Увы, вся моя книга полна призраков, удел старых людей, которые позволили себе жить долго.

Итак, привожу текст, который неизвестный мне журналист поместил в Интернете, под названием «Шлюха».

Знакомство с Ксюшей…

«… она проститутка.

Минет – 400 рублей (100 гривен примерно), если быстро кончил – 300. Секс – 500.

Я познакомился с ней ночью под Рязанью, на московской трассе. Сидел в придорожном кафе, пил чай, общался с престарелой продавщицей, тосковал. Надо было раскладывать надоевшую палатку и спать в жутком холоде. На улице ветер и сырость.

Она зашла, скинула куцую лакированную курточку и сложилась пополам от кашля. Отдала долг продавщице, показала ей полиэтиленовую скатерть, которую только что получила в подарок от дальнобойщика. Продавщица покрутила эту ерунду в руках и приспособила накрывать булочки, чтобы не зачерствели.

– Во мужики, а! Вместо бриллиантов полиэтиленовые скатерти дарят, – шутя говорит продавщица и косится на меня.

– Нахуй мне бриллианты, я сама как бриллиант. Тёть Тамара, налей чаю.

Взяла свою личную, большущую кружку, села за столик и принялась искать сигареты. Я протянул ей свою пачку.

– А это журналист, – говорит с гордостью тётя Тамара. – Из Киева путешествует.

– Журналист, говоришь? – косится на меня Ксюша, – Журналист… Я б тебе, журналист, столько историй рассказала…

– Ну, так расскажи, – я пересел за её столик, – у меня времени много.

О жизни Ксюши…

Ей тридцать пять. Сама родом из Казахстана, хотя родных мест не помнит. Наполовину украинка, наполовину казашка – это то, что знает о родителях. Росла в детском доме. Первый срок получила за угон мопеда, сидела в детской колонии.

– Заставляли кирпичные стены водой мыть. Чтоб не повадно, значит.

Не бухает и не колется. С гордостью показывает чистые вены. Сама сохранилась вполне, фигура есть, только худая, на лице скулы режутся.

Это я после родов похудела. Мальчика этой весной родила. Не выжил… Я, беременная, до последнего на трассе стояла, всю зиму. Мож, поэтому… А вдруг у меня рак?… Прикинь, живу, а у меня рак.

Последний срок, – десять лет – Ксюша отсидела за убийство. Топором буквально четвертовала своего сожителя, тридцать пять ран.

– Пил?

– Пил, конечно. Он меня среди ночи в жопу захотел, не дала, он избил. А потом ножницами в шею два раза, видишь, шрам?.. – запрокидывает голову, – Соседку позвал, кричит, что я споткнулась, порезалась, скорую… Меня зашили, я там неделю валялась. Сестра его приходила, она в той же больнице санитаркой. Просила не садить брата. Да не собиралась я его садить… Потом смотрела там телевизор, – там в коридоре телевизор, и что-то перемкнуло. Перемкнуло что-то.

Не долечившись, сбежала из больницы и сожителя порешила.

– Я, как вышла, на год в загул пошла. А? Десять лет без мужика, вот подумай. Меня бабы не прут, хотя там были всякие любительницы. Ковыряются только… Баба как мужик не обласкает. Ходила на работу устраиваться, спрашивают – почему сразу после освобождения не пришла? – Гуляла, говорю! А что? Вот так прямо и говорю, че мне… Десять лет, сами бы попробовали. У меня от клиентов отбою нет. Один из Германии два раза приезжал, – показывает телефон с безымянными номерами, – Всё клиенты. Телефон новый, за пять тысяч взяла. Блин, могла лучше найти, за пять тысяч. Мой прошлый дальнобойщик спёр, скотина. Посадил в кафе, говорит, жди, закажи там чего, я сейчас, а сам смылся. Сволочь, сумочку увёз, деньги, телефон… Ничо, я его ещё встречу. Встречу – не то что колёса проколю… Друзей попрошу – они его… Они бомжи, но за меня горой… Говорят – «Ксюха, мы за тебя…».

И кашляет, кашляет.

Работа Ксюши…

– Я без сутенёров работаю. Буду я этих сопляков кормить… Прикинь, щас сутенёры – 19–20 лет, малолетки. Это они меня, тётку, кормить должны… Меня и били тут уже. А я не боюсь, ниче не боюсь. Говорю им – «Ну, прибьёте, тут на моё место другая завтра станет». Там за мостом толпа целая девчонок работает. Тоже сами на себя. Нас много таких, которые сами на себя…А жалеть меня не надо. У всех жизнь трудная. У тебя вот, что ли, она лёгкая? Мне клиенты сразу на жизнь жалуются, а потом уже… У всех она трудная. У всех.

Говорит, говорит, подбородок в руку упёрла, глаза закрываются.

– Вот нажралась антибиотиков. А чё-то не помогает…

– Да тебя выключит сейчас.

– Выключит? Выключит. Мож, и выключит. Мне работать надо.

– Ты б, Ксюша, приютила человека, а? – встряёт тетя Тамара, – че ему в палатку, это же не по-людски.

– На дачку, что ли? – встрепенулась Ксюша, – Только у меня там света нету. И отопления нету. Зато одеяло новое, пуховое. Чистое, ты не подумай. У меня тут дачка, я её выкупила за семь тысяч. Зимой там жила, пол от льда скользкий был. Я сейчас комнатку в городе снимаю, но туда далеко, там хозяин на железной дороге работает, пути проверяет… Он этот, он…

– Обходчик?

– Да, да, обходчик, а жена евонная дома сидит, с двумя дитями. Они кричат, да эти ещё ругаются, покою нет. Я тебя туда не поведу, и далеко же. Вот на дачку тут метров сто пятьдесят, идти – ни о чём, ваще…

– Да неудобно как-то…

– Не, поглядь, тёть Тамар! Бродяга, а какой стеснительный… Только ты того, пожрать купишь?.. Немного. Жрать охота. А работать я сегодня не буду больше. Не могу.

…у Ксюши, на «даче»

Пожрать купили и пошли. Идти – по посадке какой-то, мимо свалки, и правда метров сто пятьдесят. Тёмный, крохотный домик, двор с бурьяном и яблонями, кривая калитка.

– Вот поглядь, порожек, доски новенькие, сама прибивала.

Ксюша стала какой-то стеснительной и суетливой.

– Вот диванчик, нормальный, одеяло чистое, гусиное. Пододеяльника только нет. Да ты, не волнуйся, я сюда никого не вожу, ты первый. Тут чисто. Доски на потолке видишь? Это мне друзья делали, я попросила. Они бомжи, но хорошие ребята. А это мишка – глянь, мишка, он стихи рассказывает.

Берёт с кровати плюшевого мишку, жмёт его, и тот начинает декламировать про ёлки, шишки, ягодки и мёд.

– Это мой друг. Мне его дальнобойщик подарил.

К этому моменту у меня уже ком в горле стоял. Особенно когда мишка этот, единственное существо, с которым она просто спит, в тёмном холодном доме начал свои детские стишки добрым металлическим голосом рассказывать.

Ксюша кашляет, кашляет, шмыркает носом. Похоже, пневмония.

– А подушки-то нет! Нет подушки. И матраца нет… Как же я тебя положу без матраца-то…

– Да хрен с ним, с матрацем.

– Не, не, ты тут сиди, кури, я за