Мужчина и женщина: бесконечные трансформации. Книга вторая - Рахман Бадалов

Ознакомительный фрагмент

class="a">[235], лечащим врачом Сабины оказался молодой ассистент Карл-Густав Юнг.

Шпильрейн была первой пациенткой Юнга.

О многом из жизни Сабины мы знаем из её дневников, которые она подробно вела всю свою жизнь, начиная с самого раннего детства. Почему Сабина всю жизнь тщательно хранила свои дневники, как и всю свою переписку, почему она решила, что потомки должна знать о самых интимных сторонах её жизни, почему одни люди уничтожают любые свидетельства об их частной жизни, а другие сознательно самораскрываются перед другими, – оставим эти вопросы без ответов.

Такова была Сабина Шпильрейн, вот и весь ответ.

Переписка Фрейда и Юнга…

Фрейд и Юнг долгие годы вели интенсивную переписку сохранилось 359 их писем друг другу с подробным описанием клинических успехов и неудач. Прямо или косвенно в их переписке упоминается имя Сабины Шпильрейн, которую они называют «малышка».

До нас дошла также переписка Сабины Шпильрейн с Фрейдом и Юнгом (46 писем Юнга к Шпильрейн, 12 писем Шпильрейн к Юнгу, 20 писем Фрейда к Шпильрейн, 2 письма Шпильрейн к Фрейду). Переписка Шпильрейн с Фрейдом и Юнгом мне недоступна, ограничусь цитатами из книги А. Эткинда.

…Напомню, что Зигмунд Фрейд родился в 1856 году и был старше Сабины Шпильрейн на 29 дет, Карл-Густав Юнг родился в 1875 году и был старше Сабины Шпильрейн на 10 лет, соответственно Зигмунд Фрейд был старше Карла-Густава Юнга на 19 лет…

Письмо Юнга к Фрейду, в котором он описывает лечение Сабины Шпильрейн, было всего вторым, которое Юнг отправил Фрейду. Привожу отрывок из этого письма, не без некоторых колебаний.

В чём их причина?

Конечно, моё представление о том, что можно говорить, а что нельзя, в чём можно признаваться, а в чём нельзя, полно предрассудков, «азиатских», «советских», прочих. Будем считать, что и я потенциальный пациент психоаналитика, и моё «Оно» влияет на мои предрассудки.

Далее, не менее трудный для меня вопрос:

насколько мы вправе не просто заглядывать за покров интимной жизни другого человека, но и, тем более, предавать их публичной огласке?

Но, во-первых, письмо Юнга Фрейду по поводу Сабины напечатано – и перепечатано – не мной,

во-вторых, обращаюсь к нему не ради праздного любопытства, а потому что оно помогает увидеть, как постепенно разматывался клубок взаимоотношений всех троих.

И – не буду скрывать – чтобы постараться убедить читателя, как грубы, черствы, как невежественны, оказались эти два гения во взаимоотношениях с тонко мыслящей и тонко чувствующей женщиной.

…мой это взгляд, мой, моё чувство, моё, и какая разница прав я или не прав, понимаю ли всю глубину теоретических прозрений и врачебного опыта двух признанных гениев или не понимаю…

Итак, отрывок из письма ассистента Юнга к признанному им Учителю, Фрейду.

«Рискуя наскучить, я хотел бы представить Вам своё последнее наблюдение. Я сейчас лечу Вашим методом истеричку. Трудный случай. 20-летняя русская студентка, больна в течение 6 лет.

Первая травма между 3-м и 4-м годами жизни: видела, как отец шлёпает её брата по голому заду. Мощное впечатление. Не могла впоследствии отделаться от мысли, что она испражняется на руку своего отца. В 4–7 лет судорожные попытки дефекации на свою собственную ногу, следующим манером: садилась на пол, поджимая ногу под себя, нажимала пяткой на анус[236] и делала попытку дефекации, в то же время, препятствуя ей. Часто задерживала стул на срок более 2 недель. Не имеет понятия о том, как она набрела на это своеобразное занятие. Говорит, что делала это совершенно инстинктивно, и что это сопровождалось чувством блаженства и дрожью. Позднее это явление сменилось энергичной мастурбацией.

Я буду крайне благодарен, если Вы в нескольких словах сообщите мне Ваше мнение об этом случае».

Речь об этом письме, которое как заноза, застряло во мне, и будет влиять на мои чувства и мои мысли по поводу взаимоотношений внутри нашего «треугольника».

Что было до этого письма, сколько времени прошло до него от времени поступления Сабины в клинику, мне неизвестно, но, факт остаётся фактом, письмо тому свидетельство, Сабина открылась, доверилась Юнгу, заговорила о самом потаённом. Начался процесс выздоровления, не сразу не всегда гладко, со срывами, с провалами в прежнее состояние, но, в конце концов, после десяти месяцев пребывания в клинике Бургхёльцли, Сабина Шпильрейн смогла обрести себя и как человек, и как женщина. И впоследствии стала психиатром и учёным.

Десять месяцев лечения: каков результат?

Как оценить эти десять месяцев, несомненно, самые главные в жизни Сабины Шпильрейн?

Могу судить только по книге, по фильмам, по отрывкам из дневников, которые мне доступны, но, как результат, разнобой мыслей и чувств, который не могу преодолеть. Может быть, всё дело в том, что судьба живого человека всегда потенциально содержит в себе различные версии, может быть, дело в самой «неврастенической» Сабине Шпильрейн, может быть, в моих домыслах и предубеждениях. Так или иначе, мне остаётся только поделиться моим «разнобоем», понимая, что мои версии тянут в разные стороны.

– Начну с общих вопросов.

Диагноз Сабины – «психотическая истерия». Не знаю, что он означает, не буду заглядывать в справочники, только замечу, что между диагнозом психиатра, даже если он верен, и живым человеком, всегда остаётся зазор

…большой или маленький, новый вопрос…

Впечатлительная девочка, подросток, до поры до времени оставалась в границах нормы,

…что такое психическая норма, как она меняется от эпохи к эпохе, новые вопросы…

поскольку, как мы знаем, способна была блестяще учиться (закончила школу с золотой медалью). Неожиданно умирает её младшая сестра, и у Сабины происходит нервный (психический?) срыв.

Не будем торопиться признавать нормального человека ненормальным,

…определение этой границы прерогатива врачей, но у культуры свои ответы на вечные вопросы…

ведь это всё тот же человек, просто в его тонкой психической системе произошел сбой.

Пластически представляю пространственную сложную систему с множеством переходов и связей, стоит какой-то связке нарушиться (или разрушиться), как вся система даёт сбой.

Как быть в таком случае?

Вопросы, которые задаю, относятся не к психиатрии, к культуре в целом.

Следует ли, насколько возможно, восстанавливать тонкую психическую организацию пациента, или врач должен добиваться пусть более грубой, зато более надёжной психики, которая не давала бы сбоев. В конце концов, подумаешь событие, смерть младшей сестры. Все люди рано или поздно сталкиваются со смертью, при этом, с нормальными людьми ничего не происходит: поплачут, попечалятся, и будут жить дальше. Поэтому, без лишних сантиментов, психический срыв Сабины следует классифицировать как болезнь. И лечить, чтобы исключить подобные болезни в будущем.

Нужны ли культуре впечатлительные люди?

Поменяем