Внутренний СССР - Медный всадник — Это ВАМ не Медный змий...

· полная изоляция от общения с другими культурами;

· одуряющее воздействие безделья;

· одуряющее воздействие пропаганды от рождения идей расовой исключительности и вседозволенности по отношению к другим народам.

И по завершении психообработки в кочевом концлагере, на выходе из него, — племя-биоробот — инструмент агрессии, с запрограммированной нравственностью и пониманием добра и зла, отличающими его во всех своих классовых группах от остального человечества.

Еще недавно осознать все это казалось для еврея невозможным: признать тысячелетнюю зависимость от древнеегипетского жречества; увидеть себя орудием его глобальной экспансии? — нет, это невозможно для рассудка, порабощенного столь изощренными, как было показано выше, методами. Однако, в условиях смены логики социального поведения оказывается не все так безнадежно:

Озарена последняя дорога

Внезапной неразгаданной весной.

И бог Амон, кочующий с Востока,

На Западе прощается со мной.

И вижу я, что этот день последний.

Последний день. Совсем последний день.

Жрец надевает кожаный передник

И в царство снов мою уносит тень.

Да, я умру, узнав себя впервые,

Не выдержав прощального луча.

Промчатся колесницы боевые

Колесами палящими стуча.

Амон с Атоном встретятся в зените,

И будет надпись о великом зле:

“Когда-нибудь и вы в любви сгорите,

Любовь свою не встретив на земле”.

Это признание все того же В.Шали в “Девятом монологе неизвестного юноши из Фив”. Оно как бы подводит итог первому этапу самоликвидации племени биороботов, о котором еще раньше не менее откровенно, чем В.Шали поведал нам другой, более известный еврей Владимир Леви (возможно, сам левит), автор таких популярных в свое время книг по вопросам психологии и аутотренинга, как “Искусство быть собой”, “Разговор в письмах”, “Нестандартный ребенок”, “Везет же людям…”:

Sapiens [57]

Я есмь

не знающий последствий

слепорожденный инструмент,

машина безымянных бедствий,

фантом бессовестных легенд.

Поступок — бешеная птица,

Слова — отравленная снедь [58].

Нельзя, нельзя остановиться,

а пробудиться — это смерть.

Я есмь

сознание. Как только

уразумею, что творю,

взлечу в хохочущих осколках

и в адском пламени сгорю.

Я есмь

огонь вселенской муки,

пожар последнего стыда.

Мои обугленные руки

построят ваши города.

Но разве не об этом же в “Медном Всаднике”?

И, полон сумрачной заботы,

Все ходит, ходит он кругом,

Толкует громко сам с собою -

И вдруг, ударя в лоб рукою,

Захохотал.

Евгений сходит с ума. Это событие знаменует завершение неосознаваемой и искусственно навязанной еврйству миссии по поддержанию устойчивости толпо-”элитарной” пирамиды. Но в то же время оно означает и начало первого этапа самоликвидации самой древней мафии. Так что Владимиры Шали и Леви — все тот же Евгений из “Медного Всадника”, но уже конца ХХ века.

Глава 3. Багряницей уже прикрыто было зло

Много было интерпретаторов текста поэмы, пытавшихся отождествить Евгения то с декабристами, а то и с самим Пушкиным. Но ведь все они прекрасно знали, что не случайно во время работы над “Медным Всадником”, т.е. в ноябре 1833 г., словно предвидя подобные попытки, поэт писал:

Не дай мне бог сойти с ума,

Нет, легче посох и сума.

Для человека, лишенного рассудка, реальный мир представляется в искаженном свете и сон разума сам порождает чудовищ. Пушкин этот момент обыграл очень тонко. Еще раз напомним, что Евгений “сонны очи наконец закрыл” перед рассветом, когда “редела мгла ненастной ночи”. В ноябре в Петербурге ночи длинные, а “бледный день уж настает” довольно поздно и, по нашему мнению, первая встреча с “Медным Всадником”, видение потопа, поиски ворот, дома и само умопомешательство — все это происходит с Евгением в грезах во сне, хотя прямо об этом не сказано: просто в первой части нет упоминания о пробуждении. Кто-то может возразить, что подобное умолчание можно с таким же успехом понимать как не оглашенную информацию о пробуждении.

В связи с этим мы хотели бы здесь пояснить, что одной из сторон информационной полноты в объективной реальности является принцип дополнительности информации. На принципе дополнительности информации построена вся дискретная логика, но она — лишь частичное его выражение.

Сопутствие информации по умолчанию — объективно предопределено, просто в силу ограниченности человека, не способного осознать всю полноту информации во Вселенной. Также и в обществе всякому вполне определенному, но ограниченному мнению (но не знанию по объективной истине), содержащему только часть информации, относящейся к рассматриваемому вопросу, сопутствуют умолчания. Сопутствующая по умолчанию информация может быть некоторое время неизвестна людям, но тем не менее она объективно присутствует в процессах информационного обмена и также объективно вызывает последствия, обусловленные её содержанием и мерой соответствия объективной истине. Но в Мироздании нет ничего тайного, что со временем не становилось бы явно известным. Когда же тайна раскрывается, то сопутствующая по умолчанию информация либо подтверждает ранее известную и оглашавшуюся, освещая новые грани многогранной истины и детализируя видение некоего объективного явления, либо отрицает ранее явно оглашавшееся полностью или частично. Но после этого человеку должно определиться: что есть истина, а что привнесенная в культуру ложь, умертвляющая жизнь — явно провозглашавшаяся или сопутствовавшая ей по умолчанию, ибо “человек с двоящимися мыслями не тверд во всех путях своих” (Послание Иакова, 1:8).

Кроме того, принцип дополнительности информации связан с принципом нравственной обусловленности результатов и способов их достижения. Это можно пояснить на примере известного афоризма: “Никогда не делай того, что за тебя могут сделать другие”. В соответствии с принципом дополнительности информации и личной нравственной обусловленности один поймет его в смысле: “Пусть работают за меня другие”, а другой — в смысле: “Делай для людей то доброе, чего не смогут сделать другие”. В связи с раскрытием содержательной стороны этого афоризма, в контексте рассматриваемой поэмы следует затронуть еще одно очень древнее и не до конца понятое даже в наше время социальное явление, получившее в начале ХХ века название “троцкизма”.

Характерной чертой троцкизма в коммунистическом движении в начале ХХ века была его абсолютная глухота к содержанию высказываемой в его адрес критики в сочетании с приверженностью принципу подавления в жизни деклараций, провозглашенных троцкистами, системой умолчаний, на основе которых они и сегодня реально действуют, объединившись в коллективном бессознательном. В этой политике при господстве троцкистов во власти под надуманными лживыми предлогами уничтожались и те, кто некогда рассматривал ошибки троцкистов в качестве их искренних заблуждений и прямо говорил о них в обществе: это ярко выразилось в работе НКВД-ОГПУ с 1918 по 1930 г., когда эти органы безраздельно контролировались троцкистами и были заполнены их ставленниками.

То есть троцкизму в его искреннем личном проявлении благонамеренности свойственен конфликт между индивидуальным сознанием и коллективным бессознательным, порождаемым всеми троцкистами в их совокупности. Это — особенность психики тех, кого угораздило стать троцкистом, а не особенность конкретной идеологии. Троцкистскому типу психики могут сопутствовать самые различные идеологии, даже взаимоисключающие. Так митрополит Иоанн явно был психологически троцкистом, в то же время заявляя о своей приверженности православию, и порицая Троцкого. А «архитектор перестройки» член Политбюро А.Н.Яковлев, психологически будучи троцкистом, успел выразиться во множестве вероучений: ортодоксальный марксизм-ленинизм — до его отбытия в Канаду в качестве посла; в идеологии общечеловеческих ценностей и социализма с «человеческим лицом» — в период перестройки; а ныне добрался до попытки выразиться через буддизм — в книге “Постижение” (Москва, “Захаров”, “Вагриус”, 1998 г.).

Именно по этой причине — чисто психического характера — отношения с троцкизмом и троцкистами на уровне интеллектуальной дискуссии, аргументов и контраргументов — бесплодны и опасны [59] для тех, кто рассматривает троцкизм в качестве одной из идеологий [60] и не видит его реальной подидеологической подоплеки, не зависящей от облекающей её идеологии.

Интеллект, к которому обращаются в дискуссии в стремлении вразумить собеседника, выявить вместе с ним истину, на основе которой можно было бы преодолеть проблемы во взаимоотношениях — только одна из компонент психики в целом. И психика в целом — в случае её троцкистского типа — не допускает интеллектуальной обработки индивидом информации, которая способна изменить ту доктрину, которую в данный момент отрабатывает та из многих идеологически оформленных ветвей троцкизма, к которой принадлежит индивид — психический троцкист.