Роман Белоусов - ТАЙНА ИППОКРЕНЫ

Но несомненно также и то, что книги Пенелопы Обэн не были для Прево единственным литературным источником вдохновения. Он черпал и у других авторов. Так, вполне возможно, что Прево вдохновлялся известной английской драмой Дж. Лилло «Лондонский купец», где герой ради любви к корыстолюбивой и безнравственной Милвуд совершает преступление и гибнет на эшафоте. Не мог Прево не знать и романа Д. Дефо о похождениях Молль Флендерс, судьба которой, как отмечает профессор А. Елистратова, многими внешними приметами схожа с судьбой героини Прево. Иные исследователи (Анри Радье) пишут о моментах прямого подражания у Прево. А. это значит, что опыт реализма Д. Дефо был далеко не безразличен автору «Манон Леско».

И все же авантюра Прево с красивой узницей Сальпетриер, которой вполне могла быть Манон Эду, хочется думать, послужила одним из основных источников сюжета романа.

Однажды издатель Нольм, настырно требующий оплатить авансы, выданные нищенствующему литератору в счет его будущих сочинений, с удовольствием раскрыл свежую рукопись Прево и прочел заглавие: «История кавалера де Грие и Манон Леско». Летом 1731 года роман появляется в Голландии у книгопродавца как дополнение к седьмому тому «Записок знатного человека».

С этого часа Прево познал подлинный литературный успех и всласть вкусил от щедрот издателя.

Но еще больший успех выпал на долю сочинения аббата Прево у него на родине. Правда, здесь роман появился два года спустя, только в 1733 году. Книга была издана отдельно, как не имеющая отношения к «Запискам знатного человека». И вообще имя автора на обложке отсутствовало. Значилось лишь, что это «сочинение г-на Д***», изданное якобы в Амстердаме. Публика встретила историю Манон и кавалера де Грие с большим интересом. Все восторгались мастерством и умением автора писать занимательно, тем, что ему каким-то образом «удается внушить порядочным людям сочувствие к героям — мошеннику и публичной девке». «Газета двора и Парижа» сравнила Прево с Вольтером. И даже те, кому сочинение пришлось не по вкусу, например старшине сословия адвокатов и литератору Матье Марэ, вынуждены были признать, что «все набрасывались на эту книгу, как мотыльки на огонь».

Не прошло, однако, и четырех месяцев, как власти отдали приказ изъять и уничтожить «безнравственную» книжку. И это тогда, когда нравы отличались особой распущенностью. В таком случае, почему роман столь поспешно изымали из продажи? Видимо, потому, что те, кто предавался пороку втайне, цинично не желали признавать сочинение, в котором увидели лишь описание фривольных приключений, не более. «Легкий взгляд XVIII столетия, — писал по этому поводу А. Герцен, — не умел разглядеть во всю ширину и бездонность ужас любви к такому существу, как Манон…» Недалеким и пресыщенным великосветским снобам не понять было того, что родилось великое произведение, в котором «все естественно, все правдиво, все верно», как скажет о нем А. Франс, назвав «чудом искусства».

«Манон любит в продолжение всей своей жизни, — писал далее А. Франс, — а остается верной неделю. Ей нужны тряпки, ужины, в ней все дышит страстью, и даже на тележке, везущей ее в Приют, она остается прелестной; ее нельзя не любить! А юный кавалер, решающийся ради нее на мошенничество и прячущий карту за манжет, разве он не вызывает истинного сострадания? Эти дети оба изрядные плуты, но они любят друг друга… И сколько людей, закрывая книгу, скажут: «О Манон! как бы я любил тебя, будь ты жива!»

Книга была запрещена, и Прево едва ли рассчитывал при своей жизни увидеть ее новое издание. Тем не менее двадцать лет спустя, в 1753 году, она вышла в двух томах с прекрасными гравюрами Паскье и Гравело. Аббат Прево к тому времени обрел славу крупнейшего писателя современности.

Вернемся, однако, в Гаагу, где в каморке под крышей мы оставили господина аббата. Дела его поправились, но ненадолго. Гонорар улетучился как дым, и снова надо было сидеть, согнувшись над листом бумаги, чтобы заработать на жизнь. К тому же влюбчивого аббата вновь поразила стрела Купидона. Его избранница, девушка красивая, благородного происхождения, обладала, к несчастью, ветреным характером. Прево лучше, чем кто-либо, знал, что Ленки Экхардт не могла прослыть добродетельным существом. Ему были известны ее легкомыслие и шумные похождения и ее способность извлекать выгоду из своих романов. Болтали, что она обирала любовников, иных доводила до нищеты. Была ли эта пленительная блондинка с томным взглядом всего-навсего пошлой куртизанкой, падкой на роскошь? Была ли она жадной и кокетливой соблазнительницей? Подвластный капризам женщины, которую любил, Прево закрывал глаза на ее поведение, прощал ей измены и исчезновения, за которыми всегда следовали пылкие примирения, когда слезы чередовались с ласками и горячими клятвами. Надо ли говорить, что все заработанные деньги уходили на экстравагантные причуды его возлюбленной, ее туалеты и удовольствия!

Положение, в котором оказался Прево, напоминало перипетии его знаменитого романа. Неужели он пророчески изобразил в нем свою собственную судьбу? Во всяком случае временами ему казалось, что он выступает в роли кавалера де Грие, а Ленки — это Манон.

Что касается литературоведов, то они попались на удочку этого видимого соответствия и одно время решительно заявляли, что Ленки и есть прототип Манон Леско. Это можно было бы правдоподобно доказать, если бы роман Прево появился в 1733 году. Тогда имелось бы основание считать, что любовное приключение в Голландии легло в основу сюжета книги. Та же слепая страсть влюбленного в потаскушку, та же судьба, вынуждающая Прево, чтобы покрыть расходы на содержание любовницы, бегать от кредиторов и, находясь с ней в Англии, пойти на мошенничество, которое могло ему стоить жизни, — все это действительно являет очевидную аналогию с де Грие. Но поскольку, как позже установили, первое издание вышло в 1731 году, надежда найти в даме из Гааги прообраз Манон равна нулю. В самом деле, свою рукопись Прево передал в типографию в феврале, а со своей возлюбленной, видимо, встретился не раньше, чем в марте того же 1731 года. Это значит, что все злоключения, которые он пережил с Ленки, имели место уже после выхода романа в свет. Но авантюра с обворожительной и беспутной Ленки подтверждает вывод историка Лежье-Дегранжа о том, что Прево вывел в своем романе тип мелкой куртизанки, который был тогда распространен в достаточном числе экземпляров.

Как следовало ожидать, связь с обольстительной голландкой привела его на край пропасти. Наделав долгов и не в состоянии их оплатить, Прево благоразумно покинул город, иначе говоря, сбежал от кредиторов. Все его нехитрое имущество пошло с торгов. Но вряд ли пострадавшие остались довольны суммой, которую удалось выручить на распродаже. Выручка составила всего 500 флоринов против 2500— суммы по тем временам огромной, которую задолжал этот пройдоха аббат. Он же, в то время как его костили и проклинали, трясся в почтовой карете по разбитой дороге вдоль побережья. Напротив него с неприступным видом восседала прекрасная Ленки. Как ни странно, она не бросила своего обожателя и последовала за ним. Куда направлялись беглецы? Одни предлагали искать их в Берлине, другие утверждали, что они скрылись в России. Между тем парочка пересекла море и благополучно высадилась в Англии.

В Англии, где ему уже доводилось жить, он надеялся поправить свои дела. Тем более что в этой стране у него было немало друзей. Он бывает в свете, дружит с знаменитыми писателями, путешествует. И чем ближе узнает страну, тем больше она ему нравится. Ее мудрые, как ему кажется, законы, дух веротерпимости, что царит в религиозных учреждениях в отличие от французских монастырей, «где пестуются безделье и праздность», — все приводит его в умиление, и он восклицает: «Счастливый остров!..»

События, развернувшиеся вскоре, надо думать, несколько охладили его восторги.

Чтобы как-то существовать, он начал издавать газету «За и против». Ее страницы заполняли материалы на политические, философские, исторические, теологические и географические темы, она широко знакомила с английской культурой, поскольку ее задачей было информировать французов о жизни Англии. Но ни газета, ни упорный литературный труд не улучшили его положения. Несравненная Ленки требовала новых нарядов, новых развлечений, новых удовольствий.

Прево поступает воспитателем к сыну богатого и влиятельного человека. Настает роковой день — 13 декабря 1733 года, начальник тюрьмы Ньюгейт заносит в списки арестантов фамилию Марк Энтони Прево. Что случилось? Ответ на этот вопрос мы находим в том же списке, где о причинах ареста говорится: «Преступно подделал документ с просьбой выдать ему 50 фунтов». Автор «Манон Леско» рисковал, по крайней мере теоретически, смертной казнью, то есть виселицей. В каком отчаянном положении он, видимо, оказался вновь, если пошел на такой шаг!