Том 3. Русская поэзия - Михаил Леонович Гаспаров
Том 3. Русская поэзия читать книгу онлайн
Первое посмертное собрание сочинений М. Л. Гаспарова (в шести томах) ставит своей задачей по возможности полно передать многогранность его научных интересов и представить основные направления его деятельности. Во всех работах Гаспарова присутствуют строгость, воспитанная традицией классической филологии, точность, необходимая для стиховеда, и смелость обращения к самым разным направлениям науки.
Статьи и монографии Гаспарова, посвященные русской поэзии, опираются на огромный материал его стиховедческих исследований, давно уже ставших классическими.
Собранные в настоящий том работы включают исторические обзоры различных этапов русской поэзии, характеристики и биографические справки о знаменитых и забытых поэтах, интерпретации и анализ отдельных стихотворений, образцы новаторского комментария к лирике О. Мандельштама и Б. Пастернака.
Открывающая том монография «Метр и смысл» посвящена связи стихотворного метра и содержания, явлению, которое получило название семантика метра или семантический ореол метра. В этой книге на огромном материале русских стихотворных текстов XIX–XX веков показана работа этой важнейшей составляющей поэтического языка, продемонстрированы законы литературной традиции и эволюции поэтической системы. В книге «Метр и смысл» сделан новый шаг в развитии науки о стихах и стихе, как обозначал сам ученый разделы своих изысканий.
Некоторые из работ, помещенных в томе, извлечены из малотиражных изданий и до сих пор были труднодоступны для большинства читателей.
Труды М. Л. Гаспарова о русской поэзии при всем их жанровом многообразии складываются в целостную, системную и объемную картину благодаря единству мысли и стиля этого выдающегося отечественного филолога второй половины ХХ столетия.
Последовательность стихотворений в дальнейшем обзоре — по алфавиту.
«Гончарами велик остров синий…» Самый трудный текстологический случай. Ранних списков стихотворения не сохранилось, текст его записывался Н. Я. Мандельштам по памяти в «альбомах» (№ 2, 3, 4), и начало его имело вид: «Гончарами велик остров синий — Крит зеленый [в альбоме № 3 — „летучий“: описка под влиянием ст. 10]. Запекся их дар В землю звонкую. Слышишь могучих Плавников подземный удар?». Потом, уже в 1950‐х годах, у нее появляется (неизвестно откуда) иной текст, машинописный, явно лучшего качества (хотя бы потому, что в нем не нарушаются ритм и рифма, как в альбомах): «Гончарами велик остров синий — Крит зеленый. Запекся их дар В землю громкую. Слышишь дельфиний Плавников их подземный удар?» Но для нее он непривычен, и она наносит на него чернильную правку, приближающую его к альбомным текстам: «…B землю звонкую. Слышишь подземных Плавников могучи[х]й удар?» И альбомы, и машинописный лист с правкой хранятся в Принстонском архиве. Однако Н. Я. Мандельштам не была уверена в этой собственной правке: когда в СФ-64 стихотворение было напечатано (впервые) по тексту, восходящему к альбомным «Слышишь могучих Плавников подземный удар», то она предложила (видимо, для восстановления рифмы) исправление «Слышишь дельфиний…» или «Слышишь дельфиньих…» (записано с ее слов проф. Кл. Брауном, которому мы глубоко признательны за копию его записей под диктовку Н. Я.). В тексте машинописи смысл фразы был ясен: «Слышишь, как гончары колеблют Крит дельфиньими плавниками своих черепков в земле?» (дельфин — частый мотив росписи эгейских и греческих ваз). В последующих правках он затемняется. Другое важное разночтение — в ст. 8: «И сосуда студеная власть Раскололась на море и страсть» (машинопись) или «…и глаз» (альбомы и правка по машинописи). А. Г. Мец (АМ-95, с. 632) видит здесь «магический глаз», мотив росписи античных ваз; можно добавить, что буква тэта («флейты греческой тэта и йота») писалась на вазах как кружок с точкой, похожий на глаз. Все издания печатают стихотворение по-разному, комбинируя эти разночтения на разные лады. Мы принимаем текст машинописи, освободив его от правки Н. Я. Мандельштам.
«Длинной жажды должник виноватый…» Текст по раннему списку; потом в альбомах при переписке по памяти возникает ошибочный вариант ст. 5 «Флейты свищут, клевещут и злятся», перешедший в ранние издания — СФ‐64, СФ-67, ВШ-80. Чтение «клянутся» восстановлено в ИС-90, ФВ-92, АМ-95. Комментарий ИС-90 (с. 181): «Ошибка <…> по ассоциации с „клевещущих козлов“ в другом стихотворении» (в «Стансах» 1935; ср. «клевещет клетка…» в стихах о щегле в декабре 1936). Ошибку эту поддерживала, конечно, соблазнительная аллитерация на вищ/вещ.
«Если б меня наши враги взяли…» Н. Я. Мандельштам в своем комментарии утверждает, что подлинный текст последней строки «Будет губить разум и жизнь Сталин», а «будить» — лишь цензурный вариант, предложенный ею самой. «Последние две строки пришли к нему неожиданно и почти испугали его: „Почему это опять выскочило?“ Возник вопрос, как это записать. Я предложила подставную последнюю строку „Будет будить“ и вместо союза „а“ — союз „и“». Впервые эта версия появляется в ее поправках к изданию СФ‐64, продиктованных Кл. Брауну, и в ее письме к Н. Струве: «Кстати о текстах: в одном стихотворении вместо „будет губить“ напечатано „будет будить“. Выходит очень смешно». Отсюда «губить» появляется в СФ-67 и в ФВ-92, но остальные издатели отклоняют этот вариант. ВШ-80 печатает в основном тексте «Будет будить…» с осторожной сноской: «В памяти Н. Я. Мандельштам — вариант „губить“»; ИС‐90 решительно пишет: «Варианта „губить“ не было (он придуман Н. Я.)»[420]; а АМ-95 видит в нем «результат самопародирования». Эта уклончивость понятна: из разбора видно, что если понимать стихотворение как антисталинское (т. е. не «если враги [коммунизма] возьмут поэта…», а «если враги [коммунисты] возьмут поэта…»), то нужно было бы переписать строки не только о Сталине, но и о Ленине; а без этого подстановка «губить» в последнюю строку выглядит катастрофически инородно. Мы не ставим под сомнение эпизод из комментария Н. Я. Мандельштам: очень может быть, что поэт, сочиняя стихотворение во славу народа, Ленина и Сталина и выборматывая концовку, действительно сказал вместо «будить» — «губить» и сам того испугался. Мы не согласны лишь с интерпретацией этого эпизода: с тем, будто главное — это обмолвка, а стихотворение в целом — камуфляж.
«Заблудился я в небе — что делать…» (9–19 марта, 16 строк). Ст. 11: в черновом неокончательном автографе «Лучше сердце мое разорвите», в единственном раннем списке «[разорвите] расколите», в альбоме № 2 «разорвите», в альбомах № 1 и 3 «расколите». Ст. 16: в черновом автографе «отклик неба» (с разными вариантами продолжения), в раннем списке и в альбомах «Отзвук неба». НХ-73 и ФВ-92 предпочитают чтения, совпадающие с черновым автографом, за ними следуем и мы. АМ-95 считает ранний список авторизованным и печатает по нему «расколите» и «отзвук».
«Заблудился я в небе — что делать…» (19 марта, 15 строк). Ст. 14: в ранних списках «Лед весенний, лед высший, лед вешний» — это чтение принимают НХ-73 и АМ-95. ИС-90 с одобрения Н. Я. Мандельштам предлагает конъектуру «лед вышний» — ее принимают ФВ-92. Мы (с колебанием) предпочитаем сохранить текст ранних списков. В изданиях СФ-64, СФ-67, ВШ-80 — поздние альбомные искажения «Лед вчерашний» и «лед выше».
«Как дерево и медь Фаворского полет…» Во всех источниках текста последняя строка дефективна — хорей вместо ямба: «Я обведу еще глазами площадь всей / <—> Этой площади с ее знамен лесами…». Можно допустить, что это — не ошибка, а выразительный прием: средство показать читателю сильную паузу; но это маловероятно, других аналогичных случаев у Мандельштама нет. Конъектур было предложено две. СФ-64 (вслед за первой публикацией в «Воздушных путях». 1961. Вып. 2) и затем ФВ-92 и АМ-95 пишут: «площадь всей — / Всей этой площади»; ИС-90 пишет «площадь всей / Той площади» со ссылкой: «В другой копии (Ленинград) — „Той“». Эта ленинградская копия более никому неизвестна; но
