Борис Стругацкий - Полдень, XXI век. Журнал Бориса Стругацкого. 2010. № 2

Я никогда не смогу понять, каким образом Асе удалось убедить Марину, уговорить ее, что хотя бы эту ночь девочка должна провести у Аси. И как Марина могла доверить дочку незнакомым, в сущности, людям? Но ведь как-то же убедила. И я не спрашивал ее, как именно.

Сразу, как мы покинули вестибюль станции, Ася захотела отзвониться Светке и предупредить, что ей теперь уже точно придется дорабатывать свою смену.

Но, как выяснилось, Асин мобильник я умудрился забыть в вагоне. Она, даже не расстроилась. Так прямо и сказала, что сил расстраиваться у нее сейчас нет. А я подумал, этот мобильник станет последним из того, что я забыл в метро. Ведь есть же на свете множество гораздо более важных вещей, о которых забывать не следует. В метро и не только.

Отловив на загруженной улице частного извозчика, мы дружно оккупировали заднее сиденье. Нам необходимо было о многом переговорить. Утомленная Машенька мирно посапывала у меня на коленях, которые с каждой минутой все больше немели. Но мне, если честно, было плевать. Даже в машине Ася не выпускала мою руку из своей, а это дорогого стоило. И ради этого я готов был терпеть и куда более серьезные неудобства.

Слова не шли. Да и не нужны они были здесь, на тесном матерчатом диванчике случайного такси. Все, что мы могли бы сказать друг другу, звучало бы фальшиво, неточно, а главное — ничего можно было не говорить, и мы оба понимали это.

Это понимание было самым важным, что только могло быть. И потому мы просто молча держались за руки.

— Девочку я у нее заберу, чего бы мне это ни стоило, — сказала Ася шепотом.

Я никогда не думал, что Ася, тихая и мягкая Ася, способна столь категорично заявить о своих намерениях. И заявить так, что я сразу понял: она права, и ничего хорошего рядом с матерью девочке не светит. Да, мамаша теперь ни за что не забудет ее в метро, но любить ее от этого сильнее не станет. И никогда не простит дочке того, что та слышала и поняла ее полупьяный разговор с подругой. Пусть она даже тысячу раз себе поклялась, что вот с завтрашнего утра все будет по-другому, — ничего не изменится. А вот мы с Асей можем что-то изменить. В ней я уверена сам… Постараюсь соответствовать…

— Мы.

— Что, «мы»? — Ася встрепенулась, и, неловко повозившись на диванчике, заглянула мне в глаза. — Что «мы»?

— Мы заберем, — сказал я.

И крепче сжал Асину руку.

КОНСТАНТИН КРАПИВКО

Нечисть

Рассказ

И ты можешь лгать, и можешь блудить,

И друзей предавать гуртом…

Мразь. Гнида болтливая.

Мало мне, что кикимора кони двинула, пару недель погодить не могла…

Болтливая гнида Волков закинул ногу на ногу и покачивал ногой, рассматривая новую туфлю. Хорошая была туфля, красивая, надо себе похожие взять. Волков рассказывал, и, как водится у вернувшихся с похорон, рассказывал глупости. Про то, что все там будем, про ах, как рано, и про как же так. Утупок.

Я подошел к окну, взял сигарету. За окном было пекло, и воздух дрожал над раскаленным асфальтом.

Люсиновка, однако, едет. Пробка будет попозже, часа через два.

— Вы только подумайте, Роман Михайлович, — говорил Волков. — Ведь во вторник еще, а? Веселая, про таксиста этого странного все удивлялась…

— Про какого таксиста? — спросил я.

— Ну как же? Юбилей отмечали, в нашей кафешке. Засиделись, бармен такси вызвал. Но таксист денег у покойной не взял, когда приехали: это ваше последнее такси, говорит, сударыня, извините. Она все смеялась, что побольше бы таких такси последних… И ведь действительно последнее — вот что странно!

— Ладно, — сказал я. Остановился напротив него и принялся разглядывать, я это умею.

Волков, понятно, потупился и сел прямо.

— Хватит. Хорошо, что на поминки не остался, ты мне нужен. С таможней проблема.

— Роман Михайлович, но ведь странно, правда?

— Ничего странного, — проворчал я. — Баба немолодая, курила как паровоз, а тут жара — инсульт и хватил. Кого вместо думаешь?

— Белкину.

— Полозову, — отрезал я. — Готовь приказ. И если у тебя никаких последних такси не было…

— Такси-то не было… — криво усмехнулся Волков.

— Говори, — велел я.

— Помнишь, я тебе девчонку показывал? Веру, в соседней башне работает?

Я кивнул — он показывал, ловеласик тамбовский. Говорил, познакомиться стесняется. Тощая, ничего особенного.

— Вчера у нее в гостях был, — похвастался ловеласик. — Так там на ягодице татуировка. Красным и синим: «последняя». Я так и обмер!

— Ай-яй-яй, — сказал я тревожно и ласково. — Беда-то какая! Таинственные письмена на жопе, любой бы забеспокоился! И денег она у тебя не взяла?.. Совсем беда. Бафомета на соседней половинке не заметил? Пятен кровавых на луне не видал, нет? Снов вещих? Конь под тобой уж не спотыкался ли?

А потом рявкнул:

— Трахни другую, придурок, и успокойся! Голову тут морочит!

Волков понял, что увертюра закончена, встал и вытянулся.

— Сейчас поскачешь в Карго. На цырлах. Проси, ругайся, топай ногами, умоляй… Одну коробку растаможить не способны, дожили! Отзвонишься оттуда. Я попробую напрямую с Питером порешать, через свои каналы. Вопросы?

— Патриархия мешается, черти… их сфера… — заныл было Волков, но спохватился и отрапортовал: — сделаем, Роман Михайлович! В крайнем случае, неустойку нам заплатят!

— Волков, у тебя голова в порядке? Клал я на неустойку — товар нужен. Делай!

Волков изобразил поклон и выскользнул, мягко прикрыв за собой дверь.

Патриархия, патриархия… Подвинется патриархия. Я налил минералки, закурил и потребовал соединить с Питером. Но разговора не получилось, не успел — снаружи, перекрывая все звуки, завизжали тормоза, и сразу вслед за этим раздался глухой удар.

Я выскочил в жару первым. У бордюра грустно приткнулся новенький форд с помятым капотом. У капота стояли изящные туфли. Аккуратно так, только левая на бок упала. Рядом с туфлями сидел трясущийся водитель. В десяти шагах лежал отброшенный ударом Волков.

— Ну? — рыкнул я на водителя.

— «Скорую» я уже… — промямлил он. — Так хорошо ехал, волна зеленая… а этот сперва по тротуару шел…

«Скорую» он! Тут не «скорую», тут труповозку надо… Ладно, без меня разберутся, вон, народ уже собрался, наши в основном. Белкина ручонки заламывает, дура, даже дорогу мне не уступила. Теперь вместо работы будет валерьянку лакать да охать. Обошел, чего уж.

У себя я с отвращением выплеснул степлившуюся минералку и напился свежей, прямо из бутылки… Связался первым делом, конечно, с полковником, велел водилу фордового проверить, но ясно, что ничего это не даст… Надо же как! В одну неделю — и главбуха, и коммерческого! Мистика, мать ее!.. Справлюсь, конечно, но помощь понадобится.

И я позвонил Хозяину. Не без злорадства позвонил: придется поднимать ему чресла из шезлонга и скакать к нам со своих Калифорний. Хозяин отнесся спокойно, сказал, что завтра будет. Мужик быстрый, но завтра, понятно, его не будет; к понедельнику хорошо бы. Стало полегче малость.

Потом поговорил с Карго. Я на них нажал, и нате — оказывается, сейчас в Питере Ваньку Лешего поставили, он и буянит, у всех дело стоит. Как будто сразу сказать нельзя было!.. Вот теперь жизнь действительно начала налаживаться, тут меня совсем отпустило: гора с плеч.

Хотя с Лешим покумекать надо, тут с кондачка не стоит. Да и надраться вдруг захотелось…

Махнул я рукой, обошел отделы со строгим видом, Белкину рыдающую не отпустил — как хочет, а чтобы отчет мне завтра был. Полозову поздравил с назначением, глаза у девки так и заблестели, далеко пойдет. Осадил малость: еще хоть раз опоздает… С охранником новым поговорил, если он мне опять на ночь кондиционеры выключит, пусть не обижается. Так он про инструкцию, и что завтра утром первым делом включит. Быдло тупое. Менять.

Волкова и форд уже убрали, а Люсиновка, слава Богу, еще ехала. Пока шел к машине, от земли так и пыхало. И тут она мне навстречу из-за башни к автобусу бежит, тощая эта, Вера с наколкой красно-синей. Остановился на минуту, стало интересно, я суеверный… Если уедет, то и пусть. Не уехала. Автобус из-под носа укатил.

Поплелся к ней. Господи! Солнце в затылок лупит! И ветерок такой… противный ветерок, душный… Тощая стояла на остановке, в зубах сигарета, и расстроенно рылась в сумочке.

— Гадюка, — сказал я про автобус и дал ей прикурить.

— Да, не подождал, — вздохнула она.

Про аварию, похоже, не знала. Хорошо. Скверная тема для знакомства — любовник издохший.

— А и пес с автобусом, все к лучшему. Давайте представимся. Вас, случайно знаю, Вера зовут, а я Роман. Вот этой лавчонкой, — я показал за спину, — рулю.

— А по отчеству? — спросила она.