Внутренний СССР - Разгерметизация

Подводя итоги этому эпизоду 1909 г., можно сказать, что Россия в нём дальновидно последовала принципу «уступи дураку дорогу — он сам свернет себе шею.»

Активное восстановление военной мощи страны после русско-японской войны началось в 1908 г. с выходом России из революции и сопутствующего ей экономического кризиса. Но военные программы не то что к 1909, но и к 1912 г. еще не успели дать плодов. И первая мировая война ХХ века не разразилась из балканских войн 1912 — 13 гг. [81], когда о ней вожделенно фантазировал В.И.Ленин, только потому, что в русской правящей верхушке возобладали те, кто видел неготовность России к войне, а не партия великого князя Николая Николаевича, которая уже тогда хотела ввязаться в балканские события.

С.Д.Сазонов сообщает об этом периоде:

«Некоторые петроградские круги, довольно близко стоявшие ко Двору, и вся столичная печать националистического лагеря, издавна враждебно настроенная по отношению к министру иностранных дел, повели против русской внешней политики шумную кампанию, выражавшуюся в уличных демонстрациях, собраниях, на которых произносились патриотические речи, требовавшие войны в защиту славянских интересов, и в целом потоке газетных статей, обвинявших русскую дипломатию чуть ли не в государственной измене.» — ист. 95, с. 87.

Но к 1914 г. правящая верхушка России уже пребывала в иллюзии достаточности её сил для ведения (а тем более вместе и с Великобританией) войны против центрально-европейских держав.

Эта иллюзия нашла свое отражение и в “Воспоминаниях” С.Д.Сазонова. Он сообщает о своей беседе в период предвоенного периода 1914 г. с послом Великобритании в России Дж.Бьюкененом, в завершении которой он сказал англичанину, «что Россия не может позволить Австро-Венгрии раздавить Сербию и стать первенствующей Державой на Балканах, и что, если Франция окажет нам поддержку, мы не отступим перед риском войны.»

Это было сказано после сараевского убийства в предвоенный месяц. Сказано вопреки тому, что состоявшееся 8 февраля 1914 г. под председательством самого же С.Д.Сазонова совещание морского министра, начальника генерального штаба и их ближайших сотрудников пришло к выводу, что «мы не располагаем средствами для быстрых и решительных мер и что на приведение в исполнение намеченной программы понадобились бы целые годы (выделено нами: а прошло всего четыре месяца и уже: “мы не отступим перед риском войны”). Суждения на совещании были занесены в протокол и представлены мною на утверждение Государю.

Я помню, под каким безотрадным впечатлением нашей полной военной неподготовленности я вышел из этого совещания. Я вынес из него убеждение, что, если мы и были способны предвидеть события, то предотвратить их не были в состоянии. Между определением цели и её достижением у нас лежала целая бездна [82].» — ист. 95, с. 151.

В 1914 г. мысли в царском правительстве двоились и наряду с высказанными трезвыми оценками, была и иллюзия некоторой готовности России к коалиционной войне, которая проистекала из того обстоятельства, что первый этап многих программ перевооружения армии и флотов должен был завершиться в следующем, 1915 году. Но кроме внутренних военно-экономических причин, эта иллюзия готовности России к коалиционной войне подпитывалась ошибочными представлениями о взаимоотношениях России с её Западно-Европейскими союзниками.

Сам же С.Д.Сазонов (ист. 95, с. 44) приводит текст заявления германского правительства правительству Великобритании, сделанного в 1911 г., и почти сразу же переданного в Россию в донесении русского посла в Лондоне:

«Между 1866 и 1870 годами Германия сделалась Великой державой, но побежденная ею Франция и Англия поделили между собой мир в то время, как Германия получила одни крохи. Теперь настала для Германии минута предъявить свои законные требования.»

О чем-то подобном в вожделениях Германии задолго до этого официального правительственного заявления Великобритания догадывалась и сама просто из анализа выполнения её кораблестроительных программ и факта материального поощрения школьников за написание сочинений на военно-морскую тематику. И соответственно перед Великобританией уже с конца XIX века стояла проблема защиты своей глобальной колониальной империи не от абстрактных германских притязаний, а от последствий того, что Германия реально обгоняла её в научно-техническом и в военно-экономическом развитии. Этот процесс утраты лидерства Великобритании желательно было некоторым образом пресечь.

Если обратиться к воспоминаниям гросс-адмирала Альфреда фон Тирпица, бывшего военно-морским министром Германии с 1897 по 1916 г., то был период когда он больше всего опасался, что набирающий мощь германский флот постигнет та же судьба, что и флот Дании, который адмирал Нельсон утопил прямо на рейде Копенгагена (датской столицы) мимоходом без объявления войны. Великобритания не была столь прямолинейна и не пошла на “копенгагирование” флота Германии, но изо всех европейских держав она была больше других заинтересована в эффективном решении проблемы германских притязаний на её глобальную империю.

Поскольку война британской “акулы” империализма с “германским носорогом” к решению проблемы не вела, то Лондону желательно было организовать войну ему враждебного “носорога” и “союзного” “акуле” “слона”. Как известно из анекдота, «Советский слон — лучший слон в мире!». До 1914 года русский “слон” был наиболее подходящим “слоном” для решения великобританских проблем в её отношениях с Германией. Неучастие же Германии в общеевропейской войне вело к тому, что глобальная колониальная империя Англии с течением времени рассыпалась бы; самое позднее к концу тридцатых годов под давлением требования свободы торговли, подкрепленного военно-морской мощью Германии. Кроме того Великобританию беспокоили и рецидивы политики России в духе Александра III в Средней Азии и в Иране, для борьбы с которыми “германский носорог” также был наиболее подходящим средством.

Почему этого не понимали в правительственных кругах Петербурга, уже задолго до 1914 г. объяснил Ф.И.Тютчев, сам бывший профессиональным дипломатом и знавший закулисную кухню как российской, так и общеевропейской политики:

Напрасный труд! Нет, их не вразумишь:

Чем либеральней, тем они пошлее;

для них фетиш,

Но недоступна им .

Как перед ней ни гнитесь, господа,

Вам не снискать признанья от Европы:

В её глазах вы будете всегда

Не слуги просвещенья, а холопы.

Текст подчеркнут нами. Действительно в основе всякой цивилизации, в том числе и евро-американской лежит . И вторым четверостишьем Ф.И.Тютчев очень точно выразил основополагающую идею евро-американской региональной цивилизации, притязающей стать глобальной цивилизацией господ над всеми прочими холопами. В начале ХХ века государством-лидером, несшим функцию управления этой цивилизацией в целом, была Великобритания, какая особенность и отличала её политику от политики прочих великих держав того времени.

Как и в наши дни, обстановка на Балканах в те годы была не простая. Однако Германия, не служила слепо великодержавным амбициям Австро-Венгрии, как то пишет С.Д.Сазонов, но в собственном стремлении проложить через Балканы и Турцию путь для сухопутной экспансии своего капитала [83] в колонии: регионы Арабского востока и Ирана — как раз в ту область, куда направлял сухопутную экспансию России Александр III за двадцать лет до них. Германский император был вполне откровенен в своих притязаниях на передел колониального мира не только перед англичанами, но и перед русскими высшими сановниками, и по всей видимости надеялся, что найдет у них понимание хотя бы под давлением угрозы военного столкновения с Германией, вооруженной во многих отношениях лучше, чем её потенциальные противники.

Еще до русско-японской войны Вильгельм II рекомендовал Николаю II обратить фасад России к Тихому океану, намереваясь сам править Атлантическим. И по завершении русско-японской войны он придерживался тех же воззрений о желательной для Германии внешней политике России. Так в 1912 г. при встрече с Николаем II в Балтийском-Порте на борту яхты “Штандарт” Вильгельм II провел длительную беседу с С.Д.Сазоновым, в которой он объяснял С.Д.Сазонову дальневосточные колониальные возможности России:

«Вам остается только одно — взять в свои руки создание военной силы Китая, чтобы сделать из него оплот против Японского натиска. Это совсем не трудно, ввиду бесконечного его богатства в людях и иных естественных ресурсах. Задачу эту может взять на себя только одна Россия, которая к тому предназначена во-первых потому, что она наиболее всех заинтересована в её выполнении, а во-вторых потому, что её географическое положение ей прямо на неё указывает. Если же Россия не возьмет этого дела в свои руки и не доведет его до конца, то за реорганизацию Китая примется Япония и тогда Россия утратит раз и навсегда свои Дальне-Восточные владения, а с ними вместе и доступ к Тихому океану.» — ист. 95, с. 54.