Василий Розанов - Наш «Антоша Чехонте»

А впрочем, и настанет «все то же», мы нашего «Антошу Чехонте» не позабудем… Есть «погибельный Капказ», и есть срединная, плоская «Россия», куда обширнее кавказских стремнин… Настоящая мудрость заключается в том, чтобы в героическую эпоху жить героически, а в негероическую эпоху все-таки не разбивать о стену голову. Великое «что делать» всегда останется под солнцем: «что делать» — как недоумение, «что делать» — как бессилие. Беспримерно героическая натура, Достоевский, устами Мити Карамазова сказал:

— В тысяче мук я есмь. Корчусь — и все-таки есмь[6].

Это говорит Митя перед каторгой; но сам Достоевский, в горчайшую минуту своего существования, в одном частном письме, порассказав приятелю все напасти, кончает:

— Не правда ли, живуч я, как кошка.

Это — когда ее выкинут из третьего этажа в окно, а она перевернется и все-таки побежит.

«Есмь» — самое главное; «есмь» — первое. Рождаемся мы не все для варенья и яблок, но, между прочим, и для кислого существования. «Что делать!» «Быть человеком» важнее, чем быть «сытым человеком» и даже «нравственным человеком», «добрым человеком», ибо, черт возьми, кто же будет «сыт-то» или «нравственен», если «меня нет», существа с желудком и 10 заповедями? И поэтому я всегда сперва подумаю о том, чтобы «мне остаться на земле», и уже потом подумаю, какими заповедями обставлюсь и по скольку фунтов хлеба буду съедать в день. Все после «жизни», все «позади» жизни… Не знаю, для чего мне после этих строк о грустном Чехове хочется кончить, обращаясь в особенности к юности:

— Не убивайте себя!

Никогда, ни за что, ни в каких обстоятельствах, ни даже после преступления или перед ним, — все-таки не убивайте.

Нить, которая раз оборвется, — никогда не завяжется. А все прочее, ей-ей, все, не только тяжесть жизни, но и грех ее, даже ужасный грех, — все-таки можно связать ею «вторичный узелок».

Эту мысль о жизни внушает Чехов тем, что грустная дума и тон его весь полон полужизни. Мерцает, мигает, теплится, но не горит. И, глядя на это «мигающее», долго глядя, вдруг преисполняешься еретического страха: «Вдруг погаснет». И кричишь: «Зажигай все, лучше все зажигай, неужели эти ужасные темень и хлад, когда вдруг все погаснет!»

1910

ПРИМЕЧАНИЯ

Впервые: Русское слово. 1910. 17 января. № 13. Подпись: В. Варварин. Перепечатана в «Чеховском юбилейном сборнике» (М., 1910. С. 179–186). Печатается по: Розанов В. В. Мысли о литературе. М., 1992. С. 299–305.

Розанов Василий Васильевич (1856–1919). Помимо данной статьи, Розанову принадлежит отклик на смерть Чехова (Писатель-художник и партия // Новое время. 1904. 21 июля. № 10196) и статья «А. П. Чехов» (Чеховский юбилейный сборник. М., 1910. С. 115–132; перепечатана в изд.: Розанов В. В. Сочинения. М., 1990. С. 410–421). О взаимоотношениях Чехова и Розанова см.: Катаев В. Б. Чехов и Розанов // Чеховиана. Чехов и «серебряный век». М., 1996. С. 68–74.

Примечания

1

Здесь и далее — цитаты из стихотворения Ивана Мятлева «Фонарики» (1844).

2

Названия и темы ряда статей Н. К. Михайловского 1860-1880-х гг.

3

Из стихотворения Пушкина «Поэт и толпа» (1828).

4

Из стихотворения Пушкина «Телега жизни» (1823).

5

Реминисценция из стихотворения Пушкина «Для берегов отчизны дальной…» (1830): «Из края мрачного изгнанья / Ты в край иной меня звала».

6

Неточная цитата. У Достоевского: «В тысяче мук — я есмь, в пытке корчусь — но есмь!» (Достоевский Ф. М. Полн. собр. соч.: В 30 т. II., 1976. Т. 15. С. 31.)