Жизнь и творчество Михаила Булгакова. Полный лексикон - Борис Вадимович Соколов

и шептал в самое ухо: «Вернись, не делай безумия. Куда ты идешь? Тебя убьют!», но я молча его перекрестила, крепко поцеловала, офицер схватил меня за руку, и мы стали спускаться в овраг… Одним словом, в час ночи я была дома (благодетель офицер проводил меня до самого дома). Воображаете, как меня ждали? Я так устала и физически и морально, что опустилась на первый стул и разрыдалась. Но я была дома, могла раздеться и лечь в постель, а бедный Николайчик, не спавший уже две ночи, вынес еще два ужасных дня и ночи. И я была рада, что была с ним в ту ужасную ночь… Теперь все кончено… Инженерное училище пострадало меньше других: четверо ранено, один сошел с ума».

Тема Д. в. получила дальнейшее развитие в рассказе «Красная корона», где гибнущий брат главного героя Коля рефреном повторяет, являясь в видениях: «Я не могу оставить эскадрон». В «Белой гвардии» Николка Турбин, напевая «Съемки», вспоминает бой у Инженерного училища в октябре 1917 г.

«День нашей жизни»

Фельетон. Опубликован: Накануне. Берлин – М., 1923, 2 сент. В Д. н. ж. заметно влияние прозы А. Белого: фельетон полностью состоит из прямой речи – диалогов и реплик, всего того, что слышит автор в течение одного дня дома, на улице и на службе. Здесь передана скандальная атмосфера квартиры № 50 в доме 10 по Б. Садовой, где в то время проживал писатель со своей первой женой Т.Н. Лаппа. Эта квартира позднее отразилась в Нехорошей квартире «Мастера и Маргариты». Упоминаемая в Д. н. ж. скандалистка Анна Тимофеевна имела общего прототипа с Аннушкой Пыляевой рассказа «№ 13. – Дом Эльпит-Рабкоммуна» и Аннушкой-Чумой последнего булгаковского романа – соседку Булгаковых Анна Горячеву. О ней вспоминала Т.Н. Лаппа: «…На той стороне коридора, напротив, жила такая Горячева Аннушка. У нее был сын, и она все время его била, а он орал. И вообще, там невообразимо что творилось. Купят самогону, напьются, обязательно начинают драться, женщины орут: «Спасите! Помогите!»… Ей лет шестьдесят было. Скандальная такая баба. Чем занималась – не знаю. Полы ходила мыть, ее нанимали…» Отметим, что в Д. н. ж. Анна Тимофеевна ругается не с сыном, а с дочерью-комсомолкой. Фигурирующий в фельетоне извозчик («Я катал… На резвой, ваше высокоблагородие!») в «Мастере и Маргарите» трансформировался в лихача, предлагающего доставить в лечебницу Ивана Бездомного («– А вот на беговой! Я возил в психическую!»). Разговоры в ресторане Дома печати («Ваше здоровье. Братья писатели!.. Семь раз солянка по-московски!.. Эх, гармония хороша! Еду на Волгу! Переутомился я!») предвосхищают курортно-гастрономические разговоры в ресторане Дома Грибоедова. В финале Д. н. ж. пьяный умоляет «разбудить меня непременно, чтоб меня черт взял, в десять минут пятого… нет, пять десятого…». В «Мастере и Маргарите» черт, точнее, Воланд, действительно взял и выбросил в Ялту не успевшего толком протрезветь обитателя Нехорошей квартиры – Степана Богдановича Лиходеева.

В Д. н. ж. Булгаков иронизирует над так называемой общенародной собственностью. Безымянная героиня, у которой лопнула купленная в Государственном Универсальном магазине юбка, на возмущенное восклицание: «Вот тебе твой ГУМ универсальный!» – получает резонный ответ: «Он такой же мой, как и твой. Сто миллионов носки на один день». Критика госторговли была продолжена в повести «Собачье сердце» (1925), где профессор Преображенский убеждает окружающих: «Нигде кроме такой отравы не получите, как в Моссельпроме», перефразируя известный рекламный лозунг Владимира Маяковского (1893–1930): «Нигде кроме как в Моссельпроме!»

«Египетская мумия»

Фельетон, имеющий подзаголовок «Рассказ Члена Профсоюза». Опубликован: Смехач. Л., 1924, № 16. С некоторыми изменениями текста вошел в сборник: Булгаков М.А. Рассказы библиотеки «Смехач» (№ 15). Л., 1926. В Е. м. за внешней канвой – разоблачением бдительным председателем месткома мошенников, демонстрирующих «говорящую мумию», будто бы привезенную из Египта 2500 лет тому назад, проступает сатира на самодовольного бюрократа и сочувствие девушке из «бывших», вынужденной зарабатывать на жизнь столь экстравагантно – исполнением роли мумии. Председатель явно провокационно спрашивает: «А скажи, дорогая мумия, что ты делала до февральского переворота?» Подобное наверняка не раз приходилось выслушивать и самому Булгакову. Другие же вопросы и ответы на них в ироническом свете выставляли официальные штампы, вроде следующего: «А где теперь живет Карл Маркс? – Он живет в сердцах пролетариата». Символичен и полет председателя с аттракциона «колесо смерти»: «…Председатель оригинально вывихнул себе ногу и сломал одному гражданину палку красного дерева, со страшным криком ужаса. Причем он летел, и все падали на землю, так как наш председатель месткома человек с громадным весом. Одним словом, когда он упал, я думал, что придется выбирать нового председателя. Но председатель встал бодрый, как статуя свободы, и, наоборот, кашлял кровью тот гражданин с погибшей палкой». Здесь в образе председателя зарождается Шариков, едва не погубивший обладателя точно такой же трости профессора Преображенского в «Собачьем сердце», и грозящий сократить подчиненную машинистку, не принявшую его домогательств. Символично, что для советского бюрократа падение с «колеса смерти» проходит практически без последствий, страдают только мирные обыватели.

«Записки юного врача»

Цикл, состоящий из рассказов «Полотенце с петухом», «Крещение поворотом», «Стальное горло», «Вьюга», «Тьма египетская», «Пропавший глаз» и «Звездная сыпь». Все эти рассказы в 1925–1926 гг. публиковались в московском журнале «Медицинский работник», а также («Стальное горло») в ленинградском журнале «Красная панорама». При публикации все они, за исключением двух, имели подзаголовки «Записки юного врача», или такое же подстрочное примечание. К рассказу «Тьма египетская» имеется сноска: «Из готовящейся к изданию книги «Записки юного врача», однако книга так и не была издана при жизни Булгакова. В рассказе «Стальное горло» подзаголовок был другой: «Рассказ юного врача», а рассказ «Звездная сыпь» вообще не имел подзаголовков и примечаний, относящих его к какому-либо циклу или книге. Впервые 3. ю. в. в виде цикла вышли в 1963 г. в Библиотеке «Огонька» (№ 23) без рассказа «Звездная сыпь» (очевидно, как не имеющего прямых указаний на принадлежность к 3. ю. в.), с изменением заглавия «Стальное горло» на «Серебряное горло» и датировки событий с 1917 г. на 1916 г., возможно, по цензурным соображениям, а также для искусственного сближения времени действия с временем приезда Булгакова в село Никольское Сычевского уезда Смоленской губернии в качестве земского врача. К 3. ю. в. примыкает рассказ (или повесть) «Морфий», опубликованный в «Медицинском работнике» в 1927 г., однако большинство исследователей этот рассказ в состав цикла не включает, поскольку он не только не имел никаких указаний на принадлежность к 3. ю. в. при публикации, но и достаточно сильно отличается от рассказов