Русская эмиграция в борьбе с большевизмом - Сергей Владимирович Волков

точка. П-в вышел посмотреть на подходившее судно. Это была парусная лайба. Около 2 ч 30 мин дня показалось опять судно в том же направлении. Мы не выдерживаем и по очереди выходим из здания морского агентства на пристань. «Утриш», красиво рассекая волны, быстро приближался. Наших никого не видно. Быть или не быть? Вглядываемся пристальнее. Одного узнали: это был К-в. Он высунулся, чтобы дать знать о себе и посмотреть, приехали ли мы. Вскоре увидели и остальных. Они сидели так, что их с берега почти не было видно. Разместившись в разных частях судна, они не обращали друг на друга ни малейшего внимания.

Чекисты все еще находились на пристани. По-видимому, на наше счастье, мы не показались им подозрительными. К тому времени поголовные проверки документов и багажа пассажиров уже не производились. Специальные пропуски были также отменены.

Стали грузиться. Команда помогла нам перенести чемоданы. Неприятное открытие: и команда, и администрация «Утриша» были все здоровые и крепкие люди. Если дело дойдет до рукопашной – нам несдобровать.

Прошло еще томительных полтора часа. Наконец-то гудок. Собака капитана, завертевшись волчком, стала ловить свой хвост, оказывается, она всегда так в торжественные моменты. Второй гудок. Третий. Отдали концы. «Утриш» стал отходить. Собака все еще вертелась. Пристань, дома, церковь, люди, чекисты – все это постепенно ушло назад.

Мы вошли в Ак-Мечеть около 5 ч вечера. Кроме нас восьмерых и дамы с ребенком, на борту находились: 15 чел. администрации и команда (капитан, 2 помощника, боцман, 3 моториста, 3 рулевых, 2 матроса, как и ученики-практиканты) и 12 настоящих пассажиров. Как потом оказалось, среди команды было 4 коммуниста (рулевой – проф-уполномоченный и мотористы) и 2 комсомольца (ученики-практиканты). Все же остальные, включая и пассажиров, были беспартийными. Среди пассажиров было несколько моряков, 2–3 купца, фельдшер, женщины и дети.

Предчувствуют ли все эти люди, что им готовят ближайшие часы?

Невдалеке от меня находился Джон.

– Купили вы в Севастополе провизии?

– Кажется, нет, – ответил Джон хмуро, – впрочем, спроси М-ра. Он этим заведовал. А вы чем запаслись?

– Ничем, едва хватило денег на билеты. Не ели с раннего утра.

Вскоре выяснилось, что у М-ра также не хватило денег для закупки продовольствия. Итак, предстояла длительная голодовка.

– Нечего сказать, приятная перспектива, – проворчал Джон. – Легко сказать, не ешь до ночи.

Спохватившись, он отошел и сделал вид, что наш разговор был совершенно случайным.

Я подошел к Гарри.

– Знаешь, Валентин, – сказал он, не глядя на меня, – я жду не дождусь момента, когда смогу открыть ураганный огонь.

Я удивился:

– Послушай, Гарри, насколько мне известно, у тебя весьма ограниченное количество патронов.

– Более чем ограниченное, – уныло протянул мой приятель, – один-единственный и, кроме того, мой «бульдог» почти всегда дает осечку.

Несмотря на трагичность положения, я чуть не прыснул со смеху, на что Гарри криво усмехнулся.

– Послушай, отчего же ты не приобрел финский нож?

– Я думал, да не было денег. Джон оказался счастливее.

Я незаметно отошел.

Вдруг мимо меня с радостным видом пронесся де Тиллот.

– Валентин, у меня в кармане кусок пирога; я о нем и забыл. Съедим, что ли, и угостим П-ва.

Я не заставил себя уговаривать. Остальным не дали, чтобы не обнаруживать нашего знакомства. К тому же перед отъездом из Севастополя все они плотно поели.

– Вот болгары удивятся, – услышали мы неподалеку шепот П-ва, – когда Красная армия к ним пожалует.

– Прошу выражаться осторожнее, – заметил A-в, бывший взводный командир конницы Жлобы. – Что было, то прошло.

– Ну ладно, не сердись, я пошутил, – сказал П-в.

Мы снова разошлись.

«Утриш» все больше удалялся от берега. Решили захватить судно, когда мыс Тарханкут окажется на траверзе. Распределили роли. Руководил захватом де Тиллот. В инициативную группу, кроме него, входили я и М-р.

На судне некоторые из нас, я в том числе, переоделись в форму советских военных летчиков, с голубыми нашивками. На это у нас были свои причины. Бывшие на палубе матросы и пассажиры, как показалось нам, заметили эту перемену.

Море было спокойно. День был ясный, но прохладный. К вечеру дали стали мглиться. Шли полным ходом в большом отдалении от берега (7–8 миль). Мыс Тарханкут был недалеко. Мимо прошел океанский советский пароход «Трансбалт». Солнце садилось.

Капитан, старый морской волк, беседовал о чем-то со вторым помощником. Время от времени один из мотористов выходил на палубу подышать свежим воздухом. Кок готовил ужин для администрации и команды. Команда и пассажиры занимались каждый своим делом. Фельдшер, возившийся со своей походной аптечкой, предложил одному из пассажиров – штурману дальнего плавания – какое-то средство от мучившей его зубной боли.

– Да поймите вы, – говорил он, – что капли эти я принимал сотни раз, и всегда без результата.

– Нет, нет, не спорьте, эти капли хотя и от желудочных заболеваний, но помогают также и от зубной боли. Нужно только как следует приложить к болящему месту пропитанный шарик из ваты.

Моряк более не прекословил и принялся было старательно запихивать в рот вату.

– Ваня, – послышался голос из моторного помещения, – скоро ли приготовишь ужин?

– Подождешь, – ответил кок, – когда будет готово – скажу.

– То-то, живее поворачивайся, есть хочется.

– Это ты мне – живее поворачивайся? – рассвирепел кок. – Вас тут целая орава, и каждый кричит: скорее, скорее! Да разве на вас угодишь? Побыли бы вы в моей шкуре, узнали бы, что значит быть коком.

– Ваня, а ты его по зубам, – насмешливо произнес комсомолец, проходя мимо.

– Ну а ты что пристал, молокосос этакий? – накинулся на него кок. – Вот отдеру тебя как следует, будешь знать, как вмешиваться не в свои дела.

– Да я, Ваня, пошутил, – сказал комсомолец. – Я знаю, что тебе морду все бьют, а ты никому.

– Правильно, – отозвался профуполномоченный, стоявший поблизости. – Ваня по доброте своей и муху не обидит.

Вокруг послышался смех.

– Убирайтесь вы ко всем чертям! – заорал кок. – Как придем в Одессу, обязательно сбегу с этого проклятого судна и найду что-либо получше. С этими хамами служить нет никакой возможности.

– Не сбежишь, Ваня, – хладнокровно заметил один из рулевых, – места нынче на улице не валяются. Коли имеешь кусок хлеба, держись за него руками и ногами, если ты не дурак.

Взбешенный кок скрылся в камбузе. Несколько минут спустя оттуда раздался грохот разбитой посуды, собачий визг и яростный рев кока.

Из камбуза вылетает, расстилаясь по палубе, несчастный пес с куском мяса в зубах. Вдогонку несутся осколки тарелок, деревянные ложки и, наконец, сам кок. Собака исчезает в кают-компании, куда кок не дерзает последовать.

– Ты, Ваня, что-то очень рассеян сегодня, – замечает боцман.

Кок, не отвечая, скрывается в камбузе.