Папа римский и война: Неизвестная история взаимоотношений Пия XII, Муссолини и Гитлера - Дэвид Керцер

из Флоренции, которые ищут убежище на ночь. После недолгих колебаний служитель открыл дверь, и внутрь ворвалась толпа мужчин с пистолетами. Один из них загадочно воскликнул: «Нам известно всё!» Ворвавшиеся, которых было уже около сотни, повалили наземь еще одного палатинского гвардейца, отобрали у него винтовку и принялись колотить в двери помещений, где спали люди. Одних беженцев они били прикладами винтовок, других устрашали выстрелами в воздух, третьих охаживали кулаками. Испуганных людей сгоняли в два больших помещения для допроса, а монахов, которые пытались преградить путь захватчикам, осыпали оскорблениями. Полицейские рылись в пожитках беженцев и делили добычу – от наручных часов и пальто до сахара и кофе.

«Вы позорите звание священника, – заявил один из полицейских бенедиктинскому аббату, настоятелю собора. – Прячете у себя евреев, уклонистов, офицеров, позволяете распространять подрывные газетенки». Захватчики увели с собой десятки людей, укрывавшихся в храмовом комплексе. Среди них были евреи, те, кто скрывался от службы в фашистской армии, и даже (самая ценная добыча) один генерал итальянских ВВС, пытавшийся выдать себя за монаха.

За операцией наблюдал, хотя и старался держаться на расстоянии от происходящего, Пьетро Карузо, начальник римской полиции. Печально известный Пьетро Кох, заправлявший операцией, распоряжался внутри храмового комплекса. Это был рьяный фашист, командир отряда, специализировавшегося на запугивании, пытках и убийствах. Кох славился тем, что получал особое наслаждение, помогая немцам в облавах на итальянских евреев[861].

Узнав ранним утром 4 февраля о налете на храмовый комплекс, папа возмутился. Сотрудники Государственного секретариата Ватикана весь день составляли ноту протеста для вручения немецкому послу. В 20:30 отец Пфайффер, посредник во взаимодействии Ватикана с немецкими военными властями, всегда готовый сгладить напряженность, позвонил в канцелярию Государственного секретариата. Он сообщил, что немецкое военное командование не имеет отношения к проведенному рейду. Более того, там возмущены самим предположением, будто это их рук дело, и считают, что осквернение собора могло быть провокацией, направленной на дискредитацию немецкой военной администрации[862].

На следующее утро кардинал Мальоне встретился с папой, чтобы обсудить финальный проект письма протеста, адресованного немецкому послу. Они также просмотрели текст заявлений о нападении на собор, которые предполагалось опубликовать в L'Osservatore Romano, передать по ватиканскому радио и направить членам иностранного дипломатического корпуса в Ватикане. Вскоре после полудня прибыл посол Вайцзеккер. Он настаивал, что немцы ничего не знали о нападении на храмовый комплекс и что все это – работа итальянской республиканской полиции. Он предостерег кардинала от обнародования какого-либо заявления о случившемся. Посол опасался, что это создаст впечатление, будто немцы несут ответственность за прошедший рейд[863].

Мальоне поймал себя на том, что оправдывается. Он заверял посла, что в случае ошибочной интерпретации планируемого заявления о вторжении в собор как упрек в адрес немцев «будет готов принести извинения… Там нет неясностей в формулировках и указаний, что ответственность за случившееся несут немцы. Однако есть информация, что, по словам Коха, сопровождавшего начальника полиции Карузо во время этих весьма прискорбных мероприятий, немецким властям было известно об этой операции».

Затем кардинал показал Вайцзеккеру адресованную ему ноту, текст которой одобрил папа. В ней отмечалось, что операцией руководил шеф римской полиции, а о каком-либо участии немцев вообще не упоминалось. Дипломат одобрительно кивнул, но все-таки заметил, что лучше, если кардинал не будет настаивать на вручении ноты. Какой в этом смысл, ведь он с ней уже и так ознакомился? Иначе ее придется передать в Берлин, а сейчас не лучшее время для действий, которые могут нарушить гармоничные отношения между Ватиканом и рейхом.

Мальоне согласился не давать хода этой дипломатической ноте, однако попросил Вайцзеккера принять к сведению высказанную в ней просьбу о том, чтобы немецкие власти компенсировали Ватикану ущерб от этого нападения и приняли меры, исключающие повторение подобного. Кардинал признавал, что за нападением стоят итальянцы, а не немцы, однако подчеркивал, что именно Германия – как оккупационная власть – отвечает за поддержание общественного порядка на оккупированной территории и за соблюдение прав Святого престола.

Перед уходом Вайцзеккер высказал собственную просьбу. Он предлагал Мальоне сообщить послам нейтральных государств, что, по мнению Ватикана, немцы не имеют отношения к прошедшему рейду. «Мне будет совсем нетрудно это сделать, – ответил кардинал, – если Ваше превосходительство позволит мне уведомить их о тех заверениях, которые вы мне дали». Вайцзеккер согласился[864].

Через несколько дней кардинал получил доклад, подтвердивший его подозрения. Его составил Джованни Ганьеми, один из генералов фашистской милиции. В ватиканских служебных записях он характеризовался как набожный католик и племянник монахини, занимающей видное положение в церковной системе. Ганьеми пересказывал разговор, который состоялся у него с Пьетро Карузо на следующий день после налета на храмовый комплекс. Генерал был хорошо знаком с начальником римской полиции, поскольку тот состоял у него под началом всего несколько месяцев назад. Когда генерал сообщил начальнику полиции, к каким неприятным последствиям привело нападение на собор, Карузо ответил так:

Меня заставили. Я только стал шефом полиции, как меня вызвал [Ойген] Доллман [начальник римских частей СС]. Он мне объяснил: «Вы пользуетесь нашим доверием, но сохраните этот пост, только если будете беспощадным к евреям, коммунистам и дезертирам!» А несколько дней назад меня снова вызвал Доллман, который заставил меня провести уже спланированный в деталях рейд в соборе Святого Павла, а для надежности приставил ко мне одного из своих подручных – Коха[865].

Хотя у папы имелись все основания считать этот доклад заслуживающим доверия, он решил, что сейчас неразумно привлекать внимание к участию немцев в этом нападении на храмовый комплекс[866].

Вторжение в собор Святого Павла заставило Пия XII задуматься о том, что в церковных учреждениях продолжают укрываться евреи, итальянские офицеры и лица, спасающиеся от преследования нацистских и фашистских властей[867]. Il Messagero, одна из крупнейших римских газет, сообщала, что в числе схваченных в ходе рейда были не только генерал ВВС и четыре офицера итальянских вооруженных сил, но и девять евреев, два полицейских чиновника и 48 молодых мужчин, уклонявшихся от призыва[868]. Папу особенно взволновало присутствие таких беженцев на территории самого Ватикана. Вскоре после вторжения три кардинала, входившие в Папскую комиссию по делам государства-града Ватикан, вызвали каноников собора Святого Петра. По некоторым сведениям, эти священнослужители укрывали беженцев в доме каноников – здании, прилегающем к собору (там проживали сами каноники). Председателем комиссии был кардинал Росси, известный своими симпатиями к фашистским властям. Он приказал каноникам изгнать беженцев.

Через несколько дней папский капеллан подготовил для Пия XII доклад, где перечислялись все лица, укрывавшиеся в резиденции каноников. Капеллан начал с тех, кого он приютил в собственных комнатах: «Синьор А. и его семейство… которые, хотя и исповедуют католическую веру, не могут считаться арийцами [проще говоря, это были крещеные евреи], а потому активно разыскиваются для отправки в Польшу». Далее он называл восемь других священников, проживавших в доме каноников и прятавших у себя беженцев, некоторые из которых находились там «из-за несоответствия требованиям к арийскости», а многие другие – по политическим причинам или же спасаясь от воинской службы. Приведя этот список, он отметил: «На нижнем этаже, где проживают сторожа и ризничие, поселены разнообразные люди, главным образом евреи, принявшие крещение несколько лет назад». Автор доклада заключал, что священники дали приют «примерно 50 лицам, находящимся в великой опасности, ибо их могут арестовать, а затем расстрелять либо депортировать. Те, кому грозит не такая серьезная опасность, уже покинули здание; те же, кто остался, предпочитают находиться в доме каноников, под сенью обители [Святого] Отца, к которому они обращают свои призывы: «Salva nos, perimus![869]»[870].

В кратком описании этих событий монсеньор Тардини отмечал, что приказ кардинала выдворить беженцев породил заметное недовольство среди ватиканского духовенства и что 10 февраля, на собрании кардиналов, проходившем в соборе Святого Петра в ознаменование