Максим Капитановский - Во всём виноваты «Битлз»

Я бы и сам, как слепой котёнок, тыкался и дальше мордой в официальную версию, но, к счастью, мне на эту историю открыл глаза мой большой ум. Так что древние тоже не только сами врали, но и других нещадно обличали. В общем, обман на обмане едет и обманом погоняет.

А вот мне кот подсказывает, что есть ещё такие писатели, которые пишут так называемую фантастику. Писатель берёт и принародно объявляет себя фантастом, чем как бы всех его окружающих предупреждает: «Всё в моих книгах — откровенное и наглое враньё!» — и ничего — читают за милую душу. И верят. Зато вот если выйти в любое время на улицу и обратиться к прохожим с таким, например, правдивым заявлением: «Я родился двадцать четвертого июля 1957 года!» — наверняка кто-нибудь найдётся и скажет: «Не звизди!»

Малый Декамерон (из романа «Будни волшебника»)

Первое, что я увидел, открыв дверь в кухню, был не очень чистый указательный палец, упёртый мне в самую переносицу. Палец принадлежал пухлой руке, высовывающейся из необъятных размеров недетской распашонки бывшего белого цвета. Внутри распашонки с трудом размещался человек-гора. Оставалось только гадать, как парень таких; габаритов вообще мог пролезть в дверь современной московской кухни. Скорее всего он родился непосредственно в этой кухне и потом вырос, что было, конечно, фантастическим предположением, потому что парню на вид было лет двадцать девять с половиной, а самому дому — не более пяти. Значит, умелые строители виртуозно построили кухню и весь дом прямо вокруг паренька. Он сделал едва уловимое движение, втянул живот, что ли, его палец переместился в направлении стола, и оказалось, что я тоже могу войти. Похоже было, приглашают.

На микроскопическом кухонном столе между основополагающими локтями парниши каким-то чудом держались бутылки и аж один стакан.

Что ж, таковы и были мои далеко идущие цели.

Я и приехал-то из Хабаровска сегодня часов в восемь вечера, устал как собака и мечтал только до кровати добраться, да нет — звонят.

ОНИ, видите ли, сидят на квартире и пьют, а без меня — ну никак невозможно, И девчонки в трубку орут: «Максим! Хватай быстрей в ларьке две и пулей сюда!». То есть практически стремглав.

Вот это мне уже нравится! Я, значит, ни о чем таком плохом не думал, приехал, хотел отдохнуть, обижать друзей не собирался, да и вообще с утра пальцем никого не тронул, а получаюсь просто какой-то подлец. А с другой стороны, приятно, что во мне у всех такая нужда.

Ну что было делать?! Записал адрес какой-то шестиэтажный: «Чертаново, потом направо вниз, затем на юго-восток, вброд через речку и спросить Мишу».

Лифт, конечно, не работает, по лестнице поднимаюсь с бумажкой в зубах и с сумкой, навстречу мужик с собакой, похожей на свинью. Собака дружелюбная, хвостом машет, лизнула мне руку, за икру тяпнула — я дернулся, естественно.

— Одна звенеть не может, а две звенят не так, — мужик говорит профессионально, прислушавшись к звукам из моей сумки, но ошибается, гад, потому что две-то, конечно, есть, но третья — это просто персиковый сок, который я по дороге зацепил.

Тут свинья еще раз меня тяпнула. Мужик говорит: «Макс, фу! Ну что ты жрёшь всякую гадость!»

Это немного заело — я уже давно старался дешёвую водку не покупать.

А мужик опять: «Макс, сидеть! Стервец ты этакий!»

Сел я на ступени и уже сидя ему бутылки показываю, что, мол, гадость не употребляем. Но он, ненормальный, почему-то дальше почти бегом побежал.

Наконец добрался до облупленной двери без звонка. Стою, радуюсь: как меня все ждут, а я — вот он он. Пригладил волосы, рубашку поправил, постучался. Ни ответа, ни привета. Дверь вроде приоткрыта, но что-то боязно — вдруг перепутал. Приварит мне

(…в скане книги пропущен разворот…)

Я испугался, что он сейчас опять на три часа заткнётся, и горячо заверил, что просто по чистой случайности ляпнул. — он смягчился и продолжил:

— Выхожу как-то на балкон и вижу: приятель этот на своей таратайке к моему подъезду подруливает. Встал я у двери на страже, на лестнице лифт хлопнул, бим-бом, — это звоночек мой сработал, а глазок сразу залепился. Я дверь распахиваю и сразу ему в улыбающее рыло как дал струю. Он глаза закрыл руками и с криком повалился, наверно, сознание потерял, морда…

И мой новый знакомый победно рассмеялся.

Я стал потихоньку вместе с табуреткой отодвигаться назад. Думаю: «Если уж он другана своего нервно-паралитическим обработал, то меня бутылкой по той самой балде жахнет — не почешется».

— Ты что, ты куда?! Я ж его простым дезодорантом. Не газом, а дезодорантом, ну этим, который не заменяет ежедневного мытья. Разве я могу живого человека да газом?! Топором или ножом там — легко, а газом — это уже блатовство.

Господи! Так это совершенно меняет дело! — и мы выпили за его человеколюбие.

Он ещё много мне рассказывал всякие макли-шмакли, я это всё хавал за милую душу, и пили мы при этом немерено.

Рассказывал какие-то истории о пьянках, дорогие сердцу любого мужчины; истории о женщинах, милиции, о животных, причём я при этом молчал как пень, губкой впитывая в себя потрясающий фольклор, и совершенно позабыл о своей несостоявшейся «кошачьей свадьбе».

В полшестого, выпив «на посошок, на сапожок, на запашок и за здоровье Госавтоинспекции», откатив ногой под кухонный шкаф последнюю пустую бутылку, я собрался отваливать. Пожав на прощание котлету, которую ОН выдавал за свою правую руку, сильным ударом ноги распахнул я и без того открытую дверь и только собрался сломя голову кинуться в сторону дома, как был остановлен словами:

— Как же зовут тебя? Ты ж не человек, а отвал башки. С тобой хоть поговорить можно, не то что с этими козлами. Меня, — говорит, — зовут Юрка Сараван-Карай, в смысле, Караван-Сарай, ну а тебя-то как? Дай мне свой телефон, а то я тебе репу оторву!

Репу-то мне, конечно, очень жалко: «Максим, — говорю, — телефон 152… и т. д.»

— Максим, я те точно позвоню на днях, ты дуру-то не гони!

Дуру я в ближайшее время гнать не собирался. На том и расстались пока.

Через недели две раздаётся телефонный звонок:

— Привет, это я. Юрка Сараван-Карай! Помнишь, ты меня ещё с кухни полночи не выпускал?

Что-то начало шевелиться у меня в памяти — что-то с водкой связанное.

— Ну, я это, ещё тебе репу обещал оторвать, — веселился он.

— Ой, здравствуй, Юрий, — говорю, — ты ж утверждал, что тебя Караван-Сараем зовут.

— Так это, я уже выпил, вот и путаю, да хрен с ним, тут вот какое дело: пригласили меня, значит, сегодня на день рождения к одному мальчику из Большого театра. Тридцать два годика исполняется. На дачу, кстати, в Красную Пахру. Дак что, поедем?