«Орел» в походе и в бою. Воспоминания и донесения участников Русско-японской войны на море в 1904–1905 годах - Коллектив авторов

были у всех крупных орудий, включая 75 мм. Устанавливали их в Ревеле и Либаве. Большой недостаток их был тот, что они были страшно чувствительны и от малейших колебаний изменяли прицельную линию, так что постоянно приходилось их выверять и исправлять. Исправление затруднялось тем, что нам не было отпущено прокладок и нам приходилось их делать самим, причем у нас не было материала для того, чтобы сделать достаточно тонкие прокладки. На крейсере 1 ранга «Дмитрий Донской» еще явилось затруднение в том, что его часто качало и прицельная линия иногда оставалась без проверки более двух недель, между тем как был приказ проверять их, по крайней мере, раз в неделю. Во время боя все время поднимались столбы воды от взрыва снарядов о подводную часть броненосца, которыми заливало стекла прицелов, а также стекла затемняло сильно от дыма пожаров, так что они стали мутными, и комендоры жаловались, что в них стало плохо видно. Во время практической стрельбы прицельные линии изменялись иногда на три деления; во время же боя они должны были разойтись очень значительно от беспрерывной стрельбы боевыми патронами и от сильных сотрясений башен, от взрыва об них и кругом снарядов. С одной и той же установкой прицела, стреляя почти что одновременно, случалось, что одно орудие давало большой недолет, а другое – большой перелет, так что, управляя огнем броненосца, я приказал каждому орудию определять самостоятельно расстояние. Проверить прицелы и определить ошибку после боя не было времени, так как были все время заняты исправлением артиллерии. На практических стрельбах достоинство прицелов было то, что мы могли стрелять по щитам на большие расстояния, когда щиты можно было уловить только в бинокль. Неудобство же их заключается еще в том, что таблицы стрельбы гораздо сложнее и в них приходится брать поправку на свой ход. К 47-мм орудиям собственными средствами мы устроили, как на «Орле», так и на «Донском», светящиеся мушки, хотя и на учебно-артиллерийском отряде есть у этих орудий и светящиеся мушки и целик, но нам этого не было отпущено, а в темную ночь очень трудно стрелять без них.

Дальномеры в бою у нас действовали недолго, и менее чем через час я получил приказание определять расстояние самостоятельно на глаз. Орудий у нас было 4–12 [-дюймовых] в 40 калибров, 12–6 [-дюймовых] в 45 калибров системы Канэ и 20–75-мм в 50 калибров системы Канэ. Двенадцати- и шестидюймовые орудия были в башнях по 2 орудия в каждой, установки электрические, а 75-мм – на станках капитана Меллера. 6 [-дюймовые] орудия стреляли на 58 кабельтовов. Угол возвышения как у 12 [-дюймовых], так и у 6 [-дюймовых] был 15°. Самое близкое расстояние, на которое мы сходились в бою, было около 20 кабельтовов, когда бой шел левым бортом, и мы расходились в первый раз контркурсами с японской эскадрой, имевшей головным “Ниссина” и “Кассугу”. Перед этим лейтенант Шамшев передал мне из боевой рубки: «Сейчас пройдут по вашему борту близко «Ниссин» и «Кассуга». Я дал до головного корабля расстояние 18 кабельтовов и получил небольшой недолет, после чего расстояние стало быстро увеличиваться. Стрельба с японских судов в то время производила впечатление, как будто они стреляли в упор и в это время мы понесли самые сильные повреждения левым бортом, который пострадал больше правого. В это время кругом башни все время рвались снаряды: мы задыхались от газов, башня вся дрожала, а в амбразуру все время летели осколки. Под конец боя японцы стреляли хуже и реже, и, вообще, с расстояния 40 кабельтовов и больше, процент попадания у них сильно падает. Запас боевых снарядов у нас был взят, кроме 12 [-дюймовых], на 20 % больше, чем полагается, но, при отпуске снарядов, нам не додали 6 [-дюймовых] фугасных и сегментных, так как их не имелось и дополнили их бронебойными, так что бронебойных снарядов у нас было немногим менее, чем фугасных. Были у нас также и новые 6 [-дюймовые] бронебойные с наконечниками. В Ревеле мы приняли еще 75-мм шрапнели. Места в погребах для снарядов у нас не хватало; в кормовых 12 [-дюймовых] погребах у нас были в ящиках 75-мм снаряды, лежавшие на палубе и под стеллажами. В носовом малом 12 [-дюймовом] зарядном погребе мы уложили их без ящиков в пустые стеллажи и, кроме того, еще в носовом 75-мм погребе, под беседками для снарядов, они были также уложены, а в кормовом 75-мм погребе они лежали в проходе, так как места в беседках для них не хватало. Практические 6 [-дюймовые] снаряды у нас находились в особых стеллажах, сделанных нами под 12 [-дюймовой] носовой башней между бомбовыми погребами; в носовых 6 [-дюймовых] башнях – в отсеках и в подбашенных отделениях других башен – в матах. Кроме того, мы держали несколько снарядов в башнях в кранцах для пристрелочных выстрелов. Салютные патроны, фалынфеера, ракеты, порох и т. д., бывшие в салютных погребах, расположенных в подбашенном отделении 6 [-дюймовых] кормовых башен, ввиду крайне высокой их температуры, мы перенесли в переполненные и без того 47-мм носовые погреба. Все эти ящики, заполнявшие проходы, были крепко пронайтовлены, как в проходах, так и под стеллажами. Погреба были все переполнены снарядами; для подачи снарядов вручную из 6 [-дюймовых] башен, в случае повреждения норий[332], вместо требовавшего много времени и людей штатного способа, по которому снаряды поднимались наверх в батарейную палубу, а затем, на руках, относились в башни, кондуктором Панцыревым был предложен способ подавать снаряды и патроны на талях через горловины внутри башни, благодаря чему выигрывалось время, и люди не подвергались опасности, а ручные лебедки, служившие для этого, а одновременно также и для 75-мм погребов на случай порчи их лебедок, стали обслуживать только 75-мм погреба. Во время похода температура в погребах стояла очень высокая, особенно в ружейных в которых она доходила до 40° и 41°, и большею частью была 38–39°, а также и в кормовых, и средних погребах, в которых она колебалась от 33° до 38°. Стенки погребов, в особенности прилегавшие к машине, были горячи, так что от них приходилось перекладывать снаряды. Спускаясь в подбашенные отделения кормовых и средних 6 [-дюймовых] башен, было больно держаться за скобы: так они были горячи. Если бы погреба были обшиты деревянной обшивкой, то температура была бы в них меньше. Электрические постоянные вентиляторы, а также и переносные, почти что целый день и ночь работали, ввиду чего приходилось держать некоторые погреба открытыми, чтобы пропустить вдувной шланг, а затем дверь