Русская пятерка. История о шпионаже, побегах, взятках и смелости - Кит Гейв

имиджа в трудные времена для клуба, а от «Детройт Ньюс» они не получали ни того, ни другого.

Когда мне поставили задачу освещать матчи «Крыльев» в 1985-м, Джимми Ди провел со мной огромное количество времени, помогая разобраться в ситуации не только в команде, но и вообще во всей лиге. А иногда буквально с ложечки кормил меня инсайдерской информацией. За это я был и остаюсь ему безмерно благодарен.

* * *

Со Скотти Боуменом иногда бывает тяжело – и он делает это специально.

Как говорил один из его бывших игроков в «Монреале» Стив Шатт: «364 дня ты его ненавидишь, а на 365-й он раздает чемпионские перстни».

Журналистам, освещавшим матчи команд Боумена, перстни не выдавали. Так что мы ненавидели его на день больше.

И это было взаимно. Один из моих собратьев по хоккейной журналистике как-то передал дружеское послание от Боумена: «Ред Фишер, Джим Келли и Кит Гейв – три главных козла в прессе» (не поручусь за точность цитаты; зная Скотти, «козлы» звучит слишком мягко). Как бы то ни было, я принял это за наивысшую похвалу. Фишер, работавший на «Монреаль Газетт», и покойный Келли, писавший в «Баффало Ньюс», – одни из самых уважаемых авторов в истории НХЛ. Оба введены в Зал славы.

Бесспорно, у нас со Скотти были разногласия. Иногда они становились чуть более публичными, чем нам бы того хотелось. Пару раз я был уверен, что он меня ударит. И я рад, что этого не случилось. Ему тогда было за шестьдесят, и он был на семнадцать лет старше меня. Но я уверен, это был бы неравный бой. В его кулаках была невероятная сила. Он мог бы меня убить.

Но у меня и с другими тренерами возникали схожие ситуации. Не одна беседа между мной и Жаком Демером заканчивалась хлопаньем дверью. То же самое было и с Брайаном Мюрреем, который мог все высказать тебе в лицо, если считал, что ты что-то не то про него напечатал в газете или сказал в эфире.

Отношения между тренерами и репортерами – по крайней мере, теми, что путешествуют с командой и проводят с ней каждый день, – похожи на многие браки. Там хватает крика, ругани и хлопанья дверями. Но супруги практически всегда мирятся и становятся от этого только сильнее. Так было и со Скотти, которому не чуждо и случайное проявление доброты. Как-то раз после того, как мы не разговаривали где-то неделю из-за какой-то мелкой ссоры, он увидел, что я прохожу мимо его кабинета по дороге в раздевалку.

– Эй, Кит! – сказал он. – У меня тут кое-что для тебя есть.

После этого он выдал мне свою коллекционную хоккейную карточку 1974 года с подписью «Киту» вверху и его автографом внизу. Эта штука сорок долларов стоит. Если без автографа. Точно такая же карточка с подписью Боумена стоит на некоторых специализированных сайтах $123,99. Но я никому ее не продам.

Но главное, что Скотти Боумен подарил нам в Детройте, – это возможность освещать чемпионские команды, как он ранее сделал это в Монреале и Питтсбурге. Он отработал с «Ред Уингз» девять сезонов, выиграв 410 матчей, проиграв в основное время 193, еще 10 в овертайме и по буллитам, а 88 встреч сведя к ничьей. С ним команда шесть раз занимала первое место в своем дивизионе и дважды – второе, а в среднем за сезон «Крылья» набирали немыслимые 109 очков. Кроме того, «Детройт» завоевал три Кубка Стэнли. В 2002 году он завершил тренерскую карьеру и еще пять лет работал консультантом в клубе, после чего перешел на ту же должность в «Чикаго», где его сын Стэн был генеральным менеджером. С «Ястребами» Боумен выиграл еще три чемпионских перстня. Таким образом, теперь их у него четырнадцать.

Суть работы со Скотти Боуменом, как подтвердит каждый его хоккеист, состоит в том, что с ним никогда не бывает легко. Некоторые тренеры, как, например, Дэмер, наговорят тебе полный блокнот и будут продолжать что-то рассказывать. Другие, как Мюррей, будут щедро уделять тебе время и откровенничать себе же во вред. У Боумена на нас никогда не было времени – по крайней мере, для тех, кто освещал его команду. Но он обожал приезжих журналистов. Приглашал их в офис, менял ход интервью в другую сторону и бомбардировал вопросами о командах, которые они освещали. Скотти Боумен собирал разведданные. А своими он делиться не спешил.

И это тоже нормально. Когда я вспоминаю свои годы работы со Скотти, то не могу не отметить, что он заставлял меня работать гораздо усердней. С ним я стал лучше в своем деле. Я знаю многих хоккеистов, которые могут сказать про него то же самое (думаю, Ред Фишер и Джим Келли тоже с этим согласились бы).

* * *

Сергей Федоров всегда знал, как произвести впечатление и на площадке, и за ее пределами. Я до сих пор отчетливо помню момент, когда впервые увидел его на льду тем теплым летним вечером в Хельсинки вскоре после того, как «Детройт» выбрал его на драфте в 1989 году. Иногда казалось, что кроме него на площадке никого больше не было. Все остальные игроки были лишь зрителями, как и мы на трибуне.

Сергей поражал нас всех своим неимоверным талантом – болельщиков, журналистов, партнеров по команде, тренеров и руководство клуба. А мы оценивали его по невероятно высоким стандартам. Что бы он ни делал, а он сделал гораздо больше любого игрока «Детройта» со времен, когда Горди Хоу доминировал в Национальной хоккейной лиге аж сорок лет тому назад, – этого было мало. Тем не менее Федоров уехал из Детройта в 2003 году и в качестве свободного агента подписал контракт с «Анахаймом». Так вот болельщики, не говоря уже о владельце клуба, который так много сделал для того, чтобы его заполучить, и был готов дорого заплатить, чтобы удержать его, сочли этот поступок ударом в спину. Для Сергея же это было все равно, что сбежать из тюрьмы. Наконец-то на него больше не давили заоблачные ожидания. Он вышел из тени своего друга Стива Айзермана – самой яркой звезды «Детройта» тех лет. Он был волен жить в той части Америки, которая всегда манила его к себе и где он мог быть звездой