Эйми Уоллес - Ученица мага. Моя жизнь с Карлосом Кастанедой

— О Муни, боже мой. Чем я могу помочь?

— Флоринду стошнило в машине. Ей было не остановить рвоту.

Я и понятия не имела, что Тарина была больна, я не справлялась о ней в течение многих месяцев и не знала о том, что она чуть не умерла после того, как ее выгнали. Муни не могла или не хотела говорить вразумительно. Ее молчание было пугающим.

Мы вышли из воды, я завернула ее в полотенце и повела внутрь. Ридли выглядел испуганным, но «Маргарита» согрела его и помогла пережить испуг.

Муни стала вести себя как кокетка. Она села к нему на колени, позволила полотенцу соскользнуть с плеча и слегка обнажить грудь. Я дотронулась кончиками своих пальцев до ее ног.

— Эллис! — она сердито огрызнулась. Очевидно, мои игривые ножки были неуместны. Я неправильно истолковала ее провокационное поведение, забыла, что она должна быть в курсе вместе с Карлосом.

— Прости, просто играю, — пробормотала я. Ридли выглядел так, как будто оказался в мусульманском раю.

Муни поправила полотенце на плече, встала с его колен и пошла одеваться. В дверях она весело воскликнула:

— Желаю великолепной ночи!

Я сказала Ридли, что Муни увидела нечто, выбившее ее из колеи, но эту историю я смогу рассказать ему чуть позже, ведь кажется пришло время удалиться в мой будуар?

Ридли был приятен, добр и страстен. Он утверждал, что ужасно нервничал, хотя казался абсолютно спокойным. Наша встреча была настоящим событием, так как он много лет соблюдал целибат, — краткая близость с Муни в целях инициации была не в счет. Мы решили не проводить эту ночь вместе, а счастливый эксперимент потом продолжить. После сексуальной близости мы делились своими задушевными секретами, что было довольно естественно в нашем мире жестоких репрессий.

Следующий день начался с телефонного звонка Муни. Она в истерике набросилась на меня:

— Похоть, неприкрытая похоть! Отвратительно! Ты падшая, жадная сука!

— Жадная до Ридли? Господи, о чем ты говоришь? Это же была твоя идея, помнишь? Вчера, когда я делала тебе массаж?

— Задница! Я не говорила, что ты можешь упоминать меня!

— ЧТО? Ты смеешься, — я не верила своим ушам. — Он никогда бы не пришел, если бы не знал, что ты одобрила это!

— Я об этом и говорю! Ты использовала мое имя, потому что ты — алчная и похотливая сука!

— Я не сделала бы этого, если бы ты не предложила! Чего ты хотела от меня? Чтобы я попыталась как-нибудь его соблазнить? С какой это, спрашивается, стати? Он — потрясающий парень, но у нас никогда не было романтических чувств друг к другу!

— Ты с помощью злой силы притянула меня к своему дому! И Карлос болен. Он мог бы умереть ночью, а я в это время плавала в твоем бассейне. Все из-за твоей похоти, она притянула меня. Ты и я соединены, ты призвала меня заклинанием! Тридцать лет я так прожила, и ТЫ даже не представляешь, что делаешь! Ты не знаешь с какими мощными силами имеешь дело и даже не сможешь осознать это… Я вернулась как раз вовремя! Нагваль мог умереть из-за твоей похоти!

Теперь ты должна выстирать все простыни. Купайся в розмарине в течение трех дней. Энергетически очисти все вокруг, надо смыть с меня то, что ты сделала! Никогда больше не упоминай меня в своей… алчной похоти. Ты ПРЕДАЛА меня, все предают меня! Предатели — всегда те, кому я позволяю стать самыми близкими. Мы все предатели, я должна была это понимать, — меня предали!

— Это безумие. Мне никогда не хотелось соблазнить Ридли, я не схожу с ума от него! С чего ты решила, что я сделала бы это? «Алчная похоть»? Едва ли!

— Потому что ты нетерпеливая и АЛЧНАЯ! АЛЧНАЯ, АЛЧНАЯ, АЛЧНАЯ! Ты должна иметь все, что захочешь, НЕМЕДЛЕННО. Мгновенное вознаграждение! И ты пожертвовала мной, ты использовала меня, ты МЕНЯ втоптала в дерьмо! ПРЕДАТЕЛЬНИЦА! Ты и понятия не имеешь, какой это был сильный зов, как меня притянуло к твоему дому! И я увидела эту неприкрытую, необузданную похоть, это было что-то… — она забормотала, подыскивая метафору.

— Тарина? — спросила я. — Ты же сама захотела прыгнуть в воду!

Понять смысл ее хаотичных высказываний не хватало сил. Она вещала до тех пор, пока не израсходовала запас ругани. Но на сей раз я не купилась на жалобную историю.

То, что я чувствовала, было противоположно вере, это было истинным. А если это колдовство, урок?

Без контроля Карлоса «маневр» получился неуклюжим, не убедил меня и не заставил раскаяться. А может недостаток раскаяния означал, что я сделала скачок в своем развитии и наконец получила высшее образование такого уровня, что с меня как с гуся вода, как говорится в пословице?

Что мне казалось по настоящему истинным, так это моментальный снимок состояния Муни: ее обращение к «мощным силам» было всего лишь старой тарабарщиной. Когда же она наконец соберется научить меня обращаться с этими силами? «Морковка» специального обучения была для меня всегда вне досягаемости. И зачем было настраивать меня на занятия сексуальной магией как на самое главное действо, без полного инструктажа? А если все это было просто для того, чтобы посмотреть, вынесу ли я еще одну порцию оскорблений, — но время прошло. Карлос умирал, и я сомневаюсь, чтобы среди хаоса повседневной жизни для Муни главным событием мог стать один урок по исправлению характера Эллис.

Я покорно выстирала простыни и всю одежду, которую одевала той ночью. Вспомнила приятный вечер с Ридли и приняла три очистительные ванны с розмарином. Лежа в ароматной воде, я впервые серьезно задумалась о навязчивой идее Муни, связанной с предательством. Это было именно навязчивой идеей. Она, как оказалось, жила параноидальной жизнью с «предателями», скрывающимися за каждым углом. Никому нельзя было доверять. Она всегда дополняла свои тирады словами: «я должна знать, что я — тоже предатель». Но это выглядело скорее политкорректностью, правильным замечанием с точки зрения колдунов. Его острие было направлено наружу, на предательство окружающих. Я наконец поняла, что это было крайней степенью проекции. Конечно же, ее предали — она ссылалась на Карлоса, без конца ее предававшего так ужасно, что я вряд ли когда-нибудь об этом узнаю. Но теперь я подозревала, что она сама несколько раз серьезно предавала, потому что ее молотьба про вину выглядела просто дикой и невероятной. Я задавалась вопросом, что же на самом деле произошло между ней и девятнадцатилетней Патти Партон, когда появился Голубой Скаут и заменил ее.

И что означало для женщины-нагваля иметь наперсницу в мире, где признания запрещались? Что происходит, когда болезнь разрушает авторитет нагваля?