Сюзанн Варга - Лопе де Вега

Можно сделать вывод, что еще задолго до появления у него мыслей о сане священника Лопе уже проявлял мастерство в искусстве произнесения проповедей. Он уже тогда искал случая послушать знаменитых проповедников, и их таланты были даже способны заставить его покинуть столицу. Так, однажды он отправился в Толедо, чтобы послушать проповедь тамошнего архиепископа дона Бернардо де Сандоваль-и-Рохаса, Он был настолько очарован речью прелата, что на следующий день, дабы выказать тому свое почтение, переложил проповедь в стихотворную форму и отправил ее архиепископу в виде 146 одиннадцатисложных стихов, объединенных в терцеты.

Лопе не дожидался, когда разразится мистический кризис, чтобы активно вступить в религиозную жизнь. Он уже давно был приближенным к инквизиции, он также давно уже окунулся с головой в деятельность братств и конгрегаций, игравших важную роль в общественной жизни. Эти братства и конгрегации были тем местом, где перемешивались, соперничая друг с другом, интересы сообщества церковников и сообщества мирян. В Испании той эпохи братства и конгрегации представляли собой нечто вроде объединений людей очень набожных, принадлежащих к одному кругу и действующих заодно против превратностей человеческого существования.

Известно, что летом 1609 года Лопе вступил в Конгрегацию слуг Святого причастия, которая могла рассматриваться в качестве своеобразной прихожей, открывающей доступ к жизни церкви и церковников. Это братство людей набожных и благочестивых, довольно «молодое», то есть созданное недавно, обязывало своих членов к неким ограничениям и жертвам, в которых, кстати, не было ничего особенного для повседневной жизни любого правоверного христианина того времени: они должны были носить особую перевязь в качестве знака отличия, поститься и предаваться воздержанию в предписанные дни, ежедневно присутствовать на службах в храмах, постоянно посещать больницы и страждущих. Находившаяся со дня основания под покровительством короля Филиппа III и герцога Лерма, эта конгрегация отличалась от всех прочих торжественностью служб и различных ритуалов, связанных с отправлением культа. Особенной же роскошью и блеском, воистину несравненными, отличались процессии в праздник Тела Господня; по сему случаю возводились алтари, богато украшенные аллегорическими изображениями и надписями на религиозные темы, иногда сочиненными самим Лопе. В тот день актеры играли «ауто сакраменталь», представление коих сопровождались музыкой и фейерверками. Ночные бдения накануне Рождества тоже проводились в конгрегации с большой помпой и с проявлением художественного вкуса, и Лопе вносил в эти торжества свою лепту в виде уже упоминавшихся выше «вильянсикос», очень ценимых в народе коротких произведений, отличавшихся великой и в то же время простой набожностью, блестящие образцы коих он ранее дал в «Вифлеемских пастухах».

24 января 1610 года Лопе вступил в «Братство улицы Оливар», среди членов коего были такие известные писатели, как Сервантес, Салас де Барбадильо, Велес де Гевара, Кеведо; все они создали своеобразную традицию литературного сообщества, просуществовавшую долгое время и после ухода из жизни Лопе. Драматург Кальдерон тоже впоследствии стал членом этого братства. Благодаря тому, что членами братства были такие писатели, это объединение набожных людей еще и действовало как литературная академия, так что там писали и читали стихи под покровительством Господа. Год спустя Лопе стал членом еще одного братства, а именно Третьего ордена монашеского ордена святого Франциска, и сам факт вступления в это братство он почтил превосходным произведением, носившим весьма длинное название: «Речи Лопе де Вега, произнесенные по настоятельным просьбам братьев Третьего ордена Покаяния серафического (или ангельского) святого Франциска». В отличие от ордена слуг Святого причастия это братство характеризовалось решительным предпочтением простоты, каковая рекомендовалась как в жизни, так и в нравах. Главным призванием членов этого братства были любовь к ближнему, помощь бедным, короче говоря — милосердие и человеколюбие. Для Лопе, всегда отличавшегося милосердием, подобные качества не были чем-то особенным, к чему его следовало принуждать и обязывать. В Мадриде из уст в уста передавалось множество историй, подтверждавших его стремление к милосердию и состраданию. Рассказывали о том, как Лопе с великодушной, и даже с излишней щедростью раздавал деньги, одежду, вообще всякое имущество. Именно в большой степени этим самым милосердием, этой добродетельной щедростью такие литературоведы, как Гильермо де ла Торе и Диц Борк, объясняют тот факт, что образ жизни Лопе вел довольно скромный, несоразмерный с теми солидными доходами, что приносили его пьесы. Вот так в памяти народной рядом с образом веселого, буйного соблазнителя и удивительно плодовитого поэта сформировался и образ благородного Лопе, делавшего щедрые пожертвования. Точно так же рассказывали о том, как смиренно и скромно держался Лопе, когда участвовал в торжественных процессиях, одетый в простой плащ и благоговейно неся реликвии или мощи святого, которому был посвящен праздник. Участие в религиозных обрядах было для него делом столь естественным, что их духом, духом набожности и веры, пропитывалось его творчество. В переписке с герцогом Сесса он довольно часто прибегал к метафорам и сравнениям, затрагивавшим религиозную тематику, чтобы показать своему господину и покровителю, насколько привязанность и почтение, которые он испытывает к нему, близки к благоговению: «Если бы это зависело только от меня, то это вас я носил бы на вытянутых руках [во время шествий] как реликвию, ибо так я вас почитаю, даже если вы и не являетесь, по крайней мере сейчас, святым». При помощи таких эффектных стилистических хитростей, в которых было бы абсурдом искать какие-либо намерения совершить богохульство, Лопе любил объединять мирское и священное, как ему это нравилось делать во всех сферах его жизни.

Разумеется, строгое соблюдение правил поведения, а особенно правил этих братств и конгрегаций, никогда не было его «сильной стороной», ему случалось допускать множество вольностей по отношению к обязательствам, налагаемым ими; и однако же он не щадил сил для того, чтобы ревностно и преданно, с великой верой принимать участие в религиозных обрядах и празднествах, чрезвычайно популярных в народе; обрядов и празднеств было множество, они были частью повседневной жизни его квартала, а также жизни всего Мадрида. Так, он по своей воле и за свой счет воздвиг перед своим домом на улице Французов алтарь и под его величественными сводами с большой заботой установил серебряное распятие, окруженное красивыми канделябрами, позаимствованными у герцога; когда Лопе стал священником, он сам служил там обедню.