Церковь плененная. Митрополит Никодим (1929-1978) и его эпоха (в воспоминаниях современников) - Иванов

Сажал их в тюрьмы? Писал доносы? Ну, например, один священник рассказывал мне, что вынужден был писать проповеди в трёх экземплярах. Один – себе, другой – в Синод, третий – в КГБ. И переживал это мучительно… Я же знаю, что такое «сотрудничество», в котором упрекают Питирима. Значит, тогда я тоже агент КГБ!

– Помилуйте!

– Когда едешь за границу, тебе говорят: «Слушай, Никита Сергеевич, там будет народ. Ты скажи, что так, мол, и так. Съезд у нас был. Решения хорошие принял». Я отвечал: «Есть! Обязательно скажу!». Но никогда этого не делал, конечно. А офицер ставил галочку, что беседовал с таким-то, дал задание… На кого может стучать митрополит? Вы только вдумайтесь! Чем он занят? Шифровками? Слежкой? Он служит утром и вечером по нескольку часов, издаёт массу прекрасной религиозной литературы, а между этим ещё в поте лица своего работает на КГБ? Тогда это просто гениальные люди.

– Недавно на архиерейском Соборе создана специальная комиссия, которая намерена принимать обвинения в адрес духовенства в сотрудничестве с органами, но только в том случае, если они подтверждены документально и нанесли вред Церкви.

– Я не знаю об этой официальной позиции. Но вижу, что Патриархия в этой ситуации ведёт себя достойно. Это как раз и будоражит её оппонентов. Я абсолютно уверен, что Церковь не должна опускаться до выяснения отношений со светскими структурами. Ведь это и есть цель власть предержащих. Но кесарю – кесарево, а Богу – Богово [380] .

В своём интервью Никита Сергеевич, в частности, заявил: «Мне омерзительна тональность всего происходящего. Мне глубоко претит необольшевистское желание заглядывать в замочные скважины, подымать дела и выяснять, «а что вы делали до 19 августа»»? Но эта фраза «аукнулась» ему через 13 лет на страницах «Независимой газеты»: «Один известный кинорежиссёр, настаивающий на своём княжеском происхождении, недавно объявил, что по примеру деда отныне становится помещиком, и купил по случаю гектаров тысячу в Калужской, что ли, губернии. Дело хорошее, правда, из поля зрения интервьюеров режиссёра как-то выпал вопрос о том, чем занимался его отец в вынужденном временном промежутке между двумя периодами помещичьего землевладения» [381] .

В 2000 г. помещик-патриот Никита Михалков процитировал жуткий документ, якобы рождённый в недрах американского правительственного истеблишмента, о плане последовательного уничтожения русской национальной культуры. Оказалось, оскароносец воспроизвёл цитату из романа А. Иванова «Вечный зов», вложенную им в уста немца-абверовца. Прав был Белинский, заметив, что у художников ум уходит в талант [382] .

С кинорежиссёром Никитой Михалковым заочно полемизирует петербургский кинорежиссёр-документалист Андрей Некрасов.

В 1988 году, когда я снимал один из первых своих фильмов, «Тысячелетие» (он был как раз посвящён Церкви, Тысячелетию крещения Руси), мне приходилось близко сталкиваться с Издательским отделом Московской Патриархии. Фильм был совместного англо-советского производства, причём с британской стороны было получено благословение ныне покойного Антония Сурожского, Так вот, как только у нас в Советском Союзе поняли, что в фильме задействованы англичане, сразу проявились все кагэбэшные антенки, навыки, ужимки и прыжки православных священников. Я просто почувствовал себя в Большом доме с рясами [383] .

Извечная тема «Художник и власть» в стране Советов звучала так: «Поэт и органы». В конце 1930-х годов вспоминал В.Ф. Ходасевич.

Весной 1918 г. Алексей Толстой вздумал справлять именины. Созвал всю Москву литературную… Пришёл и Есенин. Привёл бородатого брюнета в кожаной куртке. Брюнет прислушивался к беседам… Это был чекист Блюмкин, месяца через три убивший графа Мирбаха, немецкого посла. Есенин с ним, видимо, дружил. Была в числе гостей поэтесса К. Приглянулась она Есенину. Стал ухаживать, захотел щегольнуть и простодушно предложил поэтессе: – А хотите посмотреть, как расстреливают? Я это вам через Блюмкина в одну минуту устрою [384] .

Это поэт. А с политиками было ещё проще. Вот докладная Ежова Сталину, посланная в августе 1936-го. Он рассказывает о беседе с членом ЦК Пятаковым (тот был скомпрометирован – арестовали его жену):

– Пятакова вызывал. Сообщил ему мотивы, по которым отменено решение ЦК о назначении его обвинителем на процессе троцкистско-зиновьевского террористического центра. Он понимает, что доверие ЦК к нему подорвано… Вносит предложение разрешить ему лично расстрелять всех приговорённых к расстрелу, в том числе и свою бывшую жену. Опубликовать это в печати. Несмотря на то, что я ему указал на абсурдность его предложения, он всё же настойчиво просил сообщить об этом в ЦК [385] .

Режим ломал поэтов долгих 70 лет. Окуджава – лирический поэт, интеллигентный человек, автор и исполнитель задушевных романсов, которые все слушали и все пели 40 лет. Бард, слава которого, возникшая в начале 1960-х, жива и сейчас.

Впрочем, когда был подготовлен том стихотворений Окуджавы для «Новой библиотеки поэта» (СПб., 2001), возник скандал. Составитель включил всё обнаруженное, и тут выяснилось, что в самом первом из его известных стихотворений, «Моём поколении», впервые напечатанном в калужской газете «Знамя» в отмеченный день 21 января 1953 г., упоминались не только Октябрь, Петроград и Ленин, но также Сталин. «Для моего поколения, – писал начинающий поэт, – высшее счастье – быть коммунистами, такими, как Ленин, такими, как Сталин».

Ещё более жуткое впечатление произвело стихотворение «Ленин»: «Всё, что создано нами прекрасного, создано с Лениным, всё, что пройдено было великого, пройдено с ним… Он приходит, простой и любимый…» [386] А потом были и «комиссары в пыльных шлемах…»

А теперь небольшое отступление. Не так давно в телепередаче о Константине Симонове писатель Василий Аксёнов высказался в том смысле, что поэт был слишком близок к власти и Сталину. Но перечитаем открытое письмо Александру Шелепину, «железному Шурику», наследнику Лаврентия Берии, человеку, которого тогда боялись все, даже Никита Хрущёв. Это письмо было опубликовано в «Литературной газете» 5 декабря 1962 г., в нём писатели – их список открывался фамилией В. Аксёнова (Вознесенский, Войнович и др.) – просили КГБ взять их в помощники «по контролю» – использовать их в качестве идеологических надсмотрщиков. И кто же был ближе к власти: К. Симонов или В. Аксёнов? После этого «инок честной Питирим» отдыхает…

«Период полураспада»

…Начало 1990-х годов – время, когда приоткрылись архивы, спрятанные за семью печатями. Когда была снята «пятая печать», мир «увидел под жертвенником души убиенных за слово Божие и за свидетельство, которое они имели» (Откр. 6:9). Студенты на лекциях всё смелее стали говорить о новомучениках и о тех, кто подводил их под расстрел.