Артем Драбкин - Я дрался с асами люфтваффе. На смену павшим. 1943—1945.

— Существует версия, что полк не стал гвар­дейским из-за драки, учинил которую дважды Ге­рой Павел Камозин. А сам он после этого якобы был переведен в соседний полк. Что можете ска­зать по этому поводу?

— Драки не было. Не знаю такого. Что он был переве­ден, это да. Но по какой причине, не знаю. Его разжалова­ли с комэска на замкомэска, а за что именно, не помню.

Первым командиром моей эскадрильи был Сидоров Николай Григорьевич, Герой Советского Союза. Ко­мандиром звена был сначала Засыпкин, а его ведомым Борченко Федор Ильич. К концу войны Засыпкин стал командиром эскадрильи. Командиром звена к тому времени стал Глоба. [Сидоров Николай Григорьевич, майор. Воевал в составе 66-го иап и в составе Управления 329-й иад. Всего за время участия в бое­вых действиях выполнил 350 боевых вылетов, в воздушных боях сбил 16 самолетов лично и 3 в группе. Герой Советского Союза, награж­ден орденами Ленина, Красного Знамени (трижды), Александра Невского, Отечественной войны 1-й ст. (дважды), Красной Звезды, мед2алями.

Борченко Федор Ильич, младший лейтенант. Воевал в составе 66-го иап. Всего за время участия в боевых действиях в воздушных боях3 лично сбил 2 самолета противника.

Глоба Алексей Семенович, старший лейтенант. Воевал в со­ставе 66-го иап. Всего за время участия в боевых действиях выполнил 258 боевых вылетов, в воздушных боях сбил 6 самолетов лично и 2 в группе. Награжден орденами Красного Знамени, Отечественной вой­ны 14-й ст. (дважды), Красной Звезды (трижды), медалями]

—   У вас был постоянный ведущий?

—  Да. Петров Федор Семенович, старший летчик. Мы с ним вместе прошли всю войну. Вот мое первое звено: Засыпкин — Борченко, Петров4 — Шугаев. [Петров Федор Семенович, лейтенант. Воевал в составе 66-го иап. Всего за время участия в боевых действиях выполнил 157 боевых вылетов, в воздушных боях сбил 5 самолетов лично и 1 в группе. На­гражден орденами Отечественной войны 1-й ст., Красной Звезды, медалями].

—   Свой первый боевой вылет помните?

— Не особенно. Наше руководство нас постепенно вводило в строй из запасного полка. Как я рассказы­вал, новички летали только с опытными летчиками. Мы знали, что если мы боевого опыта не имеем, зато он есть у наших товарищей, а они всегда помогут. Один за всех, все за одного. В результате каждый из нас вошел в строй более-менее нормально. Вводили постепенно, такая возможность была. И тем не менее с октября 1943 года по апрель 1944 года, за 7 месяцев, наши лет­чики полка выполнили около двух тысяч боевых выле­тов. Полк при этом потерял только 12 летчиков. Машин чуть больше — около восемнадцати. Зато мы сами сби­ли 178 самолетов.

Перед каждым вылетом новичкам ставили задачу не зевать, смотреть во все стороны, крутиться. Нам спе­циально выдавали шелковые шарфы, потому что гимна­стерка была шерстяная. В кабине ты не только прямо смотришь, а надо крутить головой на 360 градусов. Ес­ли один вылет сделаешь в гимнастерке на голую шею, то шея будет красная. Шарфы помогали. А боев было очень много. За время войны я выполнил 152 боевых вылета, каждый третий с воздушным боем. 50 с лиш­ним воздушных боев, сбил 6 самолетов противника. Один бомбардировщик Ю-87, один «фокке-вульф», остальные «мессеры». За этим как-то первый бой не запомнился.

Первые вылеты были связаны с поддержкой Эльти-генского десанта. Десантники были прижаты к берегу, находились на узкой полоске, длиной 2 километра, ши­риной 100—200 метров. Поначалу погода была нелет­ная, но только погода немножко улучшилась: буквально нижняя кромка была в пределах 100 метров, мы начали помогать авиацией. К штурмовикам Ил-2 подвешивали контейнеры с продовольствием и боеприпасами. Эти контейнеры они сбрасывали десантникам. Но как там точно прицелиться? Большая часть попадала в море и к немцам. Тем не менее регулярно Ил-2 летали парой сбрасывать контейнеры, а мы парой их прикрывали.

Запомнилось, как мы шли над Керченским проли­вом и вдруг видим — в здоровой бочке сидят два де­сантника. Они нам машут, мы им помахали крыльями и выполняем дальше свое задание. Они гребли в сторону Тамани. Там расстояние километров 20, если не боль­ше. Следующий вылет делаем, смотрим, бочка плава­ет, а десантников нет. Думаю, наши сняли или немцы, шут его знает...

А не так давно была встреча ветеранов в Керчи, я туда ездил. Посмотрел, какой там памятник установили «45 лет Победы». И вот рассказываю там этот случай. Мне говорят: «Так это ж наши были ребята, живы они до сих пор. Сейчас не приехали, в прошлый год были». Назвали мне их фамилии, дали адреса. Я написал письмо. Ответ пришел. Получается, правда — живы ре­бята остались.

Что еще запомнилось? Немцы «кобр» боялись. Ска­жем, мы патрулируем четверкой над своей территори­ей. Появляется четверка «мессеров». Они нас не атаку­ют, а если мы их пробуем атаковать, они уходят. Пара на пару — тоже они обычно в бой не вступали. Однако как-то раз группа асов пришла на наш участок. Говори­ли нам, что эта группа «Удет». Вот они вели бой по-на­стоящему, как наши летчики, а не то что атаковал зазе­вавшегося или поврежденный самолет. Нет, они из боя не выходили, пока у них горючее не заканчивалось.

Ну, мы особо с истребителями не связывались. На­ша задача не допустить бомбардировщиков к нашему переднему краю. Лапотники ходили большими группа­ми, по четыре-пять девяток, и соответственно прикры­тие там — самолетов 20—30. Мы четверкой барражи­решали и так, этой четверкой, были обязаны вступить в бой. Там еще была станция наведения, там сидел обычно один генерал, который летчиками управлял. Ему в руководстве воздушной армии ставили задачу, и он передавал нам. Конечно, мы набирали высоту, обес­печивали себе скорость, чтобы атака приносила боль­ший эффект. Для этого приходилось и в сторону ухо­дить, чтобы обеспечить себе преимущество с тактиче­ской точки зрения. А генерал наш в таком случае начинал кричать, иногда даже матом ругался: «Куда по­шли, мать вашу!» Не понимал он, что специально надо занять тактическое положение, чтобы эффект был большим для общего нашего дела.

Когда мы их атакуем, они сбрасывали бомбы непо­средственно над своей территорией. Обычно наше зве­но за атаку 2—3 самолета сбивало. Правда, один раз у меня был случай: я нажимаю на гашетку, но ни пушки, ни пулеметы не стреляют. Уйти нельзя. Надо имитиро­вать атаку, отвлекать внимание. Прилетел, доложил, потом разобрались. Оказывается, не подвели непо­средственно боеприпасы к пулеметам и пушке, снаря­ды все есть, а туда не вставили. Я нажимаю раз, два, третий раз, ничего.