Повесь луну. История Салли, которая берет судьбу в свои руки - Джаннетт Уоллс

Я пережевываю все эти горькие истины около получаса, и вот «Форд» Роули появляется на дороге. Теперь снег валит гуще, и я мигаю фарами. «Форд» останавливается. Я выхожу и прислоняюсь к капоту «Лиззи». Пусть сам ко мне подойдет. Роули выходит из машины. Он улыбается, но понимает, что что-то происходит, и взгляд у него настороженный, как бывает каждый раз, когда он оценивает ситуацию.

– Ну и в честь чего приветственный комитет? – Он наклоняется, чтобы поцеловать меня, но я уклоняюсь. – Все в порядке?

– Я тут с Нелл поболтала.

– Да?

– Она ждет прибавления.

Он качает головой и переводит взгляд на падающий снег.

– И почему это не кажется мне удивительным? – Потом смотрит прямо на меня. – Она сказала тебе, кто ее обрюхатил?

– Она говорит, что ты.

– Какого черта?! – Роули испускает короткий резкий смешок. – И ты поверила?!

– Это возможно?

Роули порывается что-то сказать, но вместо этого лезет в карман куртки, достает пачку сигарет и выбивает оттуда одну.

– Да брось, Салли!

– Это возможно? – повторяю я. – Потому что, если она говорит, что ты отец, а ты говоришь, что нет, нам придется провести расследование, устроить перекрестный допрос обеих сторон…

– Салли, ты же сейчас со мной разговариваешь! С Роули! Со своим мужчиной!

– …и мы увидим, – невозмутимо продолжаю я, – сможет ли Нелл припомнить какие-нибудь особенности частей твоего тела – подробности, которых большинство людей знать не может…

– Перестань, Салли!

– …однако такие подробности, которые я сумела бы подтвердить. Ты действительно этого хочешь?

Роули прикуривает сигарету, ее кончик светится оранжевым, и он медленно выдыхает дым.

– Это случилось всего один раз, – говорит он.

Признать правду только тогда, когда тебя вынудили, – это очень далеко от настоящей честности, и что-то внутри меня съеживается, оставляя выжженное, пустое чувство, но я не могу сейчас думать об этом, поэтому говорю:

– Почему ты хотя бы не принял меры предосторожности?

– Да не подумал в запале. И это было до того, как ты стала моей девушкой, так что я не то чтобы изменил тебе. Кроме того, это может быть ребенок и от другого мужчины.

– Она сказала, что ты был единственным.

– То есть ты веришь ей?

– Да. Я действительно ей верю. Так что, Дуглас Роули, ты женишься на Нелл Портер и станешь этому ребенку отцом.

Роули снова затягивается сигаретой, потом рассматривает ее, наблюдая, как извивается дым под падающим снегом.

– Салли, Нелл милая девочка, – говорит он, – и не то чтоб совсем уж неприятна глазу. Но я прошел войну, и переехал в Кэйвуд, и помог Салли Кинкейд прорвать блокаду, и заработал нам обоим кучу денег, и убедил Салли Кинкейд выйти за меня – я сделал все это не для того, чтобы просто взять и жениться на горничной Салли Кинкейд!

– Нелл не просто горничная, Роули. Она моя сестра. Моя сводная сестра.

Роули смотрит на меня так, словно не уверен, что верно все расслышал.

– Это как так?

– Нелл – тоже дочь Герцога.

Роули пару мгновений молчит, потом издает еще один резкий смешок.

– А ее ма?

– Тетушка Фэй.

– Иисусе великий Христе! – Он бросает сигарету и наступает на нее. – Герцог!

– Я сама только что узнала. – Я слышу, как невольно смягчается мой голос. Не становись слабой, Салли!

Роули, должно быть, тоже это расслышал, потому что еле заметно улыбается и склоняет голову.

– Значит, я всего лишь сделал с Нелл то, что Герцог сделал с ма Нелл. А ты и я, мы можем сделать то, что сделал Герцог. Мы можем отослать Нелл. Она может родить ребенка где-то в другом месте. Мы можем заплатить кому-то, чтобы его вырастили. Это случается сплошь и рядом. Посмотри хоть на Грейс.

Его слова – как пинок в живот. Так вот как они это делают! Вот как отцы отбрасывают в сторону своих собственных детей, точно вчерашнюю газету. Я почти благодарна за то, что Роули показывает мне свою истинную натуру. От этого все становится легче.

– На сей раз такого не случится. – Я слышу, как в мой голос возвращается решительность. – Женись на ней, Роули! Ты сможешь сохранить свою работу. Я подарю вам дом. Нелл не придется работать. Она будет миссис Дуглас Роули. У вас будет хорошая жизнь.

– Салли, Герцог не женился на ма Нелл, и я не собираюсь жениться на Нелл. У меня есть планы. У нас есть планы.

Мы вдвоем стоим там, на зимнем холоде, глядя друг на друга, мелкий снег сыплется на наши плечи и волосы, мы оба отказываемся пойти на уступки, оба поражены внезапной утратой чего-то, что всего несколько часов назад казалось таким прочным, таким хорошим, таким правдивым.

Мой шаг – первый. Я открываю дверцу машины и вытаскиваю «Ремингтон».

– Я не прошу тебя жениться на Нелл, – говорю это, целясь Роули в грудь. – Я приказываю тебе.

Роули смотрит на меня невозмутимо. Не боится. Выбивает из пачки еще одну сигарету и чиркает спичкой о ноготь большого пальца. Задувает пламя.

Я касаюсь спускового крючка – гнутая сталь холодит подушечку пальца – и смотрю вдоль ствола на Роули, затягивающегося сигаретой. Я могла бы убить его. Это всего лишь двадцать второй калибр, но с такого небольшого расстояния, целясь прямо ему в сердце, я могла бы нажать спусковой крючок и увидеть, как Дуглас Роули умирает в снегу, так же как Герцог смотрел, как умирала мама. Я могла бы это сделать. Могла бы. Но я не собираюсь стрелять в него, стрелять в безоружного человека, отца ребенка моей сестры, мужчину, который вытащил меня из того бассейна. При всем при том я его ненавижу – ненавижу этого мужчину со страстью, которую можно испытывать только к тому, кого любила. Я не хочу убивать его, но хочу причинить ему боль – за то, что он причинил боль мне, за то, что он причинил боль Нелл, за то, что он причинил боль ребенку, которого она носит, ребенку, которого он даже не хочет увидеть, – за то, что он настолько красивый, красноречивый, двуличный гад, что это едва не сошло ему с рук. Поэтому я хватаю «Ремингтон» за ствол и замахиваюсь прикладом, метя ему в голову. Может быть, он быстрее меня – а может быть, у меня душа не лежит к тому, что я пытаюсь сделать, – но он ловит ружье левой рукой, потом замахивается на