Грустное лицо комедии, или Наконец подведенные итоги - Эльдар Александрович Рязанов

делом, — объяснял я, — добрая традиция нашей интеллигенции. Недаром Евгений Евтушенко увлекся кинорежиссурой, а Роберт Рождественский стал вести телепередачу «Документальный экран». Что же касается Андрея Вознесенского, то он соорудил архитектурную часть памятника, посвященного 200-летию присоединения Грузии к России, автором которого был скульптор Зураб Церетели. Всем этим крупным поэтам, естественно, стало не до стихов. Они оказались заняты другими важными делами. И в нашей поэзии образовался некий вакуум. Кто-то должен был его заполнить. Этим «кем-то» оказался именно я. Если вдуматься, я попросту спасал отечественное стихосложение…»

Подбирая стихи к «Жестокому романсу», я не смог найти стихотворного текста к одному важному эпизоду и вынужден был сам заняться сочинительством. Это был, пожалуй, первый случай профессиональной работы как автора текста песни. Нужно было написать в определенное место картины, передать конкретное настроение, да еще все это сделать от женского лица, так сказать, от имени Ларисы Огудаловой. Я написал стихотворение «Я, словно бабочка, к огню…» Композитору Андрею Петрову я представил дело так, будто эти слова принадлежат Юнне Мориц. Композитору стихотворение пришлось по душе, он написал мелодию, и уже на записи песни в тонателье «Мосфильма» я раскрыл свой очередной, леденящий душу обман… В эти дни мне кто-то сказал, что в «Крокодиле» появилась пародия на мое стихотворение. Я побежал в библиотеку и взял журнал. Это был, по сути, первый отклик на мой поэтический дебют, и я обрадовался. Наконец-то!

Сначала приведу текст стихотворения «Близнецы», которое попалось на зуб пародиста:

Гляжу я на себя со стороны,

и кажется: все это не со мною!

Нет, я себя не чувствую больным…

Но вроде я в разводе сам с собою.

Как будто это кто другой живет

и поступает так, а не иначе…

Тот совершает все наоборот:

где я бы засмеялся, тот заплачет.

Я за его поступками слежу:

какая глубина несовпаденья!

Где камень я за пазухой держу,

готов он становиться на колени.

Он смел, рисков, удачлив и речист,

а я завистлив, зол и неуверен.

Как он решителен! Какой он оптимист!

А у меня потеря за потерей.

Непринужденно входит он в контакт,

в нем комплекс полноценности, здоровья.

А я живу, хожу, дышу не так,

никто не отвечает мне любовью.

Ущербностью пронизан я насквозь,

осознаю, и оттого печалюсь.

Но мне больнее, чем в ладони гвоздь,

что он ко мне испытывает жалость.

Он далеко вознесся от меня,

мне без него тревожно и уныло…

Хотя мы очень близкая родня,

не совместит нас никакая сила.

По правде, я завидую ему

и торможу, тяну назад, толкаю…

Своим умишком я его уму

пугливые сомненья подпускаю.

Все говорят — он легкий человек

и, кажется, не обделен талантом…

Но с ветром, что гуляет в голове,

ему никак не выбиться в гиганты.

Я за его поступками слежу,

завидую его большим ошибкам.

Я сам-то, как положено, служу,

привыкший быть безропотным и гибким.

Тот вспыльчив и несдержан на язык,

а я хитер, и потому молчальник.

А тот востер, сгибаться не привык…

Понятно, почему он не начальник.

Случилась бы наверняка беда,

коль я бы с ним не находился рядом.

Хотя мне удавалось не всегда

его сдержать толчком, словами, взглядом.

Я и близнец ему, и враг, и страж…

Года мелькают в ругани и драке.

И нескончаем поединок наш:

я вечно в обороне, он — в атаке.

Как не похожи друг на друга мы,

хоть и живем в единой оболочке.

О, нам не выйти из своей тюрьмы,

двум узникам, сидящим в одиночке.

Хоть камера довольно велика

и весит больше сотни килограммов,

в ней два бесплотных склочных дурака

проводят жизнь в сражениях и драмах.

Никак их невозможно приструнить…

То одного, а то другого жалко.

Признаться, человеку трудно жить,

когда в душе — сплошная коммуналка.

Но, честно говоря, я лишь того боюсь,

что вдруг один уйдет и не вернется,

что кончится враждебный наш союз

и для оставшегося горем обернется.

Именно это длиннющее стихотворение и извлек автор пародии из журнала «Октябрь» № 10 за 1983 год. Теперь приведу цитату из журнала «Крокодил» № 8 за 1984 год.

Алексей Пьянов

ПАРОДИИ

Сам с собой, или Ирония судьбы

Гляжу я на себя со стороны,

и кажется: все это не со мною.

Нет, я себя не чувствую больным…

Но вроде я развелся сам с собою.

Эльдар Рязанов

У каждого есть странности в судьбе,

Загадки, аномалии, секреты.

Мне выпало жениться на себе.

Послушайте, как получилось это.

Я на углу себя часами ждал

И сам себе ночами часто снился.

С другим себя увидев, я страдал.

Покуда сам себе не объяснился.

На свадьбу гости собрались гурьбой,

И каждый молодыми любовался:

Я был в фате и тройке. Сам с собой

под крики «горько!» сладко целовался.

А после свадьбы, не жалея сил,

Любил себя и праздновал победу.

И сам себя я на руках носил

И тайно ревновал себя к соседу.

Потом себя за это извинил,

Но поманила прежняя свобода…

Я сам себе с собою изменил

И у себя потребовал развода.

В суде мою специфику учли:

Чего, мол, не бывает с мужиками.

И, пожурив немного, развели

Они — меня. Читатели — руками.

Прочитав это, я огорчился. А почему огорчился — станет ясно из нижеследующего послания.

Письмо редактору «Крокодила» Е.П. Дубровину:

«Уважаемый Евгений Пантелеевич!

Очень рад, что у