«Орел» в походе и в бою. Воспоминания и донесения участников Русско-японской войны на море в 1904–1905 годах - Коллектив авторов

с лицом в крови, капитана 2 ранга [К.Л.] Шведе, мичмана [Н.А.] Сакеллари и старшего артиллерийского офицера лейтенанта [Ф.П.] Шамшева, который, бледный, держась руками за живот, ждал, чтобы его сменил кто-либо из младших артиллерийских офицеров, так как он начинал терять сознание от потери крови.

Кроме вышеупомянутых офицеров, в рубке было человека 4 нижних чина и несколько трупов.

Артиллерийские приборы были все сбиты, и в рубке было много обломков. В прорезь боевой рубки с левого борта я увидел один из наших броненосцев («Суворов»), пылающий по всей своей длине.

Я хотел тотчас же приступить к исправлению Бар-Струда, но принужден был оставить работу, чтобы заставить силой идти в операционный пункт второго артиллерийского офицера лейтенанта А. [В.] Гире: он пришел сменить старшего артиллерийского офицера, войдя в рубку он сказал: «Есть лейтенант Гирс»; на звук его голоса я обернулся и то, что увидел, было ужасно; лицо его было сожжено, с рук висела кусками кожа, платье на нем горело. Нижние чины потушили на нем огонь, и я вместе с ними вывел его из рубки, несмотря на его желание остаться.

Когда я возвращался в боевую рубку, на мостике разорвался снаряд, и я, получив нисколько ран на темени, затылке и лице, потерял сознание и был доставлен в операционный пункт. Это было около 4 часов дня.

После перевязки, сделанной доктором [Г.А.] Макаровым я пришел в себя и был посажен к борту в самом операционном посту, который вдруг начал наполняться удушливым дымом, и раненые стали задыхаться. Доктор [Г.А.] Макаров, ни минуты не теряя присутствия духа, просил всех успокоиться и сам лично закрыл вдувную вентиляцию и открыл вытяжную. Сделать это было очень трудно, так как сквозь дым ничего не было видно. Раненых в эту минуту было уже так много, что не хватало места, а у трапа из пункта в жилую палубу лежала куча трупов. Кругом слышались крики и стоны.

Посидев некоторое время и оправившись, я видел, как привели на перевязку лейтенанта [Ф.П.] Шамшева, мичмана О.[А.] Щербачева, а сам пошел наверх. В батарее я упал без чувств, и сколько времени пролежал, не знаю. Очнувшись увидел, что выйти наверх нет сил. Тогда я еле-еле добрался до входа в центральный пост, желая там помочь ревизору лейтенанту [С.Н.] Бурнашеву с тем, чтобы выйти наверх, как только силы вернутся, но спустившись туда, потерял сознание и свалился.

На рассвете 15-го мая я пришел в себя и приказал вести меня в боевую рубку, дабы указать управляющему броненосцем, где можно найти инструменты для определения места. Но приведенный туда, от слабости сказать ничего не мог, и меня отвели обратно в центральный пост, где, бессознательного, положили на палубу. Когда сдача уже состоялась, шум в центральном посту привел меня в чувство, и я спросил ревизора в чем дело, он ответил: «Мы сдались неприятелю». Я его и не понял и не поверил ему, прося переспросить командира; сверху ответили подтверждением его слов. Г олова моя сильно болела, и я с трудом соображал, не отдавая себе отчета, в чем дело.

Одно могу сказать: чувствовал, что случилось нечто тяжелое, удручающее, но дальше мои мысли не шли. Совершенно рефлекторно пронеслась мысль об уничтожении секретных книг и карт. К чему и приступил. Лежа в центральном посту на палубе, я приказал тут находившемуся дальномерщику Семенову достать из шкапа отдельно лежащие сигнальные книги, пакет с секретными книгами и картами, вахтенные и исторический журнал и все это зашнуровать в койку. Затем я приказал вынести себя в батарею, куда за мной принесли и койку с секретными документами. Там, по моему приказанию, вложили в эту койку несколько 75-мм снарядов и выбросили ее через орудийный полупортик в воду. Покончив с этим, я приказал вести себя к командиру, дабы ему доложить об уничтожении секретных книг и карт. На палубе уже я увидел японцев.

К командиру броненосца, капитану 2 ранга [К.Л.] Шведе, я был приведен в тот момент, когда его куда-то увозили.

Выслушав мой доклад, он, не помню точно, как, спросил меня, уничтожил ли ревизор деньги. Я ответил, что слышал в центральном посту распоряжения по этому поводу лейтенанта Бурнашева. Тогда капитан 2 ранга [К.Л.] Шведе сказал: «Надо бы оставить некоторую сумму офицерам». Я послал дальномерщика Семенова сказать об этом ревизору.

Семенов быстро вернулся и принес мне свой кисет, в котором были деньги. Я тотчас передал этот кисет капитану 2 ранга [К.Л.] Шведе. Все сказанное относительно денег помню смутно, ибо это слишком мало меня интересовало, а силы мои падали. Впоследствии 16 или 17, находясь в судовом лазарете, я от кого-то из офицеров получил 10 английских фунтов. После разговора с капитаном 2 ранга [К.Л.] Шведе я был положен, на палубу в боевой рубке.

15 мая на мостике я ни с кем из офицеров не говорил, выразить же словами выражение их почерневших лиц слишком трудно, столько было написано на них душевной муки, усталости, безнадежности. Команды мимо меня сновало много, но их толки моих ушей не достигали.

РГАВМФ Ф. 763. On. 1. Д. 321. Л. 132–142. Подготовка к печати, биографическая справка и комментарии Р.В. Кондратенко

Показание старшего артиллерийского офицера лейтенанта [Ф.П.] Шамшева

Шамшев Федор Петрович. Родился 27 февраля 1869 г. Окончил Морской кадетский корпус с производством в чин мичмана 14 сентября 1891 г. Совершил заграничные плавания на канонерской лодке «Отважный» в 1894–1895 гг., затем на крейсерах I ранга «Владимир Мономах» и «Адмирал Нахимов» в 1895 и 1896 гг., на крейсере II ранга «Крейсер» в 1896–1897 гг., вновь на крейсере «Адмирал Нахимов» в 1897–1898 гг. На броненосце береговой обороны «Генерал-Адмирал Апраксин» в 1899 г., на эскадренном броненосце «Севастополь» 1900–1903 гг. Участвовал в подавлении «боксерского» восстания в Китае. В 1902 г. окончил Артиллерийский офицерский класс. Назначен на эскадренный броненосец «Орел» старшим артиллерийским офицером. В Цусимском бою получил тяжелое ранение. По окончании войны служил на Балтике. С 22 апреля 1907 г. капитан 2 ранга. В 1908–1909 гг. старший офицер яхты «Алмаз». В 1909 г. командир эскадренного миноносца «Сторожевой», в 1909–1910 гг. – канонерской лодки «Гиляк», в 1911–1913 гг. канонерской лодки «Кореец», с 1915 г. командир учебного судна «Петр Великий».

Публикуемые показания были даны лейтенантом Ф.П. Шамшевым «Следственной комиссии по делу о сдаче 15 мая 1905 года неприятелю эскадренных броненосцев “Орел” и “Император Николай I” и броненосцев береговой обороны “Генерал-Адмирал Апраксин” и “Адмирал Сенявин” под общей командой бывшего контр-адмирала Небогатова», под председательством вице-адмирала Я.А. Гильтебрандта, 9 февраля 1906 года в зале Адмиралтейств-совета