Ольга Дмитриева - Елизавета Тюдор

Портрет Елизаветы на фоне гибнущей Великой Армады. 1588 г.

Английские корабли атакуют Армаду. Гравюра XVI в.

Елизавета I с имперскими регалиями, фениксом и пеликаном. К. ван де Пассе. 1596 г.

Портрет Елизаветы с подвеской-пеликаном.

Н. Хиллиард.

Ф. Уолсингем — государственный секретарь и глава английской разведки.

Памятный золотой медальон в честь победы над Армадой. 1588 г.

Аллегорический портрет Елизаветы с радугой.

Уолтер Рэли.

Миниатюра Н. Хиллиарда.

Елизавета в облике вечно молодой и прекрасной Цинтии.

Н. Хиллиард.

Портрет стареющей королевы, отвергнутый ею.

И. Оливер. 1592 г.

Портрет молодого человека среди роз — предположительно, граф Эссекс. Н. Хиллиард. 1587 г.

Франсуа, герцог Алансонский.

Ф. Клуэ.

К. Хэттон, лорд-канцлер Англии с миниатюрным портретом королевы Елизаветы. Неизвестный художник. 1589 г.

Портрет Уолтера Рэли, намекающий на его любовь к «Цинтии».

В левом верхнем углу — лунный серп.

Неизвестный художник. 1588 г.

Граф Эссекс после взятия Кадиса. М Гирертс. 1596 г

Королева, царящая над «политическим универсумом» с его гражданскими добродетелями, подобно Творцу, занимавшему это место в птолемеевой системе небесных сфер. 1588 г.

Елизавета I в парламенте. Гравюра XVI в.

Елизавета I, стоящая на карте Британии. Так называемый «Портрет Дитчли». М. Гирертс-младший. 1592 г.

Триумфальная процессия Елизаветы I. Р. Пик. 1600 г.

Уильям Сесил, лорд Берли, с сыном Робертом.

Посмертный аллегорический портрет «Елизавета I, Время и Смерть».

Неизвестный художник.

Водная феерия в честь королевы, устроенная графом Хартфордом в 1591 году.

Елизавета на колеснице, ведомой Славой.

Траурная процессия Елизаветы I. Рисунок историка и герольда Елизаветы Уильяма Кемдена. 1603 г.

Надгробие Елизаветы I в Вестминстерском аббатстве.

Дж. Де Критц, М. Колт. 1606 г.

Такой она осталась в памяти современников и потомков. Портрет Елизаветы с подвеской-фениксом. Н. Хиллиард.

Тем временем правительство начало предпринимать ответные ходы. С разных концов города к Сити потянулись отряды, перегораживая улицы и отсекая заговорщикам пути к отступлению. Верные королеве командиры и чиновники зачитывали повсюду прокламацию, официально объявлявшую Эссекса и иже с ним государственными изменниками. Слухи об этом дошли и до графа, его люди стали терять присутствие духа. Он еще кричал в отчаянии, что теперь «предатели продадут страну в рабство испанской инфанте» и что настал последний час, «когда можно отстоять свободу», а его отряд уже потихоньку рассыпался. Тогда Эссекс и его ближайшие сподвижники решили вернуться в свою штаб-квартиру и, выпустив заложников, с их помощью молить королеву о прощении. Они повернули назад, но около собора Святого Павла натолкнулись на копейщиков и мушкетеров лондонского епископа, в то время как по пятам за ними следовал отряд лорда-адмирала Ховарда. Здесь пролилась первая кровь, но после нервной, конвульсивной атаки, почувствовав отпор, заговорщики разбежались. Немногие друзья, не изменившие несчастному маршалу Англии, добрались до Темзы и на лодках переправились в Эссекс-хаус. Там их ждал неприятный сюрприз: заложников и лорда-хранителя, на чье посредничество Эссекс так рассчитывал, уже выпустили. Граф поспешно сжег свои документы и приготовил дом к обороне. Вскоре его осадил отряд Ховарда, однако Эссекс внезапно изменил решение и сдался на милость властей. На следующий день его поглотил неотвратимый Тауэр.

У сторонних зрителей его поспешное и непродуманное выступление не вызвало ничего, кроме изумления. Венецианский посол доносил: «Он выказал большую поспешность в восстании, при том что сторонников у него было немного, а шансов на успех — еще меньше, и большую нерешительность… он мог бы предпринять что-нибудь для своего спасения… Ему не миновать расплаты за поднятый мятеж».

Среди тех, кто стал свидетелем этих драматических событий, волею судеб оказалось посольство московитов, и русский посланник Григорий Микулин сообщал о введении в Лондоне чрезвычайного положения после мятежа «эрла Эсецкого»: «Велела королева быти у себя в зборе многим людям конным и пешим, для того, чаючи в земли великой шатости и за него стояния; и Лунда город был заперт недели за две, а улицы замкнуты были чепми, а лундские люди все ходили в зборе наготове, в доспесех с пищалми, остерегаючи королеву».

С подавлением мятежа опасность для Елизаветы не миновала. Через несколько дней во дворце был схвачен один из офицеров Эссекса — капитан Томас Ли, который намеревался захватить королеву и заставить ее освободить графа (по крайней мере так утверждалось в обвинительном заключении). Его поспешно казнили. На стол Сесилу ложились донесения и о волнениях среди лондонских подмастерьев и простонародья, будто бы намеревавшихся вызволить графа из Тауэра. Правительство усилило слежку и предприняло энергичные меры по срочной очистке Лондона от «всякого сброда». Но в целом, несмотря на слухи и тревожные ожидания, по выражению хрониста Уильяма Кемдена, «ни один из подлого плебса не поднял за него оружия».

Это в то же время означало, что никто не повернул оружия против их королевы, хотя многие, безусловно, сочувствовали графу. «Подданных благодарят за верность», — скупо обронила Елизавета в своей прокламации после подавления мятежа. Что бы ни творилось в эти дни в ее душе, королева, как всегда в виду опасности, не теряла присутствия духа, чего нельзя было сказать об окружавших ее мужчинах. Когда Тайный совет собрался на первое заседание после этого чрезвычайного происшествия, лорд-хранитель печати, открывший его, в полном смятении «плакал и не знал, что сказать».