Дневник сельского фельдшера - Дмитрий Леонидович Березин

стал себя чувствовать примерно через год работы в селе. Научился «шить раны», «вскрывать гнойники», более или менее начал разбираться в препаратах. После окончания медучилища прошло 2 года.

В тот день ко мне на прием пришел мужчина, работавший на бензовозе, и как-то стесняясь и запинаясь сказал:

– Здравствуйте. Я это…, я не заболел.., отец у меня, 78 лет ему в общем… И трубка у него в мочевом стоит. Закупорилась… Вот…

Я понял, что у его отца, в результате аденомы простаты была проведена цистостомия, и через переднюю брюшную стенку выведен катетер Фолея.

Обычно именно этот катетер и забивается солями, содержащимися в моче, да так плотно и крепко забивается, что прочистить его практически невозможно, только менять катетер целиком. А эту процедуру должен делать хирург или уролог.

– Ну так если забился катетер, то его надо купить и поменять… – начал было я говорить, но он меня перебил:

– У нас есть запасные! Мы уже давно купили! – Радостно заявил мне сын больного.

– В район надо ехать, к хирургу – договорил я.

У мужика сразу же пропала радость.

– Я не могу его сегодня везти в район. Ну, никак просто. Посевная у нас. Да и отец уже устал с этой трубкой и капризничает, как маленький. Не поеду, говорит, никуда… Умирать, говорит, буду, а не поеду. И у него еще шейка бедра сломана, он только по дому ходит до стола…, на стул опирается и ходит. Поменяйте пожалуйста, а?

М-даааа – думаю я. – дела, блин. И больного жалко, и сына тоже понять можно, а вот я-то не делал такой манипуляции. Нет, я, конечно, видел, как меняют катетер Фолея при цистостоме, но чтобы самому его попробовать поменять…

Звоню в районную больницу, спрашиваю хирурга как менять катетер Фолея при цистостоме, на что он мне отвечает:

– А что там менять-то?

– выкачиваешь физраствор из старого катетера

– вытаскиваешь старый катетер

– берешь зажим хирургический

– вставляешь зажим хирургический в отверстие цистостомы

– раскрываешь зажим хирургический, растягивая цистостому

– между браншами зажима вставляешь новый катетер

– вытаскиваешь зажим-через боковую канюлю вводишь 10—20 миллилитров физраствора или фурацилина

– ВСЁ!

– И всё? – переспросил я.

– Ну если не получится, то вези к нам, поможем!!! – ответил он.

Всегда с теплом вспоминаю время, когда я работал в сельской местности. Люди были добрее, честнее и отзывчивее.

Ну, с Богом! Взял с собой перчатки, зажим и масло вазелиновое стерильное.

Приехали к больному. Он как ни странно, сразу же согласился на замену катетера в домашних условиях. Ну и поменял я ему катетер, с первого раза получилось, и, как оказалось, ничего сложного.

Его жена, в знак благодарности, мне целый пакет пирожков с повидлом вручила, которые мы с удовольствием съели в больнице.

Оказалось, что со старым катетером он проходил 1,5 года, чистил его самостоятельно, а вообще с цистостомой мучается 5 лет. Три раза замену катетера проводили в ЦРБ, а год назад он сломал шейку бедра, и ездить в район ему стало сложно.

В последствии, я, работая уже фельдшером на скорой в городе-миллионнике, не раз менял катетеры, не вывозя пациентов в урологию.

Вот так вот я набирался своего фельдшерского опыта работая в селе.

Детская смерть до прибытия

Сквозь сон я услышал, что кто-то тихо постучался в дверь моей квартиры. Я открыл глаза.

«Показалось?» – Подумал я и прислушался. За окном была полная луна, тоскливо подвывал ветер; голые застывшие ветки деревьев, покачиваясь, отбрасывали причудливые тени на стены дома.

Через минуту стук повторился.

«Не показалось…» – Я сел на край дивана, нащупал ногами тапочки на полу, встал накидывая халат.

– Ты куда? – Прошептала жена сквозь сон.

– Кто-то стучится. – Ответил я и пошел к двери.

– Кто? – Спросил я подойдя к двери.

– Это Анна Полуянова… – Ответил мне женский голос. – Здравствуйте. У нас ребенок умер. Сыпь у него какая-то появилась…

Сон улетучился в то же мгновение. Я открыл дверь и вышел на лестничную площадку.

– Что?

– Ребенок умер…

– Какой ребенок? – Сначала я подумал, что женщина не в себе, и несёт какую-то чушь.

– Мой… Владик.

Владику было год и два месяца.

Я стоял и не понимал что происходит. До меня не доходило, почему женщина так спокойно мне говорит об этом. Она сошла с ума? Пьяная? Наркотики? Глаза её были мокрые от слез, но она не рыдала.

– То есть как… умер? – Снова недоумевал я. – Когда?

– У него сыпь какая-то появилась, и он умер…

Мозг мой отчаянно отказывался анализировать полученную информацию, но что-то делать было надо.

– Я сейчас приду. – Ответил я и зашёл домой чтобы одеться.

Дома все мирно спали, но я уже не обращал на это внимания. Мысли у меня путались.

«Как же так-то? Они же два месяца назад ко мне приходили. Обычный, здоровый малыш был… Как он умер? Почему умер? Отчего умер?» – Думал я собираясь.

Тихо выйдя на лестницу и закрыв дверь, я пошел к дому Полуяновых. Холодный пронизывающий ветерок тут же проник к телу, заставил меня плотнее закутаться в куртку, застегнуть молнию под подбородком. Обледеневшая дорога неровно отражала лунный свет.

Во дворе дома Полуяновых из будки, забрякав цепью, вылез пёс, но почему-то он не залаял, а просто проводил меня взглядом.

Я зашёл в дом.

Анна сидела возле большой расправленной кровати.

– Где? – Сразу же спросил я.

– Вот. – Анна кивнула на кровать.

Я присмотрелся. Укрытый одеялом по самую шею, на кровати лежал ребенок. Бледный восковый цвет лица, синие губы.

«Не дышит» – отметил я, откинул одеяло и прикоснулся к руке ребенка в надежде прощупать пульс. Рука была холодная и окоченевшая. Меня как током ударило – ребенок был мертв уже минимум как 4—6 часов.

– Что случилось? – Спросил я мать ребенка. – Про какую сыпь вы говорили?

– Вот… – Мать указала на ножки ребенка в области задней поверхности бёдер, потом повернула его остывшее тельце, – На спине… тоже вот ещё.

Когда я учился в медицинском училище, то самое первое вскрытие, которое мне пришлось видеть своими глазами, было вскрытие 28-дневного новорожденного, умершего от субтотальной пневмонии. Трупные пятна на детской коже я запомнил на всю жизнь.

– Это трупные пятна! – Сказал я. – Они только после смерти появляются! Что произошло?

– Я не знаю… Я проснулась, он мертвый… Не знаю, что случилось…

Сыпью покрылся… – Сбивчиво твердила женщина. – Мы в бане вечером напарились…

«Боже ты мой! – Мысли бились у меня в голове. – Что происходит? Что, вообще, происходит? Что делать? Отчего он умер? Перегрелся в бане? Инфекция какая-то? Порок сердца? Отравился? Задохнулся?»

В любом случае, надо было сообщить в милицию. Участкового милиционера в нашем селе не было. Надо идти до ближайшего телефона, звонить в РОВД, сообщать о случившемся. Тут явный криминал.

– Не трогайте ничего. Я пойду звонить в милицию. – Ответил я и вышел на улицу.

Пёс во дворе стоял на том же месте. Он снова молча проводил меня взглядом.

Я дошёл до больницы и набрал номер РОВД.

– Помощник дежурного Котов. – Ответили мне.

Фамилию мою в районном отделе замечательно знали все дежурные, помощники и начальники по причине отсутствия в нашем селе участкового, поэтому весь происходящий или уже произошедший криминал, на котором мне приходилось оказывать помощь или констатировать смерть, в первую очередь сообщал я.

– Березин. – Коротко ответил я. – Полчаса назад констатировал смерть ребенка. Год и два месяца. Признаков насильственной смерти не увидел. Приезжайте.

…

Приехавшим милиционерам женщина призналась, что задушила ребенка подушкой. Вечером они помылись в бане. Когда пришли домой, то мальчик начал капризничать и никак не успокаивался.

– У меня нервы сдали… – Плача говорила она. – А когда он затих, то я подумала, что он успокоился… Только через полчаса поняла, что он уже не дышит…

Может быть, у него что-то болело, может