Фронтовой дневник (1942–1945) - Василий Степанович Цымбал

бросить отряд на штурм дзотов, хотя это не входит в деятельность партизан. Мне думается, что это приведет к бессмысленной гибели отряда.

Ребята знают, что какой-то отряд из Крепостной пошел на операцию, потерял 50% состава и ничего не совершил. Это рождает неважные настроения у ребят.

Комиссар вчера сказал мне, что надо пробиваться к Ейску. Это, по-моему, очень рискованно. Надо пройти около 300 км по территории, занятой противником, двигаться без связей и прийти туда, где для нас нет базы. Это тоже гибель.

Сегодня продолжали рыть землянки, и я с Науменко Даниилом и Загинайко делал из дерева пекарню. Мы работали как заправские плотники, а потом разговорились и пришли к выводу, что зимовать нам здесь не придется. Однако работали дружно, согласившись с замечанием Загинайко, что труд облагораживает человека.

Сегодня вновь снились женщины и Марийка, с которой я предавался плотской любви и удивлялся ее подвижности, которой у нее раньше не было. Чувствуется постоянная потребность в женщине.

9 октября 1942 г.

Сегодня мне всю ночь снился Юра и Марийка. Будто голод. Я питаюсь в студенческой столовой. Мне подали суп с картошкой. Только я стал его есть, как увидел завхоза столовой с каким-то человеком с мешком картошки. Они пошли с мешком вниз, в подвал. Пришел Юра. Я его оставил, а сам пошел в подвал. Оттуда я уже вернулся с мешком картошки, но супу уже не было. Его убрали. Юра тоже ничего не ел. Вдруг идет Марийка. Она в пальто, в шляпе. Она строго красива, мы проходим куда-то. Я несу картошку. Вдруг мы видим, что учительница Преображенская продает булочки и молоко.

Мы берем по стакану кипяченого сладкого горячего молока и две большие булки. Марийка их разрезает, и мы с удовольствием едим. Когда нужно было платить, у меня осталось мало денег. Марийка послала Юру домой, и он принес деньги.

Я ел булку с молоком и любовался строгой красотой Марийки. И чуть-чуть улыбался, потому что мне было приятно. Марийка это видела и чувствовала, что она мне нравится.

Второй раз снилась Марийка с сестрой Ниночкой. Сон я почти не помню. Марийка меня слегка поцеловала в щеку, а я целовал ее в губы со страстью.

Вчера снова работал на строительстве пекарни. Чертовски устал. Сегодня готовился к выходу. Ощущаю боль в правой ноге. На дворе холодно. Не знаю, как буду идти.

10 октября 1942 г.

Через час уходим в Крепостную, а оттуда на операцию. В правой ноге ужасно болит и ноет седалищный нерв. Дойду ли?

Ночью снилось, что был в Ейске, пробирался конспиративно. Затем снилось, что я летаю, взмахивая руками.

25 октября 1942 г.

Станица Крепостная

Кратко записываю о случившемся за две недели. Раньше записать не мог, потому что дневник оставил на базе в лесу, в горах, а здесь не мог найти бумаги.

С базы ушли через перевал по горам в Крепостную 10 октября. Дорогой я отставал и чувствовал себя отвратительно, т. к. в правой ноге разболелся седалищный нерв и мучил меня.

Дорога уже знакомая: подъем на перевал, затем спуск по ущелью и затем лесом над речкой по лесной дороге. Лес уже изменился: теперь преобладали не пестрые цвета, как неделей раньше, а глинистые, серовато-желтые. Но под ногами бесконечный ковер из листьев, и непередаваемый лесной запах: смесь сухих листьев, гниющего дерева, грибов, чабора46, мяты и еще какой-то травы, называемой на Украине любистком47.

Когда пришли в Крепостную, оказалось, что воинская часть, стоявшая здесь, оставила оборону и куда-то спешно ушла ночью. Между жителями началась паника, и многие уезжали и уходили из станицы в горы и леса по направлению к Планческой48 и Дубу49.

Командир и оставшиеся здесь бездействовали, сплетничали, пили самогон и распутничали.

Остановились мы на квартиру вчетвером: Гриша Халициди – пулеметчик, Николай Подольский, Миша Аксюта и я. Прожили несколько дней у рабочего леспромхоза Галия, потом перешли в другое место, потому что хозяйка вечно жаловалась на нужду и относилась к нам недоброжелательно. Перешли к лесотехнику Олех. Сам он где-то на фронте, дома жена Анна Ивановна, бабушка и дочь Томочка, девочка лет 14. Культурная и хорошая семья.

Мы в качестве благодарности за хорошее отношение делаем все возможное по хозяйству. Я припоминаю Гамсуна и его героев. Вот и я «Под осенней звездой»50 занимаюсь всевозможными делами: подпилили и пригнали с ребятами двери в коридоре, чулане, комнате. Двери осели и цеплялись за пол. Теперь они работают прекрасно. Сделали дверцу на веранду, чтобы оттуда в коридор не заходили гуси, куры, свинья, теленок. Вырыли новую яму для уборной, разорили старую уборную и построили новую, в которой не только отправляем свои физические потребности, но и как бы отдыхаем, наслаждаемся своими трудами. Миша запаял кружку, кастрюли. Сегодня я наточил поперечную пилу, и завтра мы думаем напилить массу дров, чтобы обеспечить хозяйку на зиму.

В отряде произошли некоторые изменения: Федю Лапешкина и еще четырех человек списали в армию. Гринева, Малышенко, Балякина по их желанию направили в госпиталь.

Теперь о действиях отряда: Букалов, мой командир взвода, вместе с 10 человеками был отправлен на 5 дней в разведку для уточнения маршрута и разведывания тыла противника. Он в тыл не пошел (вообще, я пришел к заключению, что он порядочный трус), а просидел на бывшей армейской обороне два дня и вернулся, потеряв такой бесподобный случай, который больше, пожалуй, не повторится. На линии обороны есть два дзота. Эти дзоты были заняты Букаловым с ребятами. У одного дзота был Гриша Халициди со своим пулеметом Дегтярева. И вот перед вечером метрах в 50 от дзота на дорожке показалась группа казаков человек в 10, организованная фашистами для борьбы с партизанами. Они ничего не подозревали и сели на дороге в кучке закуривать, бросив возле себя пулемет и миномет. И вот бы Букалову напасть на них и уничтожить, тем более что Гриша Халициди уже взял их на мушку. Вместе с Букаловым было 7 автоматчиков, которые шли в разведку. Букалов приказал отступать, а когда казаки услышали его голос и послали на фланги по 2 человека автоматчиков, наши ребята без оглядки поскакали вниз с горы, причем Загинайко попал ногой на кинжал и порядочно себя ранил. Потом, спустя некоторое время, под давлением ребят, Букалов приказал вернуться и обстрелять кустарники. Стреляли в белый свет как в копейку. Но было уже поздно. Случай был потерян. Ребята до сих