Анатолий Корольченко - Генерал Скобелев. Казак Бакланов

Михаил слушал их препирательства, барабанил пальцами по столешнице.

— Прекрати! — повысил голос отец. — Ты-то что молчишь? Будто не о нем идет речь…

— Мишель, ты о чем думаешь? Что ты задумал? — глядя на сына, встревожилась Ольга Николаевна. — Ты что-то задумал… Я чувствую…

— В университет я не пойду, — пересилив себя, произнес Михаил.

— Как? Ты что? Что задумал?

— Объяснись, пожалуйста, — остановился перед ним отец.

— Я решил в университет не поступать.

Сказал тихо, но слова прозвучали как гром среди ясного неба. Отец и мать застыли в недоумении, широко раскрылись глаза сестер.

— Ты… ты… подумал? — выдавил из себя отец. — Ведь остался сущий пустяк.

— Мише-ель, — простонала мать. — Ведь господин Жи-рардэ…

— В университет не пойду, не желаю. Это окончательно. И самому Жирардэ скажу, что не в науке мое место. Не там!

— А где? — мать едва не плакала.

— В армии. Решение мое твердо. Не пытайтесь уговаривать. Не стоит больше о том. — И Михаил направился к двери.

— Ну вот, получилось, как я предлагал, — сказал после некоторого молчания отец. — Я же с самого начала говорил, что Михаилу надо поступать на военную службу… Возможно, это даже к лучшему. При нынешних порядках он в университете непременно бы занял сторону возмутителей. И были бы большие неприятности. Да, да, Ольга! Не возражай!

22 ноября 1861 года Михаила Скобелева зачислили в Кавалергардский полк, несший службу при дворе. Это был заслуженный полк со славным боевым прошлым. В Отечественной войне 1812 года он отличился во многих сражениях, участвовал и в заграничном походе 1813–1814 годов.

Старый слуга Митрофаныч, увидев Михаила в форме, отдал честь, прослезился.

— Был бы жив ваш дедушка, Иван Никитич, порадовался бы, глядя на вас. Святой истинный крест! Непременно б потребовал служить родине верой и правдой. Царство ему небесное… Дозволь, барин, мне это высказать за него.

Михаилу в тот год исполнилось семнадцать лет.

Первые шаги

Служба юнкера мало чем отличалась от службы рядового. Караулы, наряды, разводы, занятия, учения и еще многие, на первый взгляд, незаметные дела плотно заполняли сутки.

Конечно, он мог бы поступить в училище и через три года надеть погоны поручика. Но отец отговорил:

— Если намерен выбиться в генералы, то начинай службу в полку. Побыть низшим чином полезно, даже необходимо. Меньше глупостей будешь потом творить, научишься беречь солдатские жизни. И еще запомни: службу неси справно, от дел не уклоняйся, своими знаниями пред товарищами не кичись. Честным путем выбивайся в офицеры.

Михаил знал математику и физику, литературу и историю, свободно говорил по-французски, немецки, испански, однако все это в службе не находило применения. Требовалось постижение военного дела с азов. И он с рвением засел за изучение уставов, наставлений, различных инструкций, правил.

Уже через год, благодаря настойчивости и старанию, он выдержал экзамен, дававший право получить звание портупей-юнкера. Открывался путь в офицеры.

Командиры не раз отмечали старания и успехи Скобелева в службе, и вскоре ему было присвоено звание корнета. На плечи легли офицерские погоны.

Поздравляя, отец дома в шутку сказал:

— Этак, гляди, ты и меня обгонишь.

Находившийся тут Митрофаныч, выставив крючковатый палец, заметил:

— Чем, барин, черт не шутит. Михайло весь в деда.

И думал ли кто тогда, что слова старого слуги-солдата окажутся вещими: пройдет немного лет, и молодой Скобелев обгонит отца и в чине и в должности.

В январе 1864 года в полку должно было состояться заседание, посвященное Отечественной войне 1812 года. В числе выступавших значился и Михаил Скобелев. Ему предстояло рассказать о знаменитом рейде казаков Платова и гусар Уварова в Бородинском сражении.

О Бородине Михаил впервые услышал еще мальчишкой. Сражение вошло в сознание звонкими лермонтовскими стихами:

Скажи-ка, дядя, ведь недаромМосква, спаленная пожаром,Французу отдана.Ведь были ж схватки боевые,Да говорят, еще какие!Недаром помнит вся РоссияПро день Бородина!

Из прочитанных книг и журнальных статей ему было известно, что некоторые авторы (и даже из числа военных) без одобрения отзывались о дерзком казачьем рейде, считая его безуспешным, напрасным, и упрекали кавалерийских начальников в нерешительности. С этим Михаил не мог согласиться и поэтому решил в докладе опровергнуть досадное утверждение.

Он тщательно готовился к выступлению. Мало того, что проштудировал воспоминания участников и военных деятелей прошлого, он нашел карту района сражения и на ней промерил расстояния, уточнил скорости передвижения, сравнил силы сторон, чтобы сделать обоснованные выводы.

Сказались задатки способного математика и школа Жирардэ: доказательства должны опираться на числа, сухие, но весомые расчеты, опровергающие эмоциональную интуицию и сомнительные предположения.

Помогало ему и то, что в одной из поездок в Москву он побывал на Бородинском поле. Тогда с отцом они, доехав до села Утицы, где находился левый фланг русской армии, пешком обошли место сражения. Прошли село Семеновское, останавливаясь у каждого памятника и уточняя на плане построение войск и детали сражения. Побывали на кургане Шевардина, откуда наблюдал за сражением Наполеон. Долго стояли у Багратионовых флешей, представляя, как бились здесь в рукопашной схватке русские и французы, как пал смертельно раненный отважный князь Багратион.

Ночевали они в небольшой гостинице Спасо-Бородинского монастыря, где, стараясь во всем угодить, прислуживали им черные монахи, а с утра продолжили поход. Им удалось нанять монастырскую коляску, и они покатили в ней к Горкам и потом к Масловскому лесу, где дожидались своего часа скрытые чащей конники Платова и Уварова.

Теперь та поездка вспомнилась и помогала в подготовке к делу.

По его просьбе штабной писарь нарисовал большую схему, на которой показал ход сражения, особо выделив на ней действия конников. Схема получилась красочной, выразительной и очень помогала проиллюстрировать то, о чем он писал в докладе.

Накануне конференции отец предупредил, что некоторые чины из столичного штаба собираются прийти послушать молодежь. И они пришли, были даже три генерала, которых усадили на почетное место.

Михаил не стал сразу вывешивать схему. С тем самым штабным писарем они приспособили ее так, чтобы развернуть, когда Скобелев выйдет к трибуне.