Эйми Уоллес - Ученица мага. Моя жизнь с Карлосом Кастанедой

И вот мои родители встретили Кастанеду — одного из моих величайших кумиров и героя целого поколения. Я слушала молча, с несвойственным мне почтением, рассказ родителей о том, что Кастанеда — один из клиентов Неда, оказался восхитительным человеком — эрудированным, жизнерадостным, удивительным. Отец обычно не испытывал восторга по поводу встречи с «легендой», поскольку бывал в Овальном кабинете и пожимал руку самому президенту Кеннеди.

Удивительно, но моего отца не интересовало все, что было связано с книгами Карлоса и спорами вокруг них, и он ничего не знал о его философии. Вопрос, занимавший общество, был ли Кастанеда настоящим магом или величайшим литературным мошенником, оставлял моего отца совершенно равнодушным. Он вел себя так, как будто встретил давно потерявшегося брата, и не более того.

Я видела искорки в глазах отца, свидетельствующие о его глубоком восхищении. С заметным удовольствием он обменивался мнениями с собратом по цеху. С ним рядом находился тот, кто создал и ввел в употребление магические слова, точно так же любил делать и мой отец в своих романах о политических интригах.

Отец с матерью встретились также и с очаровательной спутницей Кастанеды — элегантной женщиной Анной-Мари Картер, — но не знали, была ли она избранницей Кастанеды. «Там происходит что-то мистическое», — утверждал мой отец Анна-Мари была выпускницей факультета антропологии UCLA, Нед признался моему отцу в том, что считает книги своего клиента полной чепухой и никогда не утруждает себя их чтением, а жена, напротив, их читает. Зато у Карлоса, кажется, было полное интеллектуальное взаимопонимание со своим редактором, но он жаловался, что Майкл Корда, постоянно пытался выманить у него признание, умоляя: «Давай, Карлос, — ну просто скажи! Ведь ты же все это навыдумывал, правда же?» Карлос, по рассказам, высмеивал манеру расспросов Майкла, упиваясь его потешным притворством, которое он относил к снобизму.

«Он англичанин до мозга костей. Вы видели его бачки? Он пытается быть битлом. Carajo!

Чопорный болван! У него чувствительность как у полена! Корда — лучший пример того, что они для нас сделали! Но по крайней мере мой агент не бахвалится, что меня вполне устраивает. Когда я говорю ему, что у него есть энергия, он это приемлет! Вот это эгомания! На самом деле Нед просто хочет хорошенько заработать. Вот это я могу понять. Однажды „Америкэн экспресс“ нашел Неда, и президент предложил, чтобы Карлос рекламировал их кредитные карточки репликой: „Полетели вместе?“ Отвратительно! — говорил Карлос. — Когда я сказал „нет“, видели бы вы лицо Неда — его сто пятьдесят тысяч долларов комиссионных спустили в канализацию! „Полетели вместе!“ Carajo!

Но вообще-то он хотел заработать деньги, а это нормально. А Майки хочет, чтобы его любили».

Эти веселые байки служили предостережением: вот что значит быть «другом» Карлоса.

Мой отец, закончив свой рассказ об ужине с Кастанедой, весело посоветовал: «Тебе нужно встретиться с Карлосом. Нед все организует».

И я, семнадцатилетняя, которая никого никогда не стеснялась (или я так себе представляла), смешалась: «Нет! Он слишком… знаменит. О чем мне с ним говорить?»

До сих пор меня никогда не пугала перспектива встречи с известной личностью. Благодаря популярности моего отца я с пяти лет привыкла к встречам со знаменитостями. Доблестный Гарольд Роббинс научил меня плавать во французской Ривьере, удивительный Рэй Брэдбери любезно согласился написать статью в мою школьную газету, а Чарльз Шульц, самый великодушный человек из всех, которых я когда-либо встречала, нарисовал мне комикс про Снупи. Эти люди для меня были просто взрослыми, хотя и более веселыми и эксцентричными, чем остальные, и, конечно же, не страшными. Так почему же я так испугалась перспективы встречи с Карлосом Кастанедой?

Такое сильное волнение я испытала лишь однажды, когда отец вернулся с вечеринки, где встретился с Йоко и Джоном Ленноном. Йоко заметила отца и сказала: «Джон, Господи, это же Ирвинг Уоллес!» И потащила своего мужа за рукав. Джон долго жал руку отцу с благоговейным трепетом, сбивчиво выражая свое восхищение романом «Человек», книгой, как утверждал Леннон, которая изменила его жизнь.

И вот тебе на! На этот раз я словно оцепенела.

Но мой отец не обратил на это никакого внимания и сказал: «Я настаиваю».

Возразить было нечего. И если слухи о Карлосе были правдой, то, возможно, второго такого шанса могло больше не представиться никогда. И через несколько дней я, мой брат Дэвид, его жена Флора и мои родители отправились к дому Неда и Миры. Когда мы приблизились к двери, я попыталась скрыть свою нервозность под теплой улыбкой. Войдя, я мгновенно увидела Карлоса. Он был такого же роста, как и я, — пять футов и два дюйма, приятно полноват, безукоризненно одет во все черное — классический костюм и галстук — ничего похожего на «шаманское одеяние», которое я смутно себе представляла в виде тюрбана или головного убора с перьями, и выглядел гораздо более официально, чем было принято по моде семидесятых годов. У него была роскошная копна черных кудрей, сверкающая улыбка и умиротворяющие карие глаза. Он выглядел невероятно доброжелательным. Мое смущение мгновенно пропало. Он тепло, по-доброму, как долгожданному другу, пожал мне руку.

Обезоруживающая улыбка Кастанеды не скрывала передних зубов, на которые по старомодной мексиканской привычке были надеты золотые коронки. Я была совершенно потрясена тем, как он и мой отец понимали друг друга, что создавало за обедом атмосферу объединения счастливого семейства. Не было ни напряженных пауз, ни ужасного молчания, ни скучной малозначительной беседы. Я чувствовала, что могла говорить свободно, и очень хотела, чтобы этот вечер не кончался.

Я не помню ничего из того, о чем говорил Карлос в тот вечер, но обратила внимание на его сильный акцент и изысканную вежливость, с которой он потчевал нас веселыми историями. Помню, что он часто обращался к своей очаровательной спутнице Анне-Мари. Оба задавали множество вопросов о моей школе-пансионе, вежливо восклицая в ответ на мои реплики. Казалось, Карлос был очень заинтересован тем, что я получу хорошее образование. Анна-Мари — красивая миниатюрная женщина, с правильными чертами лица, длинными темно-русыми волосами, ниспадающими по спине до талии, показалась мне такой же очаровательной, как и Карлос.

Все надежды поговорить о сверхъестественном испарились в присутствии этих веселых простых людей. Бьющая через край энергия Карлоса превзошла все мои ожидания. Мы расстались, тепло обнявшись. Последнее, что я помню, был Карлос: он держал мою руку в своих руках, смотрел мне в глаза и уверял, что мы обязательно встретимся. А спустя несколько дней он по почте прислал мне книгу-бестселлер «Отдельная реальность». Дарственная надпись гласила: