Любовь Овсянникова - С историей на плечах

Показателен был и стол, странный, на мой взгляд. Например, в числе закусок подавались холодные отварные макароны и при них — ломти вареной колбасы, скрученные трубочкой. Ну, теперь бы эта колбаса явилась лучшим и желанным угощением! А тогда мы были избалованы разносолами и деликатесами, кулинарными изысками, и такая скромность показалась нарочитой. То же отношение к угощению как к чему-то условному повторилось и при подаче горячих блюд. И я поняла, что яства в этих кругах не служили показателем гостеприимства, не были желанием побаловать гостей вкусностями или выказать им свое благорасположение. Они служили поводом к выпивке. А выпивка — поводом поздравить юбиляра и вручить подарок.

Тосты произносились часто, и после каждого присутствующие энергично, со звоном сдвигали кубки, одобряя этим жестом сказанное, и пили из них. Мы старались не выделяться. Очень скоро Игорь Иванович толкнул меня локтем в бок.

— Куда они столько пьют? — прошептал измененным голосом. — Я тут умру.

— Почему?

— Ну как? Я уже пьян, а конца тостам не видно.

— Ну не знаю, — сказала я. — Надо понаблюдать.

Славословия и преподнесение подарков продолжались. Поздравляющие сыпали хорошо заготовленными остротами, экспромтами, читали стихи, пели и даже танцевали поодиночке и группами. По сути предоставление слова для произнесения тоста служило приглашением к выходу на сцену в этом концерте художественной самодеятельности. Потом вручался подарок, окончательно маскирующий мероприятие под юбилей. Мне было очень интересно наблюдать местные традиции и таланты. После каждого номера опять звенели чоканья, и ведущий вызывал нового тостующего.

За спинами сидящих неслышно ходил бармен и доливал в рюмки тот напиток, что там оставался. Смотрю, а у Игоря Ивановича он каждый раз спрашивает, чего ему налить. Всем наливал без вопросов, а у него спрашивал. Это означало только одно — гости на самом деле не пили, а отпивали по глоточку. Осушали питейные емкости только в том случае, когда хотели перейти на другой напиток. А мой начальник каждый раз все заглатывал до дна.

— Да они только пригубливают! — воскликнула я, поняв промах Игоря Ивановича.

— Что? — протянул он, уставившись на меня непонимающими, мутными глазами.

— Хватит пить!

— А я что? Я ничего. Лишь бы не обиделись.

— Не обидятся, — после этого я взяла под контроль действия кельнера в отношении своего начальника, а его самого прислонила к спинке стула, чтобы он незаметно вздремнул.

Через полчаса ему полегчало, но он, бедный да несчастный, больше не пил и не ел. Совместными героическими усилиями мы были готовы к своему выступлению, когда часа в четыре утра подошла очередь и нас представили:

— Гости с солнечной Украины! Аспирантка господина Клейса Любовь Овсянникова со своим заведующим лабораторией Игорем Коваленко.

Переговоры Игоря Ивановича с Клейсом о соискательстве прошли благополучно, и он с энтузиазмом взялся за подготовку к сдаче кандидатского минимума — трех обязательных экзаменов: спецкурс, философия и иностранный язык. Не знаю, на что он рассчитывал. Если курс философии, который составлял диалектический и исторический материализм, можно было выучить, а о спецкурсе просто договориться с будущим руководителем, то иностранный язык оставался почти нерешаемой проблемой. Смешно же думать, что 55-летний мужчина, не имеющий навыков обучения, мог его выучить так, чтобы предстать перед серьезной комиссией.

Видимо, с целью облегчения своей участи он и решил задобрить Клейса, для чего в июне следующего года пригласил его в Днепропетровск. Программу пребывания у нас высокого гостя Игорь Иванович составил обширную и насыщенную. Уж не знаю всех пунктов, но общее время ее выполнения занимало четыре дня. Начиналось все пикником в районе одного из днепровских островов, где затевалась рыбалка и уха, сваренная на костре.

Конечно, мы все, ученики Клейса, взялись помогать принимающей стороне. Анатолий Михайлович занимался гостиницей и «пробил» отличный номер в гостинице «Днепропетровск», располагавшейся в живописном месте на Набережной Ленина в минуте ходьбы от Днепра. Константин Вячеславович — моторной лодкой и рыболовными снастями, выбором места для отдыха. А я — продуктами для обеда и приготовления ухи, поскольку была вписана в пикник в качестве куховарки.

Остальные мероприятия генерального плана меня не касались. Коваленко разъезжал на своей «Волге» как кум королю, сам встречал Клейса в аэропорту, возил по городу и окрестностям, кажется, сразу по приезде принимал у себя дома. Всему этому свидетелем я не была, знаю понаслышке.

Так вот утро того дня, что был посвящен выезду на природу, выдалось чудесное, солнечное, но не жаркое — как раз то что надо. Сбор был назначен на девять часов. Я успела сбегать на рынок, купить местных деликатесов и свежих овощей, которые только начали появляться, в частности сала и чеснока. Явилась в назначенное место, на набережной напротив гостиницы, с сумками, одета в полупляжный, полутуристический наряд. Остальные уже были там, тоже нагружены домашними яства от своих жен. Решили, что за гостем пойдет Ступницкий, благо, недалеко — перейти через дорогу. И скоро они вместе присоединились к нам. Компания в составе пяти человек разместились в одной лодке. Поехали.

Пока мужчины освежались в воде, плавали наперегонки и затем изучали окрестности необитаемого острова, на который мы приехали, я разобрала сумки, изучила их содержимое, приготовила завтрак, выложила на скатерть разные вкусности, такие как котлеты, вареные яйца, зелень, молодые огурчики, свежий лук и чеснок. А также порезала сало, которого Клейс никогда не ел и даже не видел.

— Не, — вредничал Анатолий Михайлович, видя, что Клейс ест сало просто с черным хлебом, — вы его с чесночком ешьте! Так вкуснее. Вот так, — и он энергично подавал пример.

— Наша не еля чесночок, — отнекивался гость. Но оборона его была непродолжительной. После пары стаканов сухого вина он уже поглощал хрустящие зубчики молодого чеснока и твердил: — О есс, это есть скусная!

Короче, завтрак гостю понравился. Потом он сидел на бережку, подтянув колени и обхватив их руками, смотрел на реку. Солнце освещало его непокрытую лысину, а он только жмурился от наслаждения. Мы со Ступницким бродили по острову, присматривались к кустам и собирали дровишки для костра, а остальные поехали ловить рыбу. Каждый занялся своим делом, так прошло немало времени.

Когда сооружение очага было закончено, Анатолий Михайлович поплыл к рыбакам за первой порцией рыбы — пора было затеваться с ухой. А я склонилась над кастрюлями — чистила овощи.