Николай Капченко - Политическая биография Сталина. Том III (1939 – 1953).
Политическая биография Сталина. Том III (1939 – 1953). читать книгу онлайн
Автор освещает в третьем томе такие фундаментальные проблемы, как заключение пакта с Германией, дает ретроспективную оценку того, кто оказался в выигрыше от заключения этого пакта – Германия или Советский Союз. Особое внимание уделено раскрытию роли Сталина в достижении победы, его деятельности на посту Верховного Главнокомандующего: здесь, с одной стороны, проанализированы его несомненные стратегические просчеты и ошибки, с другой, – показано поистине колоссальное значение твердости, решительности и железной воли Сталина в достижении победы. История, конечно, никогда не простит Сталину его ошибок и просчетов, связанных с войной. Но в не меньшей степени она никогда не забудет и его вклада в великую победу над гитлеровской Германией. Особое место занимает показ деятельности Сталина в развитии отношений с союзниками, где он продемонстрировал присущую ему способность гибко и в то же время бескомпромиссно отстаивать национально-государственные интересы Советской России. Во многом именно благодаря последовательности и твердости Сталина нашей стране удалось в международном плане закрепить итоги купленной столь дорогой ценой победы.
В томе проанализированы истоки «холодной войны», процесс складывания социалистического лагеря, основные цели и принципы, на которых базировалась внешняя политика Сталина в тот исторический отрезок времени. В целом формирование биполярной системы международных отношений после второй мировой войны – одна из исторических заслуг советского лидера, которая пока еще не нашла адекватного отображения в работах о нем. Отдельная глава посвящена долгосрочной стратегии Сталина в вопросах отношений с новым Китаем.
Из поля зрения автора не выпали ключевые вопросы развития внутриполитических процессов в стране в этот период, в первую очередь в сфере духовной жизни. Достаточно детально освещены послевоенные репрессии, в частности, «ленинградское дело», «дело врачей» и другие ключевые аспекты политической жизни страны на закате жизни Сталина. В томе читатель найдет ответ на вопрос о том, почему Сталин не выбрал и в силу каких причин не мог выбрать себе преемника. Финальная часть тома посвящена смерти вождя. Автор высказывает и мотивирует свою точку зрения на злободневную и в наши дни проблему – умер ли Сталин своей смертью или же ему «помогли» умереть.
В целом третий том как бы венчает собой многоплановый анализ политической и государственной деятельности Сталина. Вся она соткана из противоречий, которым нельзя дать однозначную оценку. Примечательно и признание автора, что и для него личность Сталина, даже после написания трехтомной биографии, по-прежнему остается в определенном смысле загадочной. Иными словами, перед историками проблема объективного и всестороннего исследования жизни и деятельности Сталина остается актуальной и в наше время. История еще не вынесла окончательного вердикта этой одной из самых значительных личностей минувшего столетия. Да и едва ли в ближайшее время такой вердикт будет вынесен. Многие сегодняшние оценки и выводы относительно Сталина, несомненно, будут переосмыслены. В конечном счете, последнее слово принадлежит не историкам, а самой истории, где время выступает в роли неподвластного конъюнктуре судьи.
«На пленуме ЦК Литвинов остался верен себе. Он взял слово:
– Мое более чем сорокалетнее пребывание в партии дает мне право и обязывает меня сказать здесь откровенно все, что я думаю по поводу происшедшего. Я не понимаю, почему обо мне стоит вопрос в той плоскости, в которой это было доложено.
Далее он говорил о необходимости и возможности если и не избежать войны, то оттянуть ее, изложил свои мысли о политике Советского Союза в отношении Англии и Франции. Сказал, что Германия нападет на Советский Союз. Он в этом глубоко убежден…
Речь Литвинова длилась десять минут в полной тишине. Лишь Молотов бросал реплики, пытался прервать Литвинова. Сталин, попыхивая трубкой, медленно прохаживался вдоль стола президиума.
Как только Литвинов умолк, начал говорить Сталин. Он резко отмел все, что сказал Литвинов.
Когда Сталин закончил свою речь, Литвинов прямо спросил у него:
– Так что же, вы считаете меня врагом народа?
Сталин остановился. Медленно, растягивая слова, сказал:
– Врагом народа не считаем, Папашу (такова была партийная кличка Литвинова со времен подполья – Н.К.) считаем честным революционером…»[299].
Я не стану перечислять других лиц, ставших жертвами этой «мягкой» мини-чистки. Замечу лишь, что брат Л.М. Кагановича – М.М. Каганович, незадолго до конференции снятый с поста наркома авиационной промышленности, был предупрежден, что если «не выполнит поручения партии и правительства, то будет выведен из состава членов ЦК и снят с руководящей работы». Вскоре он покончил жизнь самоубийством[300].
Но, пожалуй, более важным моментом в кадровых перестановках было пополнение состава Политбюро новыми кандидатами, которым суждено было в дальнейшем сыграть важную роль в проведении сталинского политического курса во время и после войны. Инициатором пополнения состава ПБ был, разумеется, сам Сталин. Весьма характерной выглядит его аргументация предложения на пленуме ЦК, утверждавшем решения конференции:
«СТАЛИН. Мы здесь совещались, члены Политбюро и некоторые члены ЦК, пришли к такому выводу, что хорошо было бы расширить состав хотя бы кандидатов в члены Политбюро. Теперь в Политбюро стариков немало набралось, людей уходящих, а надо, чтобы кто-либо другой помоложе был подобран, чтобы они подучились и были, в случае чего, готовы занять их место. Речь идет к тому, что надо расширить круг людей, работающих в Политбюро.
Конкретно это свелось к тому, что у нас сложилось такое мнение – хорошо было бы сейчас добавить. Сейчас 2 кандидата в Политбюро. Первый кандидат Берия и второй Шверник. Хорошо было бы довести до пяти, трех еще добавить, чтобы они помогали членам Политбюро работать. Скажем, неплохо было бы тов. Вознесенского в кандидаты в члены Политбюро ввести, заслуживает он это, Щербакова – первого секретаря Московской области и Маленкова – третьего. Я думаю, хорошо было бы их включить»[301].
Конечно, решающим мотивом являлось не так называемое омоложение ПБ, а прежде всего выдвижение людей, на которых вождь мог вполне положиться в выполнении задач, которые неизбежно будут вставать в связи с приближавшейся войной. Вознесенский проявил себя как одаренный организатор и руководитель промышленности, прекрасный знаток экономических вопросов. Маленков же был особенно полезен в качестве человека, который хорошо знал партийные кадры и мог в этом своем качестве быть чрезвычайно полезным для Сталина. Словом, некоторые кадровые перестановки в высшем партийном эшелоне власти носили достаточно скромный характер и не предвещали собой прелюдию каких-то кардинальных перемен. Так что слова вождя об «уходящих людях» в ПБ едва ли стоило принимать всерьез. К тому времени состав ПБ был достаточно стабилен и во всем послушен Сталину и для пересмотра существовавшего положения не имелось серьезных причин. В литературе о Сталине бытует мнение, согласно которому старые соратники вождя считались сталинистами, а новые, вроде Хрущева, Берии, Маленкова, Вознесенского и некоторых других, получили своеобразный титул неосталинистов. Думается, что подобная градация довольно условна.
Можно без всяких преувеличений констатировать, что к началу Великой Отечественной войны состав высшего партийного руководства был вполне стабильным. Другой вопрос в том, насколько он окажется дееспособным и эффективным в условиях войны. Но об этом речь пойдет в следующих главах.
5. Отсчет пошел на недели и дни
Сейчас, из глубины прошедших лет, последние предвоенные недели кому-то кажутся цепью сплошных просчетов и непоправимых ошибок, допущенных Сталиным и вообще всем советским государственным и партийным руководством. Мол, многое можно было сделать иначе и тогда события развивались бы совершенно в ином русле – не было бы столь тяжелых потерь в первоначальный период Великой Отечественной войны. Неоспоримая логика и определенный резон в такой постановке вопроса, безусловно, есть. Однако, если оценивать ситуацию в более широком контексте, то лично мне кажется, что за несколько оставшихся до войны недель радикально изменить что-либо едва ли было возможно. Конечно, войска встретили бы противника более организованно, не было бы столь колоссальных потерь в авиации, отступление осуществлялось бы более организованно и т.д. Однако в принципиальном плане удар немцев являлся столь мощным и хорошо подготовленным, что сдержать его тогда Советская Россия оказалась неспособной. Ошибки и просчеты сыграли свою роковую роль, но не они определяли ход войны на первом ее этапе. Данное утверждение, разумеется, не имеет ничего общего с попытками обелить Сталина и умалить степень его вины за неудачи начального периода.
Полагаю, что прав был Молотов, когда, касаясь просчетов в определении срока нашествия Германии на Советскую Россию, сказал следующее: «Да, просчет. Но июнь один уже прошел. Июнь 40-го прошел, и это настраивало на то, что пройдет и июнь 41-го. Тут был некоторый недоучет, я считаю. Готовились с колоссальным напряжением, больше готовиться, по-моему, невозможно. Ну, может быть, на пять процентов больше можно было сделать, но никак не больше пяти процентов. Из кожи лезли, чтоб подготовить страну к обороне, воодушевляли народ: если завтра война, если завтра в поход, мы сегодня к походу готовы! Ведь не заставляли засыпать, а все время подбадривали, настраивали. Если у всех такое напряжение было, то какая-то нужна и передышка…»[302]
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
