Гораций - Михаил Евгеньевич Бондаренко

не спадет. Вечером их опять пасут до солнечного заката… Спустя немного времени после захода солнца овец сзывают на водопой и опять пасут, пока не стемнеет: трава теперь опять становится вкусной»[933]. В зимнее время их выпускали на пастбище только после того, как сойдет иней. На зиму овцам заготовляли специальные корма: листья деревьев, сено, ячмень, мякину, отруби, виноградные выжимки, вику, бобовник, «мидийскую траву». Держали овец в особой, вытянутой в длину теплой овчарне, поскольку эти животные не выносили холода. Вымощенный камнем покатый пол овчарни устилали сухой травой, соломой или ветками[934].

Козы, как и овцы, давали молоко и мясо, а также шерсть, из которой изготовлялась не только одежда, но даже корабельные снасти[935]. Ухаживали за козами почти как за овцами, но пасли в основном в горах или в лесах, дабы они не уничтожили посевы или травяной покров на лугах[936]. Неизвестно, сколько было коз у Горация, но стадо в 50 голов считалось уже достаточно большим. Поэт с большой симпатией относился к своим козам и даже описал их в одном из стихотворений:

Гостит охотно в рощах Лукретила

Сильван Ликейский, друг моих козочек:

                Он бережет их от палящих

                                Солнца лучей и ветров осенних.

Беспечно бродят жены пахучего

Супруга, в чаще скрытые ягоды

                Спокойно ищут — не страшат их

                                Жала змеиные, зубы волчьи…[937]

Свиноводство, наряду с овцеводством, было весьма популярно в древней Италии. Поскольку свинина была самым любимым мясом римлян, свиней разводили в огромных количествах и в деревнях, и на сельскохозяйственных виллах. В своем трактате Варрон устами скотовладельца Скрофы вопрошает: «Кто из нас хозяйничает в имении так, чтобы не иметь свиней, и кто не слышал, как отцы наши называли лентяем и мотом человека, у которого в кладовке висела ветчина от мясника, а не из собственного имения?»[938]. Известно, что Гораций любил угощаться соленым свиным салом (солониной) с овощами[939].

Летом стада свиней (100 или 200 голов) паслись на подножном корму, а зимой с удовольствием потребляли заготовленные для них зерно (ячмень, пшеницу), высушенные желуди, бобы, горох и чечевицу, виноградные выжимки[940]. Утром, до жары, свиней полагалось выгонять на пастбище (часто выбирали болотистое место). Колумелла считал, что «свиньи отъедятся и зажиреют, если они пасутся на обработанном поле, заросшем травой (поле под паром. — М. Е.) и засаженном разнообразными деревьями, плоды которых сменяются одни другими: тут и яблони, и сливы, и груши, всевозможные орехи и винные ягоды»[941]. Когда солнце начинало припекать, свиней загоняли в тень, а после полудня опять отправляли пастись. Зимой их выпускали только тогда, когда под лучами солнца сходила изморозь. Держали свиней в теплом хлеву, в раздельных закутках[942].

Лошадей использовали в основном для военной службы, извоза или цирковых представлений и торжественных процессий[943]. Стоили они очень дорого, и поэтому держали их редко, так как это было по средствам только очень богатым людям. Ослов и мулов держали чаще; имелись они и у Горация[944]. Их отправляли работать на мельницу или использовали для перевозки грузов и людей[945].

Собак держали в каждой усадьбе для охраны. По мнению Варрона, «собак лучше иметь мало, но внушительного вида и рьяных: приучи их ночью бодрствовать, а днем спать взаперти»[946]. Кроме того, пастухи использовали собак в качестве сторожей при стадах. Кошки в ту эпоху встречались нечасто; их привозили обычно из Египта и использовали исключительно для ловли мышей. Для этой цели римляне держали также хорьков или ласок. О забавной встрече ласки и полевой мышки говорится в седьмом послании Горация.

Домашнюю птицу, в особенности кур и гусей, разводили повсеместно. В небольших имениях держали не более сотни птиц, размещая их в сарайчиках. Ухаживали за ними в основном женщины[947]. Варрон отмечал, что «в старину у наших предков было два вида птичников: внизу по двору бродили куры, и доходом от них были яйца и цыплята, а высоко в башнях или на крыше усадьбы жили голуби»[948]. В пригородных же имениях птицу часто выращивали в очень больших количествах, с расчетом на городской рынок. Некоторые хозяева сооружали целые «птицефермы», где в особых птичниках содержались не только привычные всем куры и гуси, но и дрозды, голуби, утки, горлицы и даже павлины[949].

Часто на вилле устраивали пасеку, как правило, на небольшом клочке земли рядом с усадьбой или в саду. Варрон сообщает, что «ульи одни делают круглые из прутьев, другие — из дерева и коры, некоторые — из дуплистого ствола, некоторые — из глины, а некоторые — даже из стеблей ferula (многолетнее травянистое растение с толстым стеблем. — М. Б.), квадратные, высотой фута в три, а шириной в один… Посредине улья делают справа и слева маленькие отверстия, через которые будут влетать пчелы. Верх улья закрывают крышкой, чтобы пасечники могли вынимать мед»[950]. А вот что пишет Вергилий об устройстве пасеки и ульев:

Чистые пусть родники и пруды с зеленеющей ряской

Будут близ ульев, ручей в мураве пусть льется тихонько.

Пальмою вход осени иль развесистой дикой маслиной.

Только лишь ранней весной у новых царей зароятся

Пчелы, едва молодежь, из келий умчась, заиграет, —

Пусть от жары отдохнуть пригласит их берег соседний,

И в благодатную тень ближайшее дерево примет.

Посередине — течет ли вода иль стоит неподвижно —

Верб наложи поперек, накидай покрупнее каменьев.

Чтобы почаще могли задержаться и крылья расправить

Пчелы и их просушить на солнце, когда запоздавших

Эвр, налетев, разметет иль кинет в Нептунову влагу.

Пусть окружает их дом зеленая касия, запах

Распространяет тимьян, духовитого чобра побольше

Пусть расцветает, и пьют родниковую влагу фиалки.

Улья же самые строй из древесной коры иль из гибких,

Туго плетенных лозин; а в каждом улье проделай

Узенький вход, потому что зимою морозы сгущают

Мед, а от летней жары чересчур он становится жидок[951].