Крестный путь патриарха. Жизнь и церковное служение патриарха Московского и всея Руси Сергия (Страгородского) - Михаил Иванович Одинцов

3) спекулятивная торговля;

4) кулацкое сопротивление.

Во всех этих четырех формах классовый враг выступал, по логике наркома, в чистом виде. Религиозные организации были отнесены к «контрреволюционным организациям», что оправдывало применение по отношению к ним самых жестких мер воздействия[251].

В поступающих с мест в Комиссию отчетах красной нитью проходит мысль о том, что местные органы власти считают возможным «упрощенное разрешение» вопросов, связанных с деятельностью религиозных объединений, без какого-либо их документирования, без учета «действительной потребности населения в отправлении обрядов религиозного культа». Так, Комиссия Горьковского крайисполкома сообщала о многочисленных случаях нарушений законодательства о культах, в частности, в области наложения административных взысканий. Указывалось, что «штрафы налагаются сельсоветами в размерах до 500 рублей за несоблюдение противопожарных мероприятий, антисанитарию, невыполнение ремонта и т. д.; сроки для уплаты устанавливаются от “немедленно” до трех дней. Как выяснилось по некоторым делам, такие штрафы получаются потому, что штраф за одно и то же нарушение исчисляется путем умножения штрафной ставки (обычно в размере установленного законом максимума или даже выше) на количество членов церковного совета или на количество верующих, составляющих т. н. церковный приход. Такой же принцип используется и при взимании пошлины за подаваемые заявления о разрешении всякого рода шествий и церемоний: ставка пошлины в три рубля умножается на количество подписей на заявлении, в других местах – на количество сел и деревень, составляющих “приход”, и даже на количество участников того или иного шествия, для чего предварительно отбираются от церковного совета необходимые сведения»[252].

Единственно возможным выходом из создавшегося положения было, по мнению П. Г. Смидовича, создание общесоюзного органа, ответственного за «церковную политику», принятие общесоюзного акта по регулированию деятельности религиозных организаций. В январе 1934 г. в записке в Президиум ЦИК СССР он отмечает ненормальность положения, когда в республиках не было единства в решении одних и тех же вопросов, связанных с законодательством о религиозных культах, как не было и единой системы органов, отвечающих за проведение этого направления советской работы. И предлагает «расширить деятельность Постоянной культовой комиссии при Президиуме ВЦИК, развернув ее в орган союзного значения при Президиуме ЦИК Союза ССР».

К началу 1930-х гг. у учреждений Московской патриархии, образованных при заместителе патриаршего местоблюстителя, митрополите Нижегородском Сергии, появился новый адрес: Бауманский переулок, дом 6. Именно так было обозначено местонахождение редакции издаваемого Сергием «Журнала Московской патриархии», указанное на обложке его первого номера, вышедшего в 1931 г. Бауманский переулок (до 1924 г. именовавшийся Девкиным) ныне на карте Москвы не существует. С 1960-х гг. он является северным отрезком Бауманской улицы, проходящей по восточной окраине старинной городской местности – села Елохова. Этот район с XVIII в. входил в приход церкви Богоявления в Елохове – величественного храма, никогда не закрывавшегося и в 1938 г. ставшего кафедральным собором Москвы. Его настоятель с 1924 г. протоиерей Николай Колчицкий был преданным и деятельным сотрудником митрополита Сергия. По всей видимости, не без участия отца Николая помещение для митрополичьего дома было подыскано именно вблизи Елоховского храма, одного из самых вместительных и любимых верующими Москвы. В 1920–1930-х гг. район Бауманского переулка слыл дальней, неблагоустроенной городской окраиной, населенной фабричными и железнодорожными рабочими, сезонниками, служащими местных коммунальных учреждений. Значительная часть территории переулка была занята небольшими промышленными предприятиями и мастерскими, здесь же располагались известные в городе Елоховские (Девкины) бани и старообрядческий храм святой Екатерины, колокольня которого сохранилась до нашего времени в бывшем домовладении купца И. И. Карасева. Застройка переулка была в основном одно- и двухэтажной, с преобладанием деревянных строений. Между домами, в глубине участков, были устроены уютные дворы с палисадниками и цветниками. Одноэтажный деревянный дом с мезонином, построенный после 1913 г. и стоявший в глубине домовладения № 6 по соседству с заводом проволочных изделий, стал тем местом, где жил и работал со своими сотрудниками в то время возглавлявший Русскую православную церковь митрополит Сергий.

Москва. Храм Покрова Пресвятой Богородицы в Красном селе

[Из открытых источников]

Полезная площадь первого этажа дома составляла всего около 70 квадратных метров. В тесном помещении, разделенном на две изолированные квартиры, размещалось не только жилище владыки Сергия, но и находились органы управления церковью и Московской епархией. «На Бауманском при м[итрополите] Сергии жил он сам, е[пископ] Питирим, келейник, несколько монахинь, ежедневно принимали как сам м[итрополит] Сергий, так и викарии Московские; останавливались приезжие архиереи, и я в их числе…» – вспоминал патриарх Алексий (Симанский) в 1948 г. Митрополита Сергия обслуживали монахини, одна из них, жившая неподалеку в Денисовском переулке, – матушка Александра была его домашним врачом. В те же годы в доме часто оставался на ночлег молодой иеромонах Пимен (Извеков) – будущий патриарх Московский и всея Руси, служивший регентом в кафедральном Богоявленском соборе в Дорогомилове.

В одной половине дома располагалась канцелярия патриаршего местоблюстителя и Временного патриаршего Священного синода, здесь трудились управляющие делами Московской патриархии и правители дел Синода; ответственный редактор «Журнала Московской патриархии». Вторая половина дома была отведена Московскому епархиальному управлению.

В тесном помещении было негде устроить домовую церковь или хотя бы моленную келью, и поэтому в качестве крестовой патриаршей церкви был избран располагавшийся относительно недалеко храм Покрова Пресвятой Богородицы в Красном Селе. Здесь молился и служил сам митрополит Сергий, здесь же совершались им монашеские постриги и архиерейские хиротонии вплоть до закрытия этого храма в 1934 г. В келье владыки Сергия в Архиерейском доме имелось множество старинных икон в драгоценных ризах и мощевиков.

В условиях антирелигиозного и административного разгула митрополиту Сергию все труднее становилось удерживать «на плаву» церковный корабль, по которому раз за разом наносились удары. На начало 1930 г. 37 архиереев отказались от административного подчинения его церковной власти. В храмах ряда областей духовенство «не поминало» за богослужением имени его как заместителя местоблюстителя. Он вынужден был отрешать от кафедр тех епископов, которых власть, инкриминируя им политические или уголовные деяния, осуждала на тюремное заключение. Заменить их было некем, ибо немногие в те годы решались на пастырское служение.

На страницах «антирелигиозной» прессы вновь появились призывы расправиться с религиозными организациями, творящими «вражеское дело», распространяющими «реакционные, враждебные социализму идеи».

Раскручивающийся в стране маховик репрессий не обошел стороной православное духовенство. Только среди иерархов церкви в 1931–1934 гг. было арестовано более 30 человек. Как правило, им предъявлялось обвинение в «контрреволюционной и шпионской деятельности». Дальнейшая судьба большей части из них трагична.

Доставалось в эти годы и самому митрополиту Сергию. То ему угрожают судебным преследованием за то, что «посмел» разрешить добровольные пожертвования на помощь пострадавшим от стихийных бедствий в Крыму, то пытаются отобрать здание Елоховского собора в Москве, то выдвигают на