Русский сыщик И. Д. Путилин т. 2 - Иван Дмитриевич Путилин

о каком отравлении не может быть и речи.

— Не знаю, не знаю... — задумчиво произнес Путилин.

— А тебе не приходит мысль, что этот господин Беловодов сам отравлен... душевным недугом?

— Очень может быть. Вот ввиду всего этого мне и надо осторожно расследовать дело. Мой долг пролить свет на это заявление. Когда мы можем поехать туда?

— Да когда хочешь. Я навещаю больную почти ежедневно.

— В таком случае я заеду к тебе через час-полтора.

И действительно, через полтора часа он приехал.

Но даю вам честное слово, я совершенно не узнал его! Передо мной стоял совсем другой человек.

Сгорбленный, в длинном черном сюртуке, опирающийся на трость с круглым золотым набалдашником. Волосы, обрамляющие большую лысину, торчали характерными вихрами, как у немецких профессоров — кабинетных ученых.

Грим был поистине великолепный, и я не мог удержаться от восклицания восторженного удивления.

— Ну-с, доктор, едем! Вези известного профессора к твоему доброму дядюшке. Кстати, сегодняшнюю ночь я хочу провести под его гостеприимной кровлей.

— Но как это устроить? — спросил я Путилина.

— Очень просто. Ты заявишь, что я хочу понаблюдать за больной в течение ночи-другой, а может быть, и третьей. Надеюсь, что в доме господина Приселова найдется комната для ночлега?

Путилин — профессор-невропатолог

Через полчаса мы входили с Путилиным в роскошную квартиру Приселовых.

В передней элегантный господин Приселов во фраке собирался уже облачаться в пальто.

При виде Путилина сильное изумление отразилось на его лице.

— A-а, доктор, добро пожаловать... — радушно проговорил он, смотря с недоумением на моего знаменитого друга.

— Позвольте вам представить, господин Приселов, моего старшего и уважаемого коллегу, профессора-невропатолога... Вишневецкого... — начал я, называя Путилина первой попавшей на ум фамилией. — Я пригласил его на консультацию, так как считаю болезнь вашей племянницы довольно сложным медицинским случаем.

Путилин и Приселов обменялись рукопожатием.

— Очень вам благодарен, доктор, за вашу любезность, но... разве действительно болезнь моей племянницы опасна?

— Не скрою, что случай довольно опасный. Силы больной тают с какой-то непонятной быстротой.

— Посмотрим, посмотрим... — потирая руки, проговорил Путилин, входя в зал. — А больная у себя? Она лежит, коллега?

— Сегодня она пробовала вставать, но вот недавно, почувствовав сильную слабость, легла... — поспешно ответил Приселов.

Мы втроем направились к ней.

В небольшой комнате, роскошно убранной, с массой мягкой мебели и ковров, лежала на кровати моя пациентка. Прелестная молодая девушка была сегодня особенно бледна. Глаза горели особым блеском, синие круги окаймляли лентой эти широко раскрытые глаза.

— Ну, как мы чувствуем себя сегодня, милая барышня? — задал я мой обычный вопрос.

— Очень плохо, доктор... — тихо слетело с бледных губ. — Все кружится голова, и сердце все замирает.

— Ничего, ничего, вот профессор, мой друг, поможет вам, барышня.

Путилин с видом заправского профессора подошел к больной.

Он взял ее за руку, вынул часы и стал следить за ударами пульса.

— Скажите, пожалуйста, барышня, когда вы чувствуете себя особенно плохо?

— По утрам, профессор... — прошептала сиротка-миллионерша.

— Как спите?

— С вечера я засыпаю спокойно, хорошо... Но среди ночи я просыпаюсь от какой-то свинцовой тяжести, которая душит мою грудь. Мне как бы не хватает воздуха. И воздух мне кажется особенно странным... густым... сладким...

— Он пахнет чем-нибудь, этот воздух?

— О да, да!.. Ах, этот ужасный запах! — стоном вырвалось у моей пациентки.

Она задрожала и в ужасе, закрыв лицо руками, забилась в истерическом плаче.

— Не надо, Наташа, не надо... — вкрадчиво-ласково обратился к племяннице дядюшка-опекун.

Потом он тихо спросил «профессора» Путилина:

— Что это — галлюцинация обоняния? Я в отчаянии, профессор... Доктор приписывает это истеричности моей бедной племянницы...

— Да, да... Кажется, мой коллега совершенно верно поставил диагноз... — так же тихо ответил Путилин.

Во все время этой сцены я не спускал глаз с его лица и лица Приселова.

Не знаю, почудилось мне или же это было на самом деле, но я видел, как злобная, ироническая усмешка скривила губы последнего. Видел я также, каким пристальным взглядом впивался Путилин в лицо дядюшки-опекуна.

«Тут, очевидно, кроется какая-то мрачная тайна», — пронеслось у меня в голове.

— Ну, барышня, я вас скоро вылечу! — улыбнулся поощрительной улыбкой великий сыщик. — Скажите, вы испытываете чувство холода в конечностях рук и ног?

— О да, профессор... Под утро я покрываюсь вся холодным потом, руки и ноги немеют, мне кажется, что я умираю...

Через несколько минут мы были в зале.

Лицо Путилина было важно-сосредоточенное.

— Вот что, господа... — обратился он ко мне и к хозяину дома Приселову. — У меня намечается мой диагноз болезни бедной девушки, но, для того чтобы поставить его окончательно, мне необходимо присутствовать при пароксизмах болезни. Поэтому я останусь сегодня всю ночь около больной.

— Но, профессор... будет ли с моей стороны удобным так злоупотреблять вашей бесконечной добротой и любезностью? — повернулся к «профессору» Приселов.

— Прошу вас не беспокоиться... — сухо ответил Путилин. — Ни о каком вознаграждении не может быть и речи. Я делаю это для моего коллеги, а также для торжества науки, которая нам, господин Приселов, дороже миллионов этой бедной девушки.

Смертельная бледность покрыла лицо дядюшки-опекуна.

— Я... я... тронут, профессор... Видит Бог, я так бы хотел, чтобы моя дорогая племянница скорей поправилась... — пробормотал он.

— У вас есть комната, смежная со спальней больной? Я с доктором должен провести там ночь, дабы несколько раз в течение ее следить за больной.

— О, конечно, конечно... Рядом — маленькая гостиная... Я сейчас распоряжусь... Вы извините меня, я должен ехать в клуб...

— О, пожалуйста, не стесняйтесь. Вы не нужны нам.

И Путилин, слегка поклонившись, быстро направился к комнате больной.

— Отчего вы не предупредили меня, доктор, что вы намерены созывать консилиум? — обратился ко мне великолепный барин-опекун, надевая пальто.

— Это вышло несколько случайно, господин Приселов. Вчера из-за границы приехал мой друг, профессор, и я решил воспользоваться его авторитетным советом.

— Великолепно... очень вам благодарен... Я вернусь часов около двух ночи. Я распорядился, чтобы чай, ужин был сервирован вам там, где вы пожелаете. Ну, желаю от души, чтобы ваша знаменитость, вкупе с вами, облегчила страдания моей больной племянницы.

Ночь у одра погибающей

Мы сидели в гостиной мавританского стиля, только что