Расул Гамзатов - Шапи Магомедович Казиев

драматург и один критик. На третьем курсе — восемь поэтов, десять прозаиков, один драматург и шесть критиков. К концу пятого курса — один поэт, один прозаик, один драматург, а все остальные — критики. Это, конечно, преувеличение и анекдот. Но ведь и правда, многие начинают со стихов, потом переходят на прозу, потом на пьесы, потом на статьи».

БУДНИ СОЮЗА ПИСАТЕЛЕЙ

Союз писателей Дагестана располагался в старой части города, там же, где и сейчас — на улице Буйнакского, которая по вечерам превращалась в подобие Невского проспекта. Публика густо дефилировала по красивой улице со старинными зданиями, переходившей в городской приморский парк. С другого конца короткой улицы располагались гостиницы и рестораны. Редакции газет и журналов, издательства и типографии тоже располагались поблизости. Всё, что было связано с писательской деятельностью, включая книжный магазин и библиотеку, было рядом. Творцы могли целыми днями перемещаться между редакциями, а по вечерам отдыхать в ресторане, обсуждая литературные новости и осуждая редакторов, которые норовили сократить каждое произведение, а то и вовсе вернуть рукопись автору.

Трудиться, особенно в летнюю жару, не особенно хотелось. Многие искали вдохновения на пляже, среди красивых туристок. Более опытные добивались творческих командировок на природу, к примеру, для написания цикла стихотворений о передовых чабанах, коневодах, рыбаках или виноделах. Тёплый приём всегда был гарантирован, а заодно можно было устроить свой творческий вечер, кончавшийся подарками и застольем.

Тем не менее работа в союзе кипела. Планы, отчёты, собрания, кустовые совещания, как тогда именовались совещания выездные, литературные вечера. Особое место занимало обсуждение произведений и переводов. Первое имело важную подоплёку, так как после одобрения в писательской организации рукопись могла претендовать на включение в издательский план, борьба за который не прекращалась никогда. Переводы были не менее важны, они открывали широкую дорогу национальному автору, когда его переводили на русский язык. Кроме того, на переводы и написание подстрочников выделялись деньги, на которые можно было существовать.

Особой частью деятельности Союза писателей было проведение писательских юбилеев. Члены союза относились к этому с особым вниманием. К юбилею, как правило, прилагались награды, звания, издание «избранного», творческий вечер с банкетом и хвалебные статьи в прессе. Для кого-то это было вынужденной необходимостью, для других — поводом напомнить о себе. Но в любом случае заниматься этим приходилось руководителю Союза писателей Расулу Гамзатову.

Юбилейное

Организуем юбилей поэту,

Ведь у него чины, награды, звания.

Одна беда: стихов приличных нету

Для юбилейного изданья[131].

Ещё одной «скатертью-самобранкой» было Бюро пропаганды художественной литературы, которое направляло писателей в районы Дагестана читать лекции и всячески просвещать население в духе любви к социалистическому реализму. Командировки эти были популярными и обоюдополезными. Труженики встречались с живыми писателями, писатели лучше узнавали жизнь и набирались впечатлений.

При каждом Союзе писателей существовал и Литературный фонд, главной задачей которого была помощь писателям. Литфонд оплачивал санаторное лечение, больничные листы, оказывал денежную помощь и делал много другого на благо писателей. В его распоряжении имелись поликлиники, больницы, дома творчества и даже собственные ателье. В Москве на Кузнецком Мосту была Книжная лавка, где только писатели могли купить книги, бывшие в большом дефиците. Хорошие книги становились своего рода валютой, которую можно было продать или обменять. В результате Литфонд был не менее популярен, чем издательства и редакции с их гонорарами. Но благ на всех не хватало, за ними выстраивались очереди. Талант писателя здесь значения не имел, единственным условием было наличие членского билета.

В дагестанском отделении Литфонда, как и везде, заявления рассматривала комиссия. Бумаги туда поступали с резолюцией Расула Гамзатова.

Резолюция на заявлении в Литфонд

Прошу из соответствующих смет

Подателю помочь деньгами снова.

И нам известно: он плохой поэт,

Но дети литератора плохого

Не знают, что в семье талантов нет,

И просят есть, как дети Льва Толстого[132].

Работа в Союзе была налажена и шла своим чередом, так что если Гамзатов отсутствовал, по творческим обстоятельствам или государственным делам, то ничего не останавливалось. Поговорка «Не место красит человека, а человек — место» приходилась здесь как нельзя кстати. Сотрудники были только рады — можно было уйти с работы пораньше или устроить небольшую пирушку с приятелями прямо на рабочем месте.

Однако и безоблачной жизнь Союза писателей не была. Однажды его руководителя даже попытались свергнуть. «Переворот» был затеян, когда Расул Гамзатов был в отъезде. Однако этот замысел успеха не имел. Когда похожим образом смещали Хрущёва, никто не возражал, но здесь возразили. «Как мы можем переизбирать нашего председателя в его отсутствие?» — возмутился поэт Нуратдин Юсупов, и его поддержало большинство. Нелепость этой истории заключалась ещё и в том, что отсутствовал Гамзатов потому, что поехал в Москву, чтобы помочь инициатору «переворота» в продвижении его произведения. Поступок человека, которому Гамзатов очень доверял и немало помогал, причинил поэту большую боль.

«Конечно, должность председателя СП не была очень высокой должностью, — говорила Салихат Гамзатова, — но то, что Гамзатов являлся членом Президиума Верховного Совета СССР, нравилось не всем. Программа была понятной: сначала подорвать авторитет человека на родине, а дальше... Не буду рассказывать дальше о развитии событий и о других попытках сместить моего отца, закончившихся неудачей».

Расул Гамзатов смотрел на эти «мятежи» философски. Но однажды не выдержал и ответил, явив при этом всю мощь своего остроумия. Как рассказывают очевидцы, дело происходило в ЦДЛ. За одним из столиков Гамзатов увидел своего «ниспровергателя», который ужинал с главным редактором одного из центральных журналов. Там было принято к печати большое произведение, что, видимо, автор и «обмывал» с редактором. Недолго думая Гамзатов подошёл к их столику и провозгласил тост за редактора, за то, что он неоценимо помогает дагестанской литературе, печатая такого выдающегося, такого талантливого писателя, к тому же близкого друга и соратника Расула Гамзатова. Тост Гамзатова редактора ошеломил, он-то полагал, что его визави и Гамзатов почти враги, и вдруг такое. На следующий день редактор объявил «другу» Гамзатова, что не будет его печатать в журнале. А на недоумённый вопрос «Почему?» ответил: «Не люблю я Гамзатова... И его друзей тоже».

Свергнуть Гамзатова с его поста больше уже никто не пытался. Но была другая напасть, схожая с нескончаемым стихийным бедствием. Многие, видя перед собой сверхуспешного Расула Гамзатова, бросались писать стихи.