Моя жизнь. Моя вера - Махатма Ганди

и двенадцатью часами ночи. Первую ночь невозможно забыть. Листы были набраны, но двигатель отказался работать. Мы вызвали инженера из Дурбана, чтобы наладить двигатель. Он и Уэст старались изо всех сил, но напрасно. Все были обеспокоены. Наконец Уэст в отчаянии подошел ко мне и сказал со слезами на глазах:

– Двигатель не будет работать. Боюсь, мы не сможем выпустить газету в срок.

– Что ж, ничего не поделаешь. Бесполезно проливать слезы. Давайте предпримем что-нибудь другое, что в человеческих силах. Как обстоит дело с ножным приводом? – сказал я, успокаивая его.

– Где найти людей? – спросил он в ответ. – Одни мы не справимся. Нужно несколько смен рабочих, по четыре человека в каждой, а наши люди устали.

Строительные работы еще не были закончены, поэтому плотники продолжали жить у нас. Они спали на полу в типографии. Я указал на них:

– А почему бы не привлечь плотников? Тогда мы сможем работать всю ночь напролет. Мне думается, такая возможность у нас есть.

– Я не решусь будить плотников, – сказал Уэст, – а наши люди действительно слишком устали.

– Хорошо, я сам поговорю с ними, – ответил я.

– Тогда вполне возможно, мы справимся с работой, – сказал Уэст.

Я разбудил плотников и попросил их помочь нам. Их не надо было долго уговаривать. В один голос они заявили:

– Какой от нас прок, если к нам нельзя обратиться за помощью в критический момент? Отдыхайте, а мы покрутим колесо. Это для нас легкая работа.

Нечего и говорить, что наши люди также были готовы работать.

Уэст воспрянул духом, когда мы принялись за работу, стал даже напевать гимн. Я присоединился к плотникам, а все остальные помогали нам по очереди. Так мы работали до семи часов утра. Но сделать предстояло еще многое. Поэтому я попросил Уэста разбудить инженера, чтобы он снова попытался пустить двигатель. Если бы это удалось сделать, мы смогли бы вовремя закончить работу.

Уэст разбудил инженера, и тот тотчас же отправился в машинное отделение. И о чудо! Двигатель заработал почти сразу же, как только инженер дотронулся до него. Типография огласилась криками радости.

– В чем дело? – спросил я. – Почему вчера вечером все наши старания были бесполезны, а сегодня утром двигатель заработал, как будто с ним ничего не случилось?

– Трудно сказать, – ответил Уэст или инженер (не помню, кто именно). – По-видимому, машины иногда ведут себя так, словно им нужен отдых, как и людям.

Неполадки с двигателем оказались испытанием для всех нас, а то обстоятельство, что он заработал как раз вовремя, представляется мне вознаграждением за честный и ревностный труд.

Экземпляры газеты были отправлены в срок, и все были счастливы.

Настойчивость, проявленная в начале нашей работы, обеспечила регулярный выход газеты и создала в Фениксе обстановку уверенности в своих силах. Бывало, мы сознательно отказывались от использования двигателя и работали только вручную. Эти дни, по моему мнению, были периодом величайшего морального подъема работников колонии в Фениксе.

XXI. Полак делает решительный шаг

Я всегда сожалел, что мне, организовавшему колонию в Фениксе, приходилось бывать там только наездами. Первоначально моим намерением было постепенно освободиться от адвокатской практики, переселиться на постоянное жительство в колонию, добывать там себе пропитание физическим трудом и обрести радость и удовлетворение в служении колонии в Фениксе. Но этому не суждено было исполниться. Жизненный опыт убедил меня, что планы человека сплошь и рядом расстраивает Бог. Но вместе с тем я убедился и в том, что если поставленная человеком цель – поиски истины, то независимо от того, осуществляются его планы или нет, результат никогда не разочаровывает, а часто бывает даже лучше предполагавшегося. Оборот, который независимо от нас приняла жизнь в Фениксе, и случавшиеся там непредвиденные события, конечно, нисколько не разочаровывали, хотя трудно сказать, было ли все это лучше, чем то, на что мы первоначально рассчитывали.

Чтобы каждый из нас получил возможность добывать себе пропитание физическим трудом, мы поделили землю, окружавшую типографию, на участки по три акра. Один из них достался мне. На этих участках мы построили себе домики, вопреки нашим первоначальным намерениям, из гофрированного железа. Мы предпочли бы глиняные хижины, крытые соломой, или же кирпичные домики, напоминающие обычные крестьянские, но это оказалось невозможным. Они обошлись бы дороже, и постройка их потребовала бы больше времени, а всем хотелось устроиться как можно скорее.

Редактором продолжал быть Мансухлал Наазар. Он не одобрял нового плана и руководил газетой из Дурбана, где находилось отделение «Индиан опинион». Наборщики у нас были наемные, но мы мечтали, чтобы каждый член колонии освоил набор, этот наиболее легкий, но, пожалуй, самый скучный из типографских процессов. Те, кто не умел набирать, стали учиться. Я до самого конца оставался в хвосте. Маганлал Ганди превзошел всех. Он стал искусным наборщиком, хотя прежде никогда не работал в типографии, и не только достиг мастерства в этом деле, но, к моей радости и удивлению, скоро овладел всеми другими типографскими специальностями. Мне всегда казалось, что он не отдает себе отчета в своих способностях.

Едва мы устроились, как мне пришлось покинуть только что свитое гнездышко и уехать в Йоханнесбург. Я не мог допустить, чтобы там работа надолго оставалась без присмотра.

По приезде в Йоханнесбург я рассказал Полаку о предпринятых мною важных переменах в жизни. Радость его была беспредельна, когда он узнал, что чтение книги, которую он мне дал, привело к столь благотворным результатам.

– Нельзя ли и мне принять участие в этом новом предприятии? – спросил он.

– Конечно, – ответил я, – вы можете, если пожелаете, примкнуть к колонии.

– Я готов, – сказал он, – если только вы примете меня.

Его решение привело меня в восторг. Он за месяц вперед предупредил своего шефа, что оставляет работу в «Критике», и по истечении этого срока переехал в Феникс. Будучи человеком очень общительным, он завоевал сердца всех и скоро стал членом нашей семьи. Простота была столь свойственна его натуре, что он не только не нашел жизнь в Фениксе в каком-либо отношении чуждой или трудной, но, наоборот, чувствовал себя там как рыба в воде. Однако я не мог позволить ему оставаться там долго. Мистер Ритч принял решение закончить юридическое образование в Англии, и для меня стало немыслимым вести одному всю работу в конторе. Поэтому я предложил Полаку место стряпчего в моей конторе. Я думал, что в конце концов мы оба устранимся от этой работы и переселимся в Феникс, но этому никогда не суждено было осуществиться. Характер у Полака был таков, что, доверившись другу, он