Томас С. Элиот. Поэт Чистилища - Сергей Владимирович Соловьев

конференции христианского студенческого движения. Мэри Тревельян (1897–1983), в дальнешем близкая знакомая Элиота, приняла тогда Эмили за его жену. Осенью, к началу занятий, Эмили вновь уехала в Америку. Перед отъездом Элиот подарил ей норвежскую лайку по имени Бёрре (Boerre). Ее тете он писал, что «это тот самый тип собаки, который ей нужен». И добавлял: «Признаюсь, с учетом политической ситуации, я чувствую большое облегчение от отъезда Эмили <…> ей не следует оставаться здесь в случае войны»[575].

Мюнхенские соглашения создали иллюзию, что войны не будет. В начале 1939 года Эмили приехала снова. На этот раз она смогла поселиться у знакомых (вдали от Перкинсов) в неуютном замке на западном побережье Шотландии – поводом была театральная постановка. Но война все же началась. Элиот едва нашел места для Эмили и Перкинсов на корабле, отплывающем в Америку.

7

О настроениях Элиота в эти годы (из письма к Б. Добре): «Учение, что обрести любовь Бога можно, только избавясь от любви к сотворенным существам, было выражено именно так Св. Иоанном Креста… просто убить в себе человеческие чувства никуда не ведет, разве лишь к тому, чтобы стать в полной мере живым трупом <…> Но учение его в основе своей истинно, я уверен. Однако то, во что веришь ты <…> будто только через любовь к сотворенным существам можем мы обрести любовь Бога, это, я уверен, НЕВЕРНО. <…> Я не думаю, что через обычные человеческие чувства мы можем обрести любовь Бога, но скорее, что любовь Бога способна преобразить, усиливая и возвышая, эти чувства»[576].

Нечто подобное он повторил и в предисловии к (очень модернистской) книге Джуны Барнс: «В пуританской морали, как я ее помню, молчаливо предполагалось, что <…> порядочному человеку ни к чему кошмары. Мне кажется, однако, что всех нас в той мере, как мы привязываемся к сотворенным вещам и подчиняем нашу волю временным целям, пожирает тот же самый червь»[577].

8

Вивьен упорно пыталась вернуть мужа. В надежде на встречу она регулярно посещала представления его пьес. Он, предполагая, что она приобрела билет, не появился даже на премьере «The Rock» в мае 1934 года. 17 сентября того же года Вивьен направила объявление в «Таймс»: «Просьба Т. С. Элиоту вернуться в свой дом по адресу 68 Кларенс-гейт-гарденс, который он покинул 17 сентября 1932»[578].

Она заходила в «Фейбер» в расчете застать Элиота, но в издательстве существовала договоренность, что в случае появления Вивьен в приемной, где дежурила мисс Суон, она предупредит по телефону мисс О’Донован, секретаршу Элиота. Элиот покинет здание через другой выход, а она спустится вниз и скажет, что с ним все в порядке, но он, увы, отсутствует. Вивьен не верила, спорила с секретаршами.

Похожие договоренности существовали и с общими знакомыми, у которых бывал Элиот.

Возникали и мучительные ситуации другого рода. В декабре 1934 года и в июле 1935-го на Кларенс-гейт-гарденс приходили судебные исполнители. В первый раз они изъяли номера «Крайтириэна» и книги, принадлежавшие Элиоту. Они сняли книжные полки в его комнате и повредили стенные часы. Во второй – забрали папки с его бумагами и фотографии семьи Элиотов, причем Вивьен жаловалась лечащему врачу, доктору Миллеру, что некоторые из них были посланы персонально ей и за двадцать лет она привыкла жить в окружении этих фотографий.

Вивьен была уверена, что она попала в сети заговора. Правда, она считала, что Элиот тоже стал жертвой этого заговора и не может действовать самостоятельно.

На фоне ее тревоги и одиночества не удивляет и то, что она вступила в Британский союз фашистов[579]. «В ее дневнике не видно ни малейшего интереса к политике, только смутное желание принадлежать хоть к какой-то форме социальной организации»[580].

Поиски выхода для Вивьен не сводились к попыткам вернуть мужа. Она стала заниматься музыкой и в сентябре 1935 года поступила в Королевскую музыкальную академию. Но ей так и не удалось сосредоточиться на занятиях – осенью очень много времени заняли поиски «подходящего» фортепьяно. Зимой, во время экзаменационной сессии, она семь раз побывала на «Убийстве в соборе» и провалила экзамены. Весной не могла играть из-за травмы ноги. В летнюю сессию решила устроить ряд приемов для друзей и в итоге покинула академию.

Отражением ее характера был другой, «литературный», жест. В июне 1936 года она сделала вид, что уезжает в Америку. В качестве адреса для пересылки корреспонденции дала адрес 86 Brattle street, где проживала сестра Элиота Мэриэн. Мэриэн была единственной в семье Элиотов, кто продолжал поддерживать с ней отношения[581].

В Лондоне Вивьен создала «двойника», выбрав имя героини повести Генри Джеймса «Дейзи Миллер». Для знакомых легенда состояла в том, что она сдала свою квартиру студентке, которая в ее отсутствие будет отвечать на письма. (Дейзи Миллер у Г. Джеймса – очень искренняя молодая американка. Это неприемлемо для ценящего приличия, но порочного европейского общества. Она умирает непонятой и опороченной. Ее портрет дается глазами ухаживавшего за нею, а затем предавшего ее европеизированного американца, Уинтерборна.)

Дневник Вивьен объясняет ее мотивы: «чтобы уменьшить нагрузку на мозг, & в то же время видеть, могу ли я столь же успешно исчезнуть, & срывая все попытки меня выследить, как мой муж. При этом в моем сознании навсегда поселилось такое отвращение ко всем, кто сыграл какую-то роль в этом деле, что я бы хотела, чтобы они узнали, на что похоже, когда приходится страдать подобным образом»[582].

В конце отрывка она поставила подпись «Тиресий».

Едва ли не единственным человеком, не предавшим Вивьен в это время, была ее мать (называвшая Вивьен «своей маленькой Виви), но в конце 1936-го года она перенесла инсульт.

Последния раз Вивьен и Том виделись лицом к лицу 18 ноября 1935 года. Один из знакомых послал Вивьен объявление, что Элиот будет выступать на книжной выставке, организованной газетой «Санди Таймс». Вивьен нарядилась в свою, как она ее называла, «фашистскую форму» – на ней был черный макинтош, черная рубашка, черный берет с заколкой в виде серебряного пингвина. Заколка была подарком Элиота. С собой она взяла йоркширского терьера Полли.

Из дневника Вивьен: «Я повернулась лицом к нему с такой радостью, что никто в большой толпе не мог бы хоть на мгновение усомниться я просто сказала О Том, & он схватил мою руку, & сказал как ты поживаешь, весьма громким голосом. Он прошел прямо на сцену тогда & прочитал замечательно умную, хорошо обдуманную лекцию. …Я стояла все время, держа