Любовь Овсянникова - Шаги по земле

Директор не блефовал и не ошибся, во вторник явился его преемник, человек из нашего коллектива, но… креатура главного инженера, один из его приспешников. И уже можно было не сомневаться, чем закончится дело. Он прямо заявил, что работать с людьми прежнего директора не желает и назвал нескольких человек, в их числе и меня, которым лучше сразу уволиться. Я не хочу, чтобы вы дышали мне в затылок, — сказал он мне, вызвав к себе для отдельного разговора.

Ни сдаваться, ни бороться, ни объясняться, ни заверять его в верноподданстве мне не хотелось. В душе возникли страшная вымороженность, безнадега. Я просто перестала ходить на работу, оставив там трудовую книжку и не написав никакого заявления. С моей стороны это был странный шаг, трудно понимаемый, за которым можно было видеть и подвох, и даже ловушку. Пусть понервничает, повычисляет, повыкручивается, как хочет, — думала я о новом директоре, понимая, что не в его интересах затевать со мной официальный скандал на смех людям. Так и получилось — я сидела дома, отдыхала, и меня не беспокоили. Я сама не представляла, чем это кончится, мне было все равно — мир обрастал прахом.

Только спустя весьма долгий срок противная сторона запросила пощады с таким предложением: «Мы вам выплатим зарплату за все время, сколько вы не ходили на работу, а вы напишите заявление об увольнении по собственному желанию с сегодняшнего дня». На это я согласилась, облегченно вздохнув.

8. Не у дел

Слишком долго длилась пауза. И переполнена была болью, одной только болью… в которой я барахталась, как в горном ручье, пытаясь бороться, успокоить себя и победить обстоятельства. А Юра помогал, отказавшись от всего, даже от своей работы, и это тоже добивало меня — я хотела для него лишь солнца и радости, которые до этого несла и отдавала по своему умению. В итоге же получилось другое, чего меньше всего хотелось — безденежье, неустроенность с работой, болезни. Юрино самоотречение описанию не поддается, одним словом, предать его нельзя было. Оставалось одно — выкарабкиваться и жить.

Словно во сне я тыкалась по знакомым, искала применения своим таявшим и наконец вовсе выплескавшимся силам и не находила. Пыталась отвлечься на творчество, безоплатно работала где-то в издательстве «Сич», в журнале «Борисфен», вела на ДТРК (Днепропетровская государственная телерадиокомпания) массу литературно-художественных программ, делала свои фильмы, выступала на других каналах, писала и издавала книги, журналы, вела литературный семинар при Днепропетровском отделении Союза писателей. В другое время всем этим можно было бы гордиться как солидным багажом, как заделом на литературном поприще. Тем не менее для меня оно мало значило и проскакивало мимо, не принося ни дивидендов, ни моральной радости. Наоборот, только вызывая иронию и досаду.

Мир клокотал переменами, стычками, локальными войнами, закрывались последние энергоблоки Чернобыля, в штатах гремели провокационные взрывы, у нас бурно и почти в состоянии гражданской смуты сменялись президенты, а я на все реагировала вяло, безучастно — жила вне близких и дальних событий, воспринимала обтекающую меня жизнь через марлевую повязку собственных трагизмов. Заболел и ушел из жизни папа — на время это мобилизовало меня, а потом злорадно отомстило и долго аукалось новыми недугами.

Иногда удавалось немного заработать. Например, я познакомилась с Чередниченко В. И., менеджером, выпустившим под своим именем серии книг «Президентский рубеж» о Л. Кучме и «Линия Путина», соответственно, о В. Путине. На написание материалов он набирал так называемых «литературных рабов», и я попала в его поле зрения. Он предложил поработать над проектом, я согласилась. Платил около ста долларов за авторский лист, мало, конечно, но тогда для меня и это были деньги.

Работалось с таким захребетником трудно, но пуще того — противно. Он безжалостно резал мой текст, критиковал, бурно возмущался, выбрасывал из него куски, не засчитывал в оплату, а спустя время перерабатывал их и вставлял в книгу — не в том, так в другом месте. И уже за них, конечно, не платил. Уличить его в мошенничестве не удавалось, так как от сдачи рукописи до выхода книги проходило значительное время, в течение которого он успевал полностью рассчитаться со мной работу, и у меня пропадало желание возвращаться к выяснению отношений. Иногда он даже делал вид, что переплачивает — то ли премирует меня за усердие, то ли извиняется за свою грубость.

На участии в этих проектах я отшлифовала свой журналистский стиль. А также поняла, что «кто был ничем, тот ничем и останется», ибо рынок — это неизбежно коррупция, даже в литературе.

9. ООО «Баланс-Бизнес-Букс»

Неожиданно позвонила Таня Верба — молодая женщина, которая в течение 1989–1999 годов работала в моей книготорговой фирме, сразу после окончания Львовского полиграфического института.

Попала она к нам так: из Львова приехала ее мама и попросила директора Днепропетровской региональной книжной базы, своего знакомого, о трудоустройстве дочери, которая в наш город вышла замуж. Мы с Юговым Василием Алексеевичем дано были знакомы, частенько по-приятельски помогали друг другу по работе. А больше всего нас связывало то, что однажды, еще в советское время, я спасла его от исключения из партии и потери работы, сражалась на заседании райкома до победы. Он был из тех, кто помнит добро. И вот он, не имея в штате своего коллектива вакансий для специалиста институтского уровня, привел эту женщину ко мне. Я согласилась взять девушку и написала письмо в Министерство образования, чтобы оформили соответствующее направление.

Давно это было. И вот мне звонила уже другая Таня — повзрослевшая, возмужавшая, превратившаяся в солидную женщину, уверенно чувствующую себя в большой жизни. Оказывается, уйдя от нас, она помыкалась по художественным салонам и мебельным магазинам, а затем нашла место в издательстве, выпускающем деловую и консалтинговую литературу иностранных авторов, переводную, называлось оно ООО «Баланс-Бизнес-Букс».

Там Таня занимала должность организатора работ, и в ее обязанности входил поиск издательских специалистов для выполнения заказов. В данный момент там требовался литературный редактор, и она вспомнила обо мне, предложила поработать на этом поприще. Работа была надомная, рабочие контакты осуществлялись по Интернету. На фирме приходилось появляться при получении или сдаче работы, и то не каждый раз. Лучшего нельзя было придумать!

Первая моя книга шла с трудом, я старалась сверх меры, нервничала и срывала сроки.