Калиакрия (Собрание сочинений) - Владимир Виленович Шигин

себе из самовара кипяточку, – Хуссейн не столь глуп, чтобы выпустить к нам из лимана и новостроенный отряд, и дерибасовскую флотилию. Костьми ляжет, а не выпустит! А потому рассчитывать станем лишь на свои силы.

– Одолеем ли? – отставил свой стакан Елчанинов. – Капудан-паша, сказывают, укрепился нынче изрядно.

– Одолеем! – убежденно махнул рукой Ушаков. – Хуссейн еще керченскую взбучку позабыть не успел, а мы уже новую приготовили! Подай-ка, лучше, Матвеич пряничков, что подле тебя лежат. Теперь после Керчи и мы ученые. Теперь от нас так запросто уже не сбежать. Везде сыщем!

На следующий день, объезжая корабли и суда эскадры флаг-капитан Данилов передавал командирам слова командующего:

– При встрече с неприятелем не должно заниматься стрельбою издали, а подходить как можно ближе, чтобы заряды не терялись напрасно!

– Поняли, Петя, поняли! – кричали ему в ответ с ростров командиры. – Что мы дети малые! Не подведем Федора Федырыча, пущай не сумлевается!

Командиры надвигали на лбы треуголки, чтобы не сорвало порывом ветра. Вечерело и в батарейных палубах зажигали бортовые фонари.

* * *

Неприятельский флот был обнаружен с салингов русских кораблей в пять часов утра 28 августа. Даже беглого взгляда на турок было достаточно, чтобы понять, что они и не подозревают о приближении Севастопольской эскадры: орудийные порты были закрыты, матросы ж беспечно валялись на войлоках.

– Хуссейн не позаботился даже о дозорах. – Произнес Ушаков, оглядев дремавший флот султана. – За это я его накажу строго!

Спустя три часа спал туман, и стало возможным окончательно подсчитать соотношение сил. Флаг-капитан Данилов самолично слазил на мачту и, вооружившись трубой, тщательно оглядел неприятеля, записав увиденное в карманную книжечку.

– Сигнал по эскадре: прибавить парусов! – распорядился Ушаков. Позднее он напишет в своей реляции: «Воспользуясь способным ветром и беспорядком неприятеля, спешил приблизиться и атаковать».

Внезапное появление Ушак-паши вызвало панику на турецких кораблях. Все засуетились, забегали. Торопливо рубя ятаганами якорные канаты, турки в беспорядке вступали под паруса, уходя в сторону Дуная. Желания сражаться у турецких капитанов явно не было никакого. Что касается самого Хуссейн-паши, то он старался хотя бы немного оттянуть начало сражения, чтобы успеть привести свой флот в порядок.

– Как не бодрись ворона, а до сокола далеко! – радовались на наших кораблях матросы, видя бегство неприятеля.

– Испуган – наполовину побежден! – были более сдержанны офицеры.

– Поднять сигнал кораблям линейным нести все паруса, оставаясь в походном ордере и спускаться следом за мной на неприятеля! – высказал довольный Федор Федорович окружавшим его офицерам, и принялся расхаживать по шканцам со зрительной трубой под мышкой.

Вдалеке под берегом забелели паруса.

– Неужели еще турки? – заволновались на «Рождестве Христовом». Флаг-капитан Данилов опять полез на салинг, чтобы лучше разглядеть неизвестные суда. Через несколько минут он прокричал сверху:

– Это флотилия де Рибаса! Держаться под малыми парусами между Гаджибеем и островом Ада!

Сигналом Ушаков подозвал к себе одну из крейсерских шхун. Перегнувшись через планширь, крикнул его капитану:

– На всех парусах следуй к де Рибасу, да передай на словах, что я намерен атаковать флот турецкий. Ежели у него имеется к тому возможность, пусть поддержит! Сейчас каждая лыка в строку!

Капитан – бородатый горбоносый грек – поднял вверх правую руку – знак того, что все понял. На шхуне быстро поставили паруса, и она резво побежала к Гаджибею.

Тем временем, турки старались оторваться от нашей эскадры. Но уйти от Ушакова оказалось не так-то просто! Презрев все линейные каноны, русский контр-адмирал устремился в погоню за уходящим Хуссейном прямо в походных колоннах. С каждой минутой дистанция между бегущими и нагоняющими стремительно сокращалась. Концевые турецкие корабли были уже обречены. Теперь перед Хуссейн-пашой встал нелегкий выбор: бежать дальше, бросив на произвол судьбы уже настигнутый Ушаковым арьергард или же, повернув навстречу русским, принять бой, спасая отставшие корабли. И то, и другое было чревато для капудан-паши последствиями непредсказуемыми. К чести Хуссейна, он принял вызов!

Уходя от Ушакова, передовые турецкие корабли удалились на значительное расстояние. Вовремя заметив опасность, нависшую над арьергардом, капудан-паша велел передовым мателотам убавить парусов и ждать концевые. Затем, повернув на правый галс, Хуссейн начал лихорадочно выстраивать свою боевую линию.

Ушаков же, продолжая сближение с неприятелем, также отдал приказ перестраиваться в боевую линию левого галса. Но затем сделал сигнал «поворотить через контрмарш и построить линию баталии на правый галс параллельно неприятельскому флоту». В результате русские корабли «весьма споро» выстроились в боевой порядок на ветре у турок.

– О, Аллах! – взывал Хуссейн к небу. – Даруй мне еще немного времени, чтоб изготовиться к встрече неверных, и тогда ярость моя обрушится на них подобно испепеляющему смерчу!

Однако Ушаков времени тоже даром не терял и к полудню, не прекращая погони, так же привелся на правый галс, перестроив свою эскадру. При этом трем своим передовым фрегатам: «Иоанну», «Иерониму» и «Покрову» он велел оставить линию, и так же как в Керченском сражении составить особый «корпус резерва», подкрепляя авангард и имея резерв на случай перемены ветра и возможной атаки неприятеля с двух сторон. Остальные одновременно сомкнули строй. Теперь русская боевая линия сжалась до предела. Корабли и фрегаты шли друг за другом, кладя свои утлегари на кормы впередиидущих мателотов. Едва строй сомкнулся, Ушаков велел поднимать следующий сигнал: «Спуститься на неприятеля». Исполняя его, развернув форштевни своих кораблей в сторону турок, черноморцы начали стремительное сближение с ними. Предварительные маневры на это собственно и закончились. Настало время пушек.

Всем видам боя Федор Федорович предпочитал бой ближний! Ровно в три часа пополудни на фалах российского флагмана взлетел красный флаг – сигнал к открытию огня. Сразу же последовал гулкий с перекатом залп, за ним другой, третий. Турки отвечали. Морская битва за Тендру началась.

С первых же минут сражения взаимный огонь был на редкость жесток, однако русские артиллеристы били, как всегда точнее. Турки терпели много больше, а потому вынужденно отходили, спускаясь под ветер. Наши преследовали неотступно.

Хуссейн-паша новичком в морском деле не был. Еще галерным капитаном прошел он Хиос и Чесму, сражался с русскими при Дарданеллах, состоял младшим флагманом у Эски-Гассана. От опытного взгляда капудан-паши не могло ускользнуть, что положение его флота медленно, но верно ухудшается. Надо было что-то предпринимать, и Хуссейн решил рискнуть. По его приказу лучший из его капитанов командир 80-пушечного передового корабля Кадыр-бей, поставив все возможные паруса, стремительно вырвался вперед и, повернув оверштаг, попытался выиграть ветер, чтобы затем всей мощью своей бортовой артиллерии расстрелять головной ушаковский «Георгий Победоносец». Кадыр-бей действовал на редкость бесстрашно и отчаянно. Ушаков, однако, намерение его разгадал быстро:

– Каков сорвиголова! Что