О СССР – без ностальгии. 30–80-е годы - Юрий Николаевич Безелянский

Хоть поверьте, хоть проверьте,

Но вчера приснилось мне,

Будто принц за мной примчался

На серебряном коне!..

Песня чисто русская, ибо наш народ верит не в труд и талант, а исключительно в сказки и миражи. И ещё навязла в зубах бразильская песня со словами «минья жангадо вай суар» – перевода не знаю, но звучит притягательно…

– Что ещё?

– Покупка 7 томов Литературной энциклопедии и начало эпохального труда ЮБиблии.

– Самочувствие?

– Впервые в 41 год почувствовал усталость, усталость металла в машине.

* * *

Далее перерыв в дневнике. Почему не записывал – уже не вспомнишь. И с мая снова планомерно начал вести записи. В качестве эпиграфа из романа Макса Фриша «Назову себя Гантенбайн»:

«Сейчас не время для историй чьего-то „Я“. И всё-таки человеческая жизнь вертится или ломается в каждом отдельном „Я“, больше нигде».

1 мая

В праздник потянуло поехать в центр: прошлись пешком от Белорусского вокзала до площади Маяковского. Гомон, суматоха, ажиотаж. Частники бойко торгуют своим товаром: чёртиками на резиночках и свистульками «уйди-уйди» (ремарка из сегодняшнего дня, 29 ноября 2018 г. – Какое убожество!..). Дети галдят и прыгают на одной ноге. Взрослые хмурятся и натужно выдавливают из себя бравурные песни. В целом какой-то убогонький праздник, вдрызг усталые домой и вечером смотрим телевизор.

2 мая

С утра на Ваганьково…

3 мая

Обсуждение у Орлинковых по поводу совместного отпуска: Коктебель или «дикарями» в Прибалтику? Энергичная Светлана собрала 33 адреса квартир в Пярну, где можно поселиться.

8 мая

Встреча старых школьников у Меркуловых. Пили голландскую водку «Болс» (?), которую пил когда-то молодой Пётр Великий.

9 мая

Смотрели футбол по ТВ, и когда динамовцы забивали голы, то безумно кричал, отчего В.П., сидящая на стульчике на балконе, чуть не выпала из него, а у кота вздыбилась от ужаса шерсть.

10 мая

На Речном вокзале с завистью смотрели, «как провожают пароходы, совсем не так, как поезда…». Не по Средиземному морю, а по Химкинскому водохранилищу проплыли, что, разумеется, не совсем круиз…

15 мая

Ходили в зал Чайковского на концерт Антонина Дворжака. Со второго отделения ушли: Дворжак не увлёк, не Джордж Гершвин.

27 мая

Перед отъездом в отпуск внимательно следили за атмосферными коловращениями и твёрдо решили поменять холодный и дождливый Север на мягкий и тёплый Юг. И если «отец фенологии» Карл Линней самолично наблюдал и фиксировал в Упсальском саду колебания погоды, то мы – неоперившиеся дети цивилизации – с открытыми ртами, расширенными ушами внимали прогнозам погоды «тети Чистяковой» в программе «Время». По строчкам какого-то безымянного поэта:

Погода куражится очень

И путает все времена.

Как будто напомнить нам хочет,

Что нам не подвластна она…

Отпуск: Симеиз и Киев

28 мая

День отъезда. Хлопоты и проблемы: что брать с собою? что пригодится и что не пригодится? На Курском вокзале нас с Ще ждали компаньоны по отпуску: сдержанный и неторопливый Лёня Орлинков, его жена, спортивная и порывистая Светлана и их непоседливый маленький сын Максим.

29 мая

В 7 утра симферопольский поезд прибыл в Харьков, и только к вечеру приползли в Симферополь. Поезд был какой-то дефективный: было холодно и пахло туалетом. Раздражал Максим, который изображал из себя «вождя краснокожих». Наконец приехали. Выходим из вокзала.

– Вам куда?

– В Симеиз.

– Идите к вишнёвой «Волге».

Едем. Рядом горы, голубая гладь неба, обилие зелени. Алушта, Артём, Гурзуф, Массандра. Через один час 45 минут – Симеиз. Поселились в частном секторе около какого-то санатория, откуда раздавалось известное песенное признание: «Вчера я видел вас случайно, / Об этом знали вы едва ль…» И далее страдальческий вопрос: «Скажите, почему нас с вами разлучили?!.»

Вопросы были и у нас: как пройдёт отпуск?

30 мая

Спали отменно: воздух божественный! Ну, а потом, кое-как позавтракав, осмотр курортного местечка и выход к морю. Первый кутёж на верхней веранде кафе «Палуба»: свиной шашлык вперемешку с пельменями, и всё это запивалось вином «Кокур».

Автор книги «Симеиз» дяденька Шафранский утверждал, что Симеиз – самое тихое и спокойное место «на бреге Черноморья», и ссылался на Сумарокова: «это рай… прими умей блаженствовать». В Симеизе бывали Пушкин, Лев Толстой, Чехов, Бунин. Не в Симеизе ли Маяковский написал:

Цветы да небо синее,

то в нос тебе магнолия,

то в глаз тебе глициния.

С Ще пытались подняться на мохнатую гору Кошка, но вовремя остановились. Вечером с Орлинковыми. С Лёней резались в шахматы…

31 мая

Море, купание, в «Палубе» шашлык и пельмени, восхождение на Кошку.

1 июня

На открытой палубе теплохода «Костель» отплыли в Ялту. Ялта – не Брюгге, и мы компанией отправились в Массандру, по местам былого отдыха. В Массандре всё оставалось так, как и было тогда. Ничего нового и удивительного. Удивительной оказалась дорога обратно на автобусе в Симеиз по подъёмам и уклонам, виляя в разные стороны, через Гаспру, Кореиз, Алупку, Мисхор и другие уголки зелени и приюта. В этих местах когда-то в 30-е годы отдыхали наши мамы с Ще – Ольга и Вера…

Вечером посидели в саду, с черешневыми и вишнёвыми деревьями. Поговорили о том, о сём. Почти по Агнивцеву:

За бутылкою кианти

Толковали мы о Канте,

О его императиве,

О Бразилии, о Хиве,

О сидящих визави

И, конечно, о любви…

Перешли к шахматам, подсчитали финресурсы и отправились к Морфею.

2 июня

От моря до преферанса. 3 июня – поход в сторону Голубого залива. После игра в пинг-понг. 4 июня – отдыхательная рутина закончилась вечерним созерцанием. Смотрели, как дышало серо-жемчужное море, как плыл в небе диск бледно-оранжевого месяца, от которого в воде отражалась розоватовая дорожка. Затем диск стал медным и вскоре потемнел совсем. Из подступающей к морю чащи кипарисов выглядывали островерховые крыши домов и кое-где пробивался неоновый свет. И всю эту картину дополняла звучащая издали песня Оскара Строка:

В небе та же плывёт луна,

Вижу даже – грустна она.

Вдаль гляжу я сквозь синий мрак.

Всё как было и всё не так…

7 июня

На какой-то посудине под названием «Радуга-32» отправились по морю в Кастрополь. Прибыли. Не успели взобраться на гору Ифигению, как нас настигли экскурсанты из какого-то санатория, голосившие про «лихие эскадроны приамурских партизан». Пели под баян, и Ифигения, офонарев,