Всеволод Большое Гнездо - Алексей Юрьевич Карпов

и так отметил день своих именин, 1 января (в этот день праздновалась память святителя Василия Великого, чьё имя он носил в крещении). И это тот самый князь Рюрик, которого всего несколькими годами раньше прославлял в своём торжественном Слове выдубицкий игумен Моисей — и не за что иное, как за труды по украшению града Киева, за «любовь несытну» к церковному и прочему «зданию»! Теперь и эти Рюриковы строения, и дворцы и храмы, возведённые его предшественниками, были преданы огню и разграблению. Что ж, и такое случается в истории! Ненависть и злоба к ближнему до неузнаваемости меняют человека всего за несколько лет.

Рюрик не остался в разорённом им Киеве, но ушёл в свой Вручий. В Черниговскую землю вернулись князья Ольговичи; половцы, обременённые громадной добычей и бесчисленным полоном, потянулись в свои вежи. Киев остался пустым, без князя, и лишь постепенно уцелевшие жители стали возвращаться на пепелище...

Спустя полтора месяца, 16 февраля, Роман Мстиславич подступил к Вручему. Но Рюрик Ростиславич успел к тому времени сослаться со Всеволодом Юрьевичем. Как оказалось, и для Всеволода, и для Романа важнее всего было отвратить Рюрика от союза с Ольговичами и половцами. Рюрик целовал в том крест не только Всеволоду, но и его сыновьям: прежде всего старшему Константину, чьё имя выделено в летописи особо. И этого оказалось достаточно, чтобы предотвратить новую войну. Известие о крестоцеловании Всеволоду заставило Романа примириться со своим врагом: «И рече Роман к Рюрику:

— Ты уже еси крест целовал. Пошли ты мужа своего ко свату своему, а я шлю своего мужа ко отцу и господину великому князю Всеволоду. И ты ся моли, и я ся молю, абы ти дал Киев опять».

Так изложен ход переговоров в Суздальской (здесь: Радзивиловской) летописи, где, конечно же, всё описывается с позиции владимирского «самодержца». Но в общем-то не так важно, действительно ли князь Роман Мстиславич проявлял заинтересованность в том, чтобы вернуть Киев Рюрику (ближайшее будущее покажет, что его ненависть к бывшему тестю лишь усилилась после киевского погрома). Важнее его признание Всеволода «отцом и господином» — подобно тому, как признавал это его предшественник на галицком столе Владимир Ярославич. Взаимная вражда южнорусских князей, взаимное истребление сил друг друга ещё ярче обозначили роль Всеволода Юрьевича как верховного арбитра в их спорах. Судьба Киева зависела теперь от него. И Всеволод вынес своё решение: «Боголюбивый и милосердый великий князь Всеволод не помянул зла Рюрикова, что есть сотворил в Русской земле, но дал ему опять Киев».

Предположительно весной или летом был заключён мир и с Ольговичами. Инициатором примирения суздальский летописец опять называет князя Романа Мстиславича:

«Прислал Роман мужа своего к великому князю ко Всеволоду, моляся о Ольговичах: дабы его приял в мир и ко кресту водил. Великий князь Всеволод послал мужа своего Михаила Борисовича и водил Ольговичей ко кресту. А Ольговичи послали мужей своих и водили великого князя Всеволода ко кресту, а Романа в Руси. И бысть мир».

Но и этот хрупкий мир оказался недолговечным. Зимой 1204 года русские князья — Рюрик Ростиславич, Роман Мстиславич, Всеволодов сын Ярослав и другие — совершили успешный поход на половцев (мы упоминали о нём в предыдущей главе). Казалось бы, итоги похода дали понять, сколь многого можно добиться, действуя совместно, а не истребляя друг друга в междоусобной войне. Но не тут-то было! В городе Треполе на Стугне собрались главные действующие лица и этого похода, и предыдущей войны: Рюрик Киевский, его сын Ростислав (приехавший сюда из Переяславля, куда он заезжал по приглашению своего шурина, юного Ярослава Всеволодовича) и Роман Галицко-Волынский. Собрались они для того, чтобы договориться друг с другом относительно своих владений: «ту было мироположение в волостех, кто како терпел за Рускую землю», по выражению летописца. То есть намерения были самыми мирными, но... «един же дьявол печален бысть, иже не хощет роду хрестьяньскому добра», — сетует летописец, привычно находя единственно возможное объяснение случившемуся: именно он, диавол, «положи смятение великое» в Русской земле.

Сколько уже было таких «смятений великих» за последние несколько лет! И вот новая трагедия — на этот раз, кажется, без пролития крови. Там же, в Треполе, в ходе ожидавшегося «мироположения», между Рюриком и Романом вспыхнула ссора. Вся накопившаяся злоба галицко-волынского князя к своему бывшему тестю, а заодно и к бывшей тёще и бывшей жене, вырвалась наружу. Роман схватил Рюрика и отправил его вместе с семейством в Киев. А там повелел насильно постричь в монахи, что в представлении людей того времени было равносильно физической смерти для мира164. Вместе с Рюриком принудительному постригу были подвергнуты его жена Анна и дочь Предслава, с которой Роман развёлся несколькими годами раньше. Сыновей же Рюрика Ростислава и Владимира (причём первого с женой и детьми!) Роман отослал в Галич — и можно было опасаться, что и их ждёт участь родителей и сестры165. А ведь речь шла о зяте князя Всеволода Юрьевича, его любимой дочери и внуках!

В древней Руси случаи насильственного пострижения князей бывали — и всегда заканчивались печально. Для Всеволода Юрьевича произошедшее, несомненно, стало потрясением. «И услышав то великий князь Всеволод, еже сотворил у Руской земли, и печален бысть велми, зане всякыи хресть[я]ныи радуется о добрем, печалуется же о злем, — объясняет суздальский летописец. — Великый же князь Всеволод сватом своим Рюриком печален бысть, и зятем своим, и детми его» (как видим, у Ростислава и Анастасии-Верхуславы появился на свет по крайней мере ещё один ребёнок, внук или внучка Всеволода Большое Гнездо).

Что было делать Всеволоду? Роман нарушил неписаные законы межкняжеских отношений — а значит, у Всеволода были все основания начать войну с ним, отомстить за свата и зятя. Но он решил по-другому и, «хрестьян деля», по выражению суздальского летописца (то есть ради сохранения жизней христианских), вступил в переговоры с Романом: «и посла мужи свои к Романови в Галичь. Роман же послуша великого князя, и зятя его пусти... и брата его (Владимира Рюриковича. — А. К.) пусти». Более того, по условиям мира, заключённого князьями, Ростислав Рюрикович, зять Всеволода, становился новым киевским князем — вместо отца.

В изменившихся условиях — Рюрик Ростиславич выбыл из числа действующих князей — пришлось подтверждать и договор с Ольговичами. 6 февраля 1205 года черниговские князья вновь целовали крест великому князю Всеволоду и его сыновьям, а также Роману Мстиславичу. Заметим, что о крестоцеловании новому киевскому князю в летописи ничего не говорится. Княжение Ростислава