Сергей Мавроди - Тюремные дневники

Так, что ли? - Не надо искажать мои слова! - Да зачем их искажать! В этом нет абсолютно никакой необходимости! Вы же предельно ясно выражаетесь! В законе четко, черным по белому написано: просматривать нельзя, а вы говорите: можно! Чего тут 'искажать'?

Написано: черные пакеты вскрывать нельзя! А вы заявляете: 'Да какой же он черный? Видите белое пятнышко?.. Это черный конверт с белым пятнышком! А про такие в законе ничего не сказано. Да и вообще.

Присмотритесь повнимательней. Поверните-ка его вот так… Да-да!..

Видите, как он синим отдает? Как играет?.. Или даже зеленым! Так что никакой он не черный! Он черно-сине-зеленый!' - Не занимайтесь казуистикой! (Ого! Какие мы слова, оказывается, умные знаем!) - Это вы занимаетесь казуистикой!.. (Тьфу, дьявол! Чего я дал втянуть себя в эту склоку?)…Короче, я резюмирую. В законе написано: просматривать жалобы, адресованные Уполномоченному по правам человека в РФ, нельзя, а вы утверждаете, что все-таки можно! Так? -

Не жалобы, а черновики жалоб. - Тогда можете вы мне объяснить, в чем смысл этого закона? Совершенно очевидно, что именно имел в виду законодатель, когда его писал: жалобы просматривать нельзя! В вашей же трактовке волшебным образом получается, что можно. Зачем тогда вообще писали этот закон, потом принимали его, придавали статус конституционного и пр.! Какой в нем тогда смысл? О чем там тогда речь-то идет? И что же надо было написать, как еще яснее выразиться, чтобы вы эти жалобы все-таки не просматривали?! А? - я делаю долгую паузу, оглядывая всех присутствующих начальников по очереди. - Если это так, то разговаривать нам больше не о чем. Дайте мне лист бумаги, и я буду писать жалобу в Конституционный суд. Где просто изложу дословно наш разговор и вашу трактовку моих конституционных прав. Я вам даже прочитать ее потом дам. Чтобы вы убедились в том, что я ничего там не исказил, не преувеличил и от себя не добавил. Да в этом и нет никакой необходимости! Достаточно просто максимально точно передать все то, что я сегодня от вас тут услышал. - Я еще раз повторяю: запечатанные конверты хранить и уж тем более выносить из камеры запрещено. - Я все вот именно так и напишу. Слово в слово! Не беспокойтесь. А уж там пусть Конституционный суд решает, кто из нас прав. Возможно, действительно существуют уважительные причины, позволяющие игнорировать и закон и Конституцию. Вполне возможно. Но хотя бы тогда я их буду знать. Уже неплохо! Воцаряется молчание.

Потом кто все-таки не выдерживает: - Это же придумать надо было! Я сколько лет работаю в этой системе и впервые вижу, что кому-то пришло в голову выносить из камеры запечатанные конверты! И до Вас здесь сидели умные люди! Грамотные. Бывший министр юстиции Ковалев, например. Но никто еще так не делал! Это же придумать надо было! И жалобы прокурору нам в запечатанных конвертах отдают, но в камерах-то их в запечатанных конвертах не хранят! - Жалобы прокурору не подлежат цензуре, - равнодушно поясняю я.- Пункт 87 'Правил внутреннего распорядка'. Их только исправлять и редактировать нельзя. А просматривать, в принципе, можно. Жалобы же, адресованные

Уполномоченному по правам человека в РФ, не подлежат именно просмотру. Это разные вещи. Что же касается господина Ковалева, то я не думаю, что он особенно грамотный и умный. Министру вовсе не обязательно быть умным. Министр - это уже чисто политическая фигура.

Он назначается не за ум и не за свои профессиональные качества, а по совсем другим соображениям. За лояльность, прежде всего, и пр. Снова воцаряется тяжелое молчание. Господа начальники удивленно переглядываются и вообще рассматривают меня, как какое-то диковинное и редкостное насекомое, случайно попавшее к ним в тенета. И оказавшееся к тому же довольно кусачим, агрессивным и вообще не таким уж милым и безобидным, как им на первый взгляд показалось. Но которое, тем не менее, необходимо сохранить для коллекции и потому обращаться с ним надо крайне бережно. Не дразнить без надобности, чтобы оно, чего доброго, крылышки и усики себе не попортило, чтобы краски, блядь, до суда не полиняли. Пока его на булавочку там не наколют. Наконец господин старший прокурор по надзору решает, что пора все-таки ему вмешаться. Сказать, блядь, свое веское слово! - А что вы, в самом деле, к нему пристали? - добродушно обращается он, но почему-то не к хорошо известному мне господину Бирюкову И.А., а к какому-то капитану, скромно сидящему в углу кабинета и не произнесшему до этого момента ни слова. - Пусть пишет свои жалобы.

Хоть целый гроссбух. Все равно же они потом к вам попадут. Только Вы уж, Сергей Пантелеевич, их все-таки не запечатывайте! - все так же добродушно обращается он теперь уже ко мне. - Покажите просто разводящему, что там ничего нет, кроме бумаг, а читать и просматривать он их не будет. Что тут у нас за какой-то непонятный спор, не стоящий выеденного яйца! - Хорошо! - почти не раздумывая, тут же соглашаюсь я. - Только пусть предупредят охранников. А то у меня на первом же шмоне все изымут и прочтут. Скажут просто: 'Ничего не знаю! У меня инструкция!' Вот и все дела! - Да уж ты, пожалуйста, лично проследи, - снисходительно кивает господин прокурор все тому же молчаливому капитану.- Чтобы действительно всех предупредили.

Хотя, впрочем, я думаю, что после всех этих скандалов от Ваших жалоб и так все шарахаться будут! - благожелательно шутит он, глядя на меня. Капитан с готовностью улыбается. Я тоже кое-как выдавливаю из себя что-то вроде кривой улыбки. В общем, все довольны. Стороны пришли к соглашению. - Так как же, Сергей Пантелеевич? Нужен Вам письменный ответ на Вашу жалобу?.. Ну, по которой я сюда приехал…

Кажется, мы сейчас уже все выяснили? - А могу я посоветоваться с адвокатом? - Ну, а чего с ним советоваться! Сами бы сейчас вот сразу сели и написали. Что претензий не имеете. Я бы даже место Вам свое уступил, чтобы Вам удобнее было. И никакой бумажной волокиты! Ладно, черт с вами! - Хорошо. Я сажусь на прокурорское место и быстро пишу требуемую от меня бумагу. Что, мол, в ходе проведенной со мной беседы получил исчерпывающие объяснения, полностью меня удовлетворившие, и т.п. Но в самом конце делаю все-таки маленькую приписочку: 'Что же касается моей жалобы, адресованной

Уполномоченному по правам человек в РФ, то, как мне было разъяснено в присутствии начальника тюрьмы и всех его замов, нести мне ее следует в незапечатанном конверте, но просматривать при этом ее никто не будет'. Ну, просто так вот, для порядка! На всякий, как говорится пожарный… Р.S. Кстати, а господина Бирюкова-то И.А., оказывается, в должности начальника не утвердили! Начальником стал тот самый незаметный капитан, к которому господин старший прокурор все время в ходе нашей беседы упорно обращался. Ну и ну! Вот чудеса-то! Полный изолятор подполковников и полковников, а начальником над ними - капитан. А господину Бирюкову так и надо!