Николай Новиков - Воспоминания дипломата

Утром 29-го мы направляемся в Ливан в сопровождении шефа протокола и Хуссейна Марраша.

Выехав по набережной Барады на южную окраину сирийской столицы, мы продолжаем подниматься вверх по течению реки уже в горном ущелье. Этот отрезок автострады, Дамаск – Бейрут, изучен нами досконально: мы уже столько раз проезжали его, следуя из Дамаска в Блудан и из Блудана в Дамаск. Но дорогу в Блудан мы теперь оставляем в стороне.

Автострада отходит наконец от Барады, петляет по ущельям среди лесистых горных склонов. Впереди виднеется залитый солнечными лучами выход из последнего ущелья. Мы в преддверии широкой долины Бекаа. Здесь, по ее восточному краю, проходит граница между Сирией и Ливаном. Но мы не видим ни пограничных шлагбаумов, ни пограничников, ни таможенников. О том, что тут граница, я узнал только тогда, когда наша машина остановилась на обочине и шеф протокола с улыбкой произнес:

– Вот мы и доставили вас в Ливан, ваше превосходительство!

Неподалеку, также на обочине, стоит еще одна машина. От нее отделяются два человека и с приветственными жестами движутся к нам. Мы выходим из машины, шеф протокола знакомит нас. Двое ливанцев – это начальник кабинета министра иностранных дел Халим Харфуш и его молодой помощник Надим Демешкие.

Мы крепко пожимаем руки обоим сирийцам, особенно нашему «опекуну», обмениваемся с ними последними приветствиями и пересаживаемся в машину ливанского МИД.

Прощай, гостеприимная Сирия!

8. Миссия в Ливан

Первое, что я слышу в машине от ливанцев, – это слова Халима Харфуша:

– Господин посол, прошу вас внимательнее присмотреться к моему молодому другу. Он никого вам не напоминает?

Я вглядываюсь в Надима Демешкие. Ему около тридцати, он жгучий брюнет, с аккуратно подстриженными и подбритыми усиками, в черных защитных очках, в белом костюме, с изящным галстуком. С виду он разбитной малый, в любой момент, кажется, готовый выкинуть что-нибудь залихватское и удерживаемый лишь строгими рамками протокола. Нет, он мне никого не напоминает.

– А напрасно, – улыбается Харфуш. – Это ведь второй Хуссейн Марраш, только ливанского образца. Нам известно, что в Сирии вы остались довольны своим временным «спутником жизни». Здесь с вами будет Надим, неотступный, как тень. Я убежден, что он оправдает возложенное на него доверие.

– Надеюсь, – сказал я. – Господин Марраш действительно был очень полезным спутником и помощником, и я сожалею, что пришлось с ним расстаться.

– Вы перестанете сожалеть, когда близко познакомитесь с Надимом. Человек он расторопный, услужливый и знающий.

Так в нашу жизнь на ближайшие недели вошел новый «опекун» в лице Надима Демешкие, и у нас не было оснований сожалеть об этом.

Машина быстро пересекла долину Бекаа, привольно простершуюся между предгорьями хребтов Ливана и Антиливана. За рекой Литани, вблизи селения Штора, начался подъем на Ливанский хребет – с серпантинами, головокружительным огибанием скал над глубокими обрывами. Отсюда прекрасно просматривалась вся долина Бекаа, а на западе виднелись бесконечные цепи гор, с узкими долинами между ними.

Путь от перевала до курортного местечка Айн-Софар, нашей новой, ливанской «резиденции», занял четверть часа. Айн-Софар был также горным климатическим курортом подобно Блудану.

У подъезда местного отеля, именовавшегося, разумеется, «Гранд-отелем», нас встречали министр иностранных дел Селим Такла и мрачноватого вида шеф Протокольного отдела МИД Бустрос. Их окружали еще какие-то неведомые мне лица. Не ощущалось недостатка и в любопытных зрителях.

Министр и шеф протокола провели меня в мой номер. В ходе краткой беседы С. Такла напомнил мне о нашей первой беседе в Блудане.

– Я обещал вам тогда, что не дам никакого повода жаловаться на ограничения, и слово свое сдержу. Господин Бустрос и господин Демешкие сделают все необходимое, чтобы вы и ваши спутники не испытывали ни малейших неудобств. Ездите куда хотите, знакомьтесь с кем хотите. Никаких ограничений! Вот разве что… Одно самоограничение. Как вы посмотрите на то, чтобы не давать прессе интервью о течении переговоров?

Я ответил, что согласен до конца переговоров держать журналистов на голодном пайке.

Прощаясь, министр сказал, что сейчас он не намерен мешать моему отдыху серьезными разговорами. Вечером сегодня он приглашает меня и П. М. Днепрова к себе на банкет, где познакомит с председателем Совета министров и с другими членами правительства. Там мы и поговорим о делах.

Приведя себя в порядок, наша советская группа вместе с Надимом Демешкие спустилась в ресторан «Гранд-отеля» и заняла отведенный для нас столик. А около четырех часов Надим Демешкие повез меня и Днепрова в Алей, местонахождение президента, в 10 километрах от Айн-Софара: протокол требовал, чтобы я расписался в книге почетных посетителей. Поездка в Алей и несложная церемония в приемной президентского дворца (а выражаясь проще, респектабельного буржуазного особняка) отняли у нас немного времени.

Вечером я был на банкете у министра иностранных дел – первом банкете в Ливане, за которым почти беспрерывной чередой последовали другие.

Банкет Селим Такла давал в своей летней вилле, расположенной в дачном поселке Бхамдун на расстоянии 10 минут езды от Айн-Софара. На прием к нему явился практически весь кабинет министров во главе с премьером Риадом Сольхом, плотно сбитым мужчиной среднего роста. Он был премьером и в ноябре 1943 года, когда деголлевский эмиссар Катру продемонстрировал ливанцам образцы «западной демократии», бросив в тюрьму ливанское правительство почти в полном составе. Здесь же присутствовали и некоторые из тогдашних коллег премьера по правительству и по тюремному заключению.

Наличие в гостиной почти полного состава Совета министров послужило поводом для шутливого диалога перед началом банкета. Кто-то из министров заметил Риаду Сольху:

– Не пора ли нам, господин председатель Совета, открыть заседание правительства?

– Сегодня председательствую не я, а министр иностранных дел, – возразил Риад Сольх. – Что за повестку дня вы нам предлагаете, Селим?

– Пройти всем в столовую и достойно отпраздновать прибытие к нам советской делегации. – Любезным жестом хозяина Такла пригласил гостей к накрытому в соседней комнате столу.

Не буду задерживаться на застольных речах и тостах, способствовавших созданию теплой и дружественной атмосферы банкета, и перейду к последующей моей беседе с премьер-министром и министром иностранных дел. Протекала она в кабинете министра, где мы втроем уединились по окончании обеда, пренебрегши кофе с ликерами и коньяком.