Юрий Лапшин - Афганский дневник

Наконец, они тронулись. Есть, оказывается, и бензин. Не весь за ночь смолотили, греясь по кабинам. К обеду кое-как, но пришли и приняли и технику и заставы.

Наши люди молодцы, золотой народ. В таких адских условиях: холоде, без сна, на сухарях, а дело делают. Но много машин остается на трассе. Одни сваливают под откос, другие жгут и взрывают или просто снимают самое ценное и бросают. Вперед, вперед! То здесь, то там возникают пробки. Машины железные, а сдают. Люди держатся.

Вечером, во «Времени», показали встречу в Термезе 317-го гв. пдп. Интервью Скачкова. Все чинно, с цветами, флажками и хлебом-солью. Все чистенькие, умытые. Первые наши реплики о том, как же мы с этой черной ордой будем преодолевать знаменитый мост. Месяц в палатках у «поларисов» и люди, как негры, заросшие, небритые, в саже. Начальника вещевой службы отправили в Хайратон. Там обещали помочь хотя бы чистым верхом для курток.

Завтра я должен с тылами, артиллеристами без пушек, танкистами без танков уйти на север, в Пули-Хумри.

Вечером темное дело с ранением в живот младшего сержанта Андреева.

Машины опять забили всю дорогу. Избавились от снега, теперь изводит гололед. Раненого на УАЗике (только он и пробьется через заторы) отправили на север через «дырку», а далее в Пули-Хумри. Ну и война, ближе полутора сотен километров ни одной хирургической группы.

Утром информация: раненый скончался.

Планы моего выхода меняются. Опять заторы. То кого-то развернет в галерее, то чертовы транспортные колонны с их шаландами, которые с трудом идут по снегу и совсем никак — по льду. На нервах, на мате, рывками, кое-как нитка движется. Прикрывая их, второй батальон сняться не может. Жду и я. Если бы артиллеристы смогли сдать пушки, то могли бы тронуться и мы. Но… Опять афганцы. Два дня искали начальника штаба 2-й пехотной дивизии с печатью. Выловили, а он отказывается ехать наверх завизировать акты. Комбат-2, майор А. Токарев, чуть не арестовал его. Дело дошло до мордобоя и чуть-чуть не до стрельбы.

Сейчас 10 утра. Сижу, жду. Собрался, готов. Когда мы тронемся на север через «дырку», пока неизвестно. Прошел и заснял на фотоаппарат Саланг с его серпантином и галереями. Надеюсь, следующую запись сделаю в Пули-Хумри.

Шаланды, о которых писал выше, возили в Кабул муку. Сотня машин. Сейчас возвращаются пустые. Надо вытягивать боевые колонны, а мы туда-сюда гоняем транспортные, чтобы «афганский дружественный народ не бедствовал». Наши беды — от нашей щедрости.

Из Кабула эвакуированы все посольства. Вчера ушло последнее, английское. Осталось только наше, окруженное двойной стеной, рвом и с убежищами. Грибоедовы XX века.

Утром в сообщениях «Маяка» афганские новости: последние наши части остались в Хайратоне и Турагунди (Шиндандская ветка, Кушка). Завтра последний солдат вступит на советскую территорию.

Третьи сутки, с 12 февраля, как мы прибыли в Кировабад.

Возвращаясь в мыслях назад, вспоминаю все эти напряженные дни. Бум первой радости прошел. Да и не сказать, что чувствовал себя как-то по-особенному. Как и все, настолько был задавлен маршем, бессонными ночами, перелетом и прочим. Может быть, только на мосту через Амударью на последних метрах перед границей что-то колыхнулось в груди.

Итак, по порядку. Так и не тронулись с Саланга ни 7-го, ни 8-го. Мучительное перетаскивание колонн с южной стороны на северную. Как злой рок преследует. К вечеру 7-го опять поднялся буран. То тут, то там заносы. Вытащим голову, увязает хвост. И наоборот. Каждый час выходит на связь и уточняет обстановку командующий. Наш КП становится главным действующим лицом в этой драме. БАТы и трактора беспрерывно чистят то южный портал, то галереи, то дорогу, вытаскивают, выталкивают машины. Обстановка нагнетается и уже от командующего поступает приказ: в случае заторов, машины — в пропасть. Сначала взрывали и сжигали их, а затем и этого делать не стали. Просто толчок в борт, и летит, родимая, по склону, кувыркаясь. Прослушали по радио доклад 108-ой дивизии о брошенной технике: три БТС, две 2С1, ПРП, две БМП, четыре БТР и т. д. «Уралов» и КамАЗов и не помню, сколько. Мы оставили один транспортер колесный ТК на базе «Урала», да и то подозреваю, что от него избавились по старости.

Напоследок, когда утих ветер, установилась солнечная спокойная погода (утро 9-го), и когда подтянули к вершине все остатки и спокойно вздохнули, новая напасть. В седьмой галерее, прямо под нами в проеме встал БТР, заклинило рулевое. Тянули тремя машинами, а он ни с места. Четыре (!) часа пытались освободить дорогу для остальных машин. Послали саперов В. Гнедюка, чтобы подорвать зарядами рулевое и на брюхе корпус вытащить и сбросить. Командир не спит третьи сутки. Как держится?

Сидим на КП, в темноте, при свете отблесков от «Полариса», и сочиняем шараду. Все вместе, каждый последовательно добавляет что-то свое из нашего опыта на Саланге. И смеемся. Получилось подобное: как поступить, если БТР встал в галерее, рулевое заклинило, внизу трактор без солярки и отрезан хвостом колонны, прохода нет. Впереди занос, и его надо расчищать БАТом. БАТ не может пройти из-за пробки в южном портале. И вызвать его невозможно, так как нет связи с «Северным». А водитель, ко всему, плюнул и ушел. Шарада была и длиннее. Пишу, что вспомнил. Нам весело. Много организационных трудностей плюс к погодным. 7-го ушли комендачи, но через сутки их вернули. Передали узел связи афганцам, и у нас на КП сразу прекратилась вся связь. Пришлось посылать своих связистов на релейную и где помощью, а где угрозами, восстанавливать связь. Без нее мы вообще беспомощны.

7-го вечером при отходе 2-го батальона погибает наш последний солдат: в том же месте, где погиб Олег Юрасов. Один к одному. Очередь из темноты по колонне, пуля в шею и смерть. Дикая, нелепая. Гвардеец продолжал свой последний путь с нами до конца на носу машины, укрытый одеялом, на носилках. По-другому эвакуировать и отправить было невозможно. И только через трое суток, подойдя к Хайратону, мы смогли сразу переправить его через границу в морг Термеза (рядовой И. А. Ляхович).

Заявление «духов» о том, что после 23-го они нам отомстят и не пропустят через Саланг ни одного советского солдата, как всегда оказалось болтовней, блефом. В общем-то, никакого организованного сопротивления мы не встретили. Ближе к полудню 9-го с подходом 2-го пдб встаю к ним в колонну и начинаем марш на Пули-Хумри. Командир полка В. Востротин с 3-м пдб Николая Ивонника отходит с южной стороны Гиндукуша последним. Последний раз идем через тоннель. Большая загазованность. Сначала запускали в «дырку» по десять машин, затем по двадцать. Последние загоняли по тридцать и более. Вентилировать некогда. Вперед, вперед. Да и так поставили рекорд тоннеля. За четверо суток — 1500 машин. Хотя летом и при хорошей погоде через «дырку» шло в сутки не более 300.