Геннадий Трошев - Чеченский излом. Дневники и воспоминания

Обстановка во многих близлежащих к Чечне районах и после вывода войск в 1996 году осталась напряженной, что, безусловно, накладывало отпечаток на условия службы и характер учебы личного состава, учебно-боевые задачи. Различные боевые ситуации (в частности, печально известное бандитское нападение на инспекционную группу Генерального штаба в районе перевала Хурикау 16 апреля 1998 года) заставили обратить особое внимание на охрану войсковых колонн. В округе специально отрабатывалась новая тема — тактика действий при сопровождении колонн.

О горной подготовке — разговор особый. Чего греха таить — как правило, к нам приходят служить юноши, а порой и молодые офицеры, знающие о горах лишь по кинофильмам и популярным бардовским песням. Парадоксально, но незадолго до первой чеченской кампании было расформировано Владикавказское общевойсковое училище — единственное оставшееся после развала СССР, в котором готовили военных специалистов такого профиля. Вот уж действительно, «хотели как лучше, а получилось как всегда».

Обстоятельства сложились так, что главной учебно-методической базой горной подготовки военнослужащих на территории Северо-Кавказского военного округа (да и вообще в стране) стал горный полигон, расположенный в районе Дарьяльского ущелья в долине реки Терек (Северная Осетия — Алания). В результате осетино-ингушских событий осени 1992 года он был в значительной степени разрушен. Нашлись лихие ребята, которые, воспользовавшись межнациональной распрей, растащили всю базу и вывели из строя коммуникации. Поэтому в течение нескольких лет мы не могли использовать полигон по прямому назначению. Первым забил тревогу А. Квашнин. Благодаря его усилиям начались восстановительные работы. Помогло в этом и руководство Республики Северная Осетия — Алания.

В том, что горы не любят дилетантов, мы наглядно убедились в Чечне. Проблема действительно существовала. И, вероятно, разрешить ее можно было только на государственном уровне. Многие офицеры старой закалки, получившие ранее соответствующее образование, «афганцы» уволились в запас. Скажу больше, после 1991 года в результате сокращений и преобразований ряд наших частей лишились статуса горных, остались только две штатные должности инструкторов по горной подготовке — непосредственно в штабе округа и в 58-й армии.

Однако это не означало, что некому было обучать людей. Во-первых, сохранилась какая-то часть офицеров и прапорщиков, которые прошли горную школу Афганистана и Чечни. Во-вторых, среди военнослужащих оказалось немало энтузиастов, подвижников «горного дела». Кроме того, регулярно проводились сборы внештатных инструкторов по горной подготовке из числа командиров подразделений. Нам удалось добиться, чтобы в подобных мероприятиях участвовали высококвалифицированные альпинисты, мастера спорта. Причем не только наши армейские, но и из родственных, сопредельных структур — например, Министерства по чрезвычайным ситуациям, Российского оборонно-спортивного технического общества и др.

Вновь обращусь к урокам Чечни, ведь там пришлось действовать в горах не только военнослужащим, скажем так, «предгорной» 58-й армии, но и частям «равнинных» Волгоградского соединения, Московского, Ленинградского и других военных округов. Выходит, им тоже нужна была горная подготовка. Вот почему во всех частях округа (где нет поблизости гор) были созданы горные полосы препятствий, на которых и тренировались наши военнослужащие.

А что касается Дарьяльского полигона, то, начиная с лета 1997-го, здесь усиленно готовились мотострелки и танкисты, артиллеристы и саперы, здесь закладывался фундамент будущих успехов и побед.

Военная дипломатия

На первом этапе контртеррористической операции войска должны были освободить северные районы республики — Наурский, Шелковской, Надтеречный… Короче, все, что севернее реки Терек. Затем следовало концентрическое сдавливание бандитских отрядов со всех сторон, кроме юга, и оттеснение в горы с одновременным перекрытием всех перевалов, чтоб не допустить оттока боевиков в Грузию.

Я был назначен командующим восточной группировкой. Мы двинули войска в Чечню со стороны Дагестана по трем направлениям — кизлярскому, хасавюртскому, ботлихскому. На равнине они почти не встретили серьезного сопротивления боевиков, но это вовсе не означало, что подразделения продвигались парадным маршем.

Одна из главных задач состояла в том, чтобы убедить мирное население Чечни: армия пришла не убивать и грабить, а лишь уничтожать бандитов. Чего скрывать, еще несколько лет назад многие чеченцы видели в нас оккупантов. Поэтому в те осенние дни приходилось заниматься не только прямыми обязанностями (то есть руководить войсками), но и «дипломатией» — встречаться с главами администраций селений, старейшинами, духовенством, простыми жителями. И такое происходило почти ежедневно.

Меня тогда некоторые деятели упрекали за излишний либерализм, называли «добреньким дядей». Но я убежден, что поступал правильно.

Я уже упоминал, что родился и вырос в этих местах, хорошо знаю обычаи и традиции, чеченский менталитет, знаю, как держать себя в разговоре со стариком, а как — с молодым. Чеченцы уважают того, кто держится достойно и не унижает достоинства другого, кто уважает нравы горцев. Ведь можно разговаривать в ультимативной форме — угрожать, запугивать, обвинять. Но простой житель станицы или села — хлебопашец или скотовод — не повинен в войне, чего же его зачислять во враги? Он идет на переговоры, чтобы мирно решить вопрос, а не убеждать меня в правоте бандитов.

Я старался разговаривать со всеми адекватно. Если человек старше меня, я обращался к нему почтительно — на вы. Объяснял доходчиво, чего хочет армия, федеральная власть. При этом не юлил, а говорил правду. Просил, чтобы переговорщики затем рассказали односельчанам о наших целях и настрое. Если бы стал лукавить, они сразу бы почувствовали фальшь моих слов: ведь на таких встречах обычно бывали старейшины, умудренные жизнью люди, различающие, где правда, а где обман… Они верили мне. И я поверил сразу в искренность их стремлений к миру — уже на первых переговорах в Шелковском районе.

Какие вопросы обсуждались на таких встречах? Самые разные. Вначале я выслушивал людей. В один голос они говорили о том, что устали от анархии и беззакония, хотят, чтобы установилась нормальная, твердая власть. Разочарованы обещаниями Масхадова, не верят ему.

В октябре 1999 года в Чечню стала поступать первая гуманитарная помощь. И инициаторами выступили именно мы, военные. Руководство Министерства обороны РФ, Северо-Кавказского военного округа выделило транспортные самолеты с питанием, одеждой, стройматериалами. Все это распределялось по селениям и станицам северных районов республики.