Владимир Брюханов - Происхождение и юные годы Адольфа Гитлера

Найти приходящую или постоянно проживающую в доме прислугу, следовательно, не могло составить для Алоиза никакого труда — и притом за весьма умеренную плату. Иное дело, что денег у него всегда не хватало: это не его индивидуальная особенность, а всеобщее качество денег — последние, как известно, могут существовать только в двух ипостасях: или их мало, или их совсем нет!

Тут, исходя из общей экономической ситуации, следовало бы, скорее, допустить возможность того, что это Алоиз оказывал покровительство и помощь деревенским родственникам, забрав ребенка на проживание и содержание в более обеспеченный дом — как это оказалось принятым считать и по поводу его собственного перемещения в дом Иоганна Непомука в 1842 году.

Аналогия эта действительно справедлива, но, как и вся предшествующая ситуация, нуждается в совершенно противоположном истолковании: общий сюжет 1873 года никак не допускает никакой благотворительности Алоиза по отношению к деревенской родне!

Скорее всего, Иоганну Непомуку с самого начала удалось придать переезду Клары какое-то специальное функциональное предназначение, привлекательное для Алоиза.

Никто никогда не задавался вопросом о том, кто и как оплачивал труд этой служанки, поселившейся в доме Алоиза. Разумеется, и мы не сможем придать этому вопросу абсолютно доказанную ясность, но постараемся привести его в логическое соответствие с общим развитием сюжета.

Исходя из общего смысла ситуации 1873 года и последующего времени, крайне трудно предполагать, чтобы Алоиз пошел на дополнительную финансовую нагрузку. Скорее наоборот: Клара и оказалась в определенном смысле частью уплаты тех средств, которых и потребовал Алоиз в Шпитале. В больших деньгах ему было отказано, но зато предложили и бесплатную служанку, и регулярное выделение присылаемых ей из дому денег, заведомо покрывающих ее содержание, а избыток их переходил в пользу Алоиза.

В этом была уже четкая аналогия с положением самого Алоиза в доме Иоганна Непомука в период 1847–1853 годов. Клара, таким образом, оказывалась не похищенным ребенком, как сам Алоиз в 1842 и последующие годы, но и положение, в которое она попала, иначе чем рабством не назовешь!

Напомним при этом, что проблемой для Алоиза была не только и не столько задача добычи денег, но добыча именно таких денег, чтобы их можно было без опасения демонстрировать окружающим и безнаказанно тратить в собственное удовольствие. В связи с этим у него должно было хватать забот даже и с теми деньгами, которые он, повторяем, наверняка должен был получать в качестве взяток на государственной службе.

Клара могла играть очень удобную роль — быть абсолютно незаметным курьером между домами Алоиза и Иоганна Непомука. Совершенно естественными были ее визиты в дом собственных родителей — в соседний дом, напоминаем, с домом самого Иоганна Непомука; не могли ни у кого вызывать никакого подозрительного интереса и визиты к ней ее родителей в дом Алоиза. Через них троих можно было регулярно передавать те деньги, о которых, несомненно, договорились Алоиз и его дядюшка. При необходимости можно было осуществлять и более оперативную передачу денег почтой или телеграфом: посылка каких-то денег от родителей к дочери не могла вызывать недоумений, хотя, конечно, более естественным для тех времен был бы в глазах окружающих встречный денежный поток.

Обратим теперь внимание и на другие сопутствующие обстоятельства, приблизительно соответствующие по времени появлению Клары в доме Алоиза.

Примерно в это же время Алоиз, повторяем, увлекся разведением пчел, обзаведясь в результате побочной дочкой в окрестностях Браунау! Самое же интересное при этом, однако, — это именно само разведение пчел!

Какой особенностью обладало и обладает это занятие?

Хорошо известно (издавна и поныне), что при добротной постановке дела пчеловодство может быть весьма прибыльным.

Хорошо ли справлялся с решением такой задачи неугомонный Алоиз? Нам представляется, что едва ли: это занятие, требующее незаурядного терпения, самообладания и выдержки, а это, как известно, вовсе не фамильные черты Гитлеров; но настаивать на этом мы не будем.

Кто же, однако, мог бы практически знать, что у Алоиза не ладятся дела с пчеловодством, если бы это обстояло именно так? Ульи ведь находились неблизко и не во всеобщем обозрении его бытового окружения!

Легко понять, какие это открывало возможности: всегда, на службе и перед соседями, можно было напропалую хвастать удачностью и прибыльностью этого занятия. И совсем не ради дутого престижа это было полезно и целесообразно!

Алоиз, в отличие от Иоганна Непомука, не мог позволить себе обзавестись, скажем, трактиром — официально у него не было на это средств, да и управление подобным заведением требовало времени, которого у служившего Алоиза вовсе не имелось. Иное дело — пчелы, требующие присутствия хозяина далеко не в каждую минуту.

Производил ли Алоиз хотя бы ложку меда в год — этого никто не знал. Но он всегда мог максимально рекламировать это занятие, и оно было объяснением наличия у него лишних денег, превышавших служебное жалование. Это и был его способ «отмывки денег», к которому он несколько охладел лишь позднее, к концу жизни — после завершения службы, хотя и тогда не забросил вовсе это занятие.

И началось это, повторяем, приблизительно в 1873 году, когда к нему, предположительно, и потекли денежки от Иоганна Непомука, что и сопровождалось появлением Клары в доме Алоиза, ставшей непременным и необходимым элементом этого финансового процесса.

Кроме того, не забудем обратить внимание и на определенные психологические моменты, связанные у Алоиза с подобным решением вопроса.

Общее выяснение отношений в 1873 году должно было прояснить многие моменты прошлого.

Иоганн Непомук, надо полагать, должен был признать часть выдвинутых обвинений, а описанная ситуация с Кларой и оказывается, повторяем, вполне симметричным воспроизведением того, как сам Алоиз после 1847 года содержался в доме Иоганна Непомука.

Переезд Клары к Алоизу, таким образом, не только был решением какой-то части финансовых проблем Алоиза, но и удовлетворял его оскорбленное самолюбие: теперь уже не Иоганн Непомук вершил бал, а сам старый мафиози должен был исполнять тот же танец, что прежде под его дудку обязаны были отплясывать другие!

Не случаен и выбор именно Клары на эту роль: в данный момент она была старшей из остающихся в живых дочерей Иоганны и Иоганна Баптиста Пёльцлей. Старше Клары в это время был только ее шестнадцатилетний брат Йозеф, который по возрасту уже никак не подходил на роль раба в доме Алоиза; через пять лет он по какой-то причине умер. Пёльцли же, как упоминалось, играли роли надсмотрщиков, когда в рабстве у Иоганна Непомука пребывал сам Алоиз. Теперь наступил их черед расплачиваться за это — и едва ли это могло их обрадовать, что, собственно, и было самоцелью со стороны Алоиза.