Алексей Шишов - 100 великих героев 1812 года

Ознакомительный фрагмент

Надо особо отметить следующее: за два с лишним года пребывания на посту военного министра Барклай-де-Толли успел сделать действительно многое по совершенствованию организации и боевой подготовки армии России, по подготовке резервов для нее. Но при планировании будущих военных действий на случай войны с Францией Александр I принял план своего ближайшего военного советника Фуля – прусского генерала на русской службе. Военный министр не смог противостоять решению монарха (первые же дни войны вскрыли всю несостоятельность и бездарность этого плана).

Война же неумолимо приближалась к западной границе государства. На пороге России встала Великая армия императора Наполеона Бонапарта, собравшего с большей части Европы под свои знамена 640 тысяч человек. Конечной целью его Русского похода являлась Москва: один из самых великих завоевателей в мировой истории задумал «поразить Россию в самое сердце».

Отечественную войну 1812 года Барклай-де-Толли встретил на посту командующего 1-й Западной армией (127 тысяч человек, 550 орудий), развернутой на 220-километровом участке западной границы от Россиены до Лиды. В эту должность военный министр (с этого поста ему вскоре придется уйти) вступил 31 марта. Подчиненная ему 1-я Западная армия по силам превосходила вместе взятые 2-ю Западную армию генерала П.И. Багратиона и 3-ю Резервную, или Обсервационную (Наблюдательную), генерала А.П. Тормасова.

В ближайшие же дни командующий армией установил, что Наполеон стягивает войска к границе и что при существующем расположении войск оборона границы невозможна. Войска были распылены на огромной линии прикрытия. И в такой ситуации у военачальников отсутствовал единый операционный план на случай войны.

Это стало главным, на что Барклай-де-Толли, еще одновременно оставаясь военным министром, обращает внимание государя. Уже 1 апреля он с тревогой пишет императору Александру I: «Необходимо, нужно начальникам армий и корпусов иметь начертанные планы их операций, которые они по сие время не имеют».

Но самодержец остался глух к таким письмам. Обладавший большим честолюбием, он стремился быть на первых ролях в развернувшейся исторической драме и мечтал о собственной бранной славе, добытой в соперничестве с признанным миром полководцем Наполеоном Бонапартом. В сопровождении огромной блистательной свиты царь прибыл в Вильно.

Александр I сознавал, что не обладает полководческим талантом, поэтому не взял на себя бремя главнокомандующего с неизбежной при этом ответственностью и риском за принимаемые решения. Но он не внял и совету военного министра о назначении такого главнокомандующего, предоставив генералЯу от инфантерии М.Б. Барклаю-де-Толли право отдавать распоряжения от своего имени.

Военный министр оказался в крайне сложном положении. Император постоянно вмешивался в управление армейскими войсками, особенно в первые дни войны, внося тем самым в него путаницу, двойственность, неопределенность и двусмысленность. Все неудачи же придворные круги приписывали, естественно, не ему.

…Отечественная война 1812 года началась в ночь на 12 июня. Теснимая превосходящими силами неприятеля, 1-я Западная армия отходила на восток с боями. Барклай-де-Толли стремился во что бы то ни стало сохранить ее до соединения со 2-й Западной армией Багратиона, не дать Наполеону разбить военные силы России по частям.

Такое соединение двух главных русских армий состоялось только под стенами древнего Смоленска. 20 июля 1-я Западная армия подошла к городу, 2-я Западная армия – на другой день. Произошло Смоленское сражение с его кровопролитием и ожесточенностью, помноженное на упорство сражавшихся сторон. Успешная защита города-крепости подняла дух русских войск.

Но Смоленск не был подготовлен к обороне. Силы же французов еще значительно превосходили русские. И вновь начался отход на восток. Уклоняясь от преждевременного генерального сражения, Барклай-де-Толли исподволь готовился к неизбежным решающим схваткам. Здесь он, отступая на московском направлении, проявил завидную силу воли и твердость. Не поддаваясь уговорам и нажиму, против царской воли и вопреки багратионовским упрекам, порой резким, Михаил Богданович продолжал отступать.

Отступление порождало естественное недовольство и глухой ропот среди солдат, офицеров и генералитета русской армии. Оно порождало открытое возмущение общественности, явное неудовольствие официального Санкт-Петербурга. Главными виновниками считали теперь уже бывшего военного министра Барклая-де-Толли, штабы и «немцев» (то есть многочисленных иностранцев на русской военной службе). Поговаривали даже об их измене.

Положение в отступающих армиях становилось сложнее день ото дня, что сильно обеспокоило императорское окружение: столица была полна искреннего возмущения. Не только в армейской среде, но и в обществе, прежде всего в патриотически настроенных кругах дворянства, все настойчивее звучали голоса, требовавшие сместить «немца» Барклая-де-Толли, дать войскам единого главнокомандующего, пользующегося доверием армии и народа. И, разумеется, самого монарха.

Государь понял наконец двусмысленное положение с командованием армией, созданное им же самим, которое могло закончиться катастрофой для государства. Это и подтолкнуло Александра I к принятию еще не запоздалого решения. Главнокомандующим всеми действующими армиями 5 августа был назначен любимый ученик великого Суворова, испытанный не одной войной полководец, генерал от инфантерии М.И. Голенищев-Кутузов.

Это событие, без всяких на то преувеличений, ждала вся Россия и русская армия. По такому случаю М.Б. Барклай-де-Толли получил высочайший рескрипт, в котором ему предписывалось «с вверенною 1-ю армиею состоять в точной его (Кутузова. – А.Ш. ) команде».

…Наступил славный день Бородина. Генерал от инфантерии Барклай-де-Толли командовал центром и правым флангом русских войск. Его 1-я Западная армия состояла из трех пехотных корпусов: 2-го – генерал-лейтенанта Багговута, 4-го – генерал-лейтенанта Остермана-Толстого и 6-го – генерала от инфантерии Дохтурова. На левом крыле русской позиции расположилась багратионовская армия.

К победе стремились и русские, и французы. Очевидец Бородинского сражения напишет: «Ядра, картечи, пули, ружья, копья, сабли, штыки – все стремилось в этот день к истреблению и сокрушению жизней. Смерть летала по всем рядам и покрывала землю кровью и мертвыми телами. Чугун и железо, сии металлы, самое время переживающие, оказывались недостаточными к дальнейшему лишению людей. Ужасный стон умирающих и борющихся со смертью приводил в содрогание самую природу. Звук мечей, восклицания побеждающих, ржание и топот лошадиный, крики командования на разных языках придали этой ужасной картине вид, какой перо описать не в силах…»