Юрий Вильнер - Андрей Ющенко: персонаж и «легенда»

Лагерные полицейские формально не переставали оставаться пленными, но они находились на привилегированном положении. Они имели лучший паёк, были хорошо одеты, жили в отдельных помещениях. Их численность составляла от двух-трех десятков на 500–1000 человек до нескольких сотен в большом лагере. «Полицаи» не только поддерживали лагерную дисциплину, но и выявляли среди пленных коммунистов, комиссаров, евреев — всех «нежелательных элементов».

«Полицаи» приводили смертные приговоры в исполнение. Так, в «Распоряжении штаба ОКВ о порядке приведения в исполнение приговора о смертной казни советских военнопленных» от 29 декабря 1941 года говорилось: «Если в исполнение приводится приговор о повешении, то комендант данного лагеря должен найти среди советских военнопленных подходящих для этого людей, которые за это должны получить какое-либо вознаграждение (деньгами, продуктами и др.). О приведении приговора немецкими военнослужащими не может быть и речи» 29.

Многие «лагерные полицаи» годами продолжали свою карьеру в лагерях. Немцами практиковалось перемещение проявивших себя на службе «полицаев» из одного лагеря в другой. Часть «полицаев» продолжали службу в вооруженных и полицейских формированиях Германии. Кроме «лагерных полицаев», в лагере существовала прослойка «сексотов» — тайных информаторов из числа военнопленных, которые за плату или привилегии информировали администрацию лагеря о поведении заключённых.

Есть все основания полагать, что Андрей Ющенко мог быть одним из тех, кто пошёл на такое сотрудничество с лагерной администрацией:

1) «Лагерная полиция» в том же Шталаге 324 (Остров-Мазовецкий) состояла только из украинцев;

2) Ющенко, сообщивший о своих довоенных судимостях якобы за политическую деятельность, в глазах немцев — идеальный объект для привлечения к сотрудничеству;

3) Ющенко в автобиографии (1946) и анкете (1946) пытается скрыть от органов госбезопасности своё пребывание в 1941 году в Шталаге 324 и Шталаге IV.

Последнее наводит на мысль, что именно в этих лагерях Ющенко мог проявить себя особенно «активно».

1942 ГОД

В автобиографии (1945) говоря о том, что он делал после того, как оказался в Шталаге IVB, Ющенко сообщает, что его «везут» (или он «едет») в город Майсен в каменный карьер. В «Личной карточке» Шталаг IVB (1943) отмечено, что Ющенко за какую-то работу в период с 11 по 28 февраля 1942 года получил 1,4 марки. В качестве работодателя указано загадочное «204». Затем его «перевозят в город Лайпциг на завод с-хоз. машин».

Автобиография (1946) утверждает, что его «отсылают на работу в г. Лейпциг». Лейпциг упоминается и в анкете (1946).

Следует отметить, что какого-то особого «лагеря» в Лейпциге не существовало. Лейпциг — крупный промышленный центр в Саксонии, вокруг которого располагалось несколько крупных лагерей военнопленных и их филиалов. Обычно из близлежащих лагерей на немецкие предприятия отправлялись команды военнопленных. Завод, как правило, не являлся «лагерем», а лишь местом труда военнопленных. Иногда пленные не только работали на предприятии, но и жили там в специальных помещениях, продолжая числиться в своём лагере. При этом вместе с военнопленными рабочими на предприятия направлялись и сотрудники «лагерной полиции», задачей которых было следить за порядком.

Осенью 1942 года Ющенко (возможно вместе с командой военнопленных) отзывают с завода в базовый лагерь Шталаг IVB. Сам Ющенко утверждает, что «за подготовку к побегу забирают в большой Лагерь 4 Б откуда везут в штрафной Лагерь г. Стольп на аеродром — готовит земляную площадку». Дело в том, что и Майсен, и Лейпциг, и Штольпен (у Ющенко — Стольп) — всё это населённые пункты Саксонии в непосредственной близости от Шталаг IVB (Мюльберг). Скорее всего, имел место обычный перевод военнопленных с одного места на другое в пределах ответственности одного лагеря или между его филиалами. Это подтверждается и тем, что в немецких учётных документах Ющенко вплоть до весны 1943 года числится военнопленным Шталаг IVB.

«Подготовка к побегу» также вряд ли имела место, так как в тех же немецких документах о каких-либо побегах Ющенко в этот период нет никаких упоминаний. Возможно, говоря о «побеге» и «штрафном» характере некого «Лагеря г. Стольп», Ющенко стремился героизировать себя в глазах госбезопасности. Собственно, и «нормальные» условия в Шталаге IVB ставили пленных на грань выживания. Бывший узник этого лагеря Борис Черезов вспоминал (речь идёт о лете и осени 1942 года — времени, когда там находился Андрей Ющенко): «Голод. Питание: одна большая и одна маленькая вареные картошки, это так делили. Приносили ведрами на несколько человек. Зелёный шпинат или суп из неочищенной картошки («Свиной»). Хлеб — полукилограммовая булка на 8 человек. Хлеб делится на спичечных весах, а затем один отвертывается и кричат: «Кому?» Если попадает горбушка, это счастье» 30.

Примечательно, что в автобиографии (1946) и анкете (1946) Майсен и Штольпен вообще не упоминаются. Из всего периода, связанного с пребыванием Ющенко в Шталаге IVB, он указывает только Лейпциг, где пробыл несколько месяцев. При этом сам Шталаг, в котором Ющенко числился почти два года, даже не называется.

Наиболее вероятным объяснением такой «забывчивости» после войны может быть стремление Ющенко не привлекать внимание органов безопасности к Шталагу IVB. Что выглядит вполне логичным в том случае, если он был в этом лагере «полицаем». Страх, что при дополнительной проверке бывшие заключённые могут опознать его, объясняет умолчание и ложь Ющенко об этом периоде своей биографии.

По воспоминаниям заключённых, «полицаи» Шталага IVB отличались особой жестокостью. Так, бывший узник этого лагеря Борис Черезов вспоминал: «На территории лагеря полицаи как собаки, бьют по причине и без всякой причины, таких еще нигде не видал (выделено Авт.)» 31.

1943 ГОД

В 1943 году, когда наметился перелом в войне, ситуация в лагерях военнопленных претерпела серьёзные изменения. Во-первых, сократился приток новых пленных. Во-вторых, изменились и сами пленные. Если в начале войны значительная их часть была деморализована, подавлена теми поражениями, которые потерпела Красная армия в начале войны, то в 1943 году в плен попадали те, кто хорошо знал о победах под Сталинградом и Курском, а также непосредственные участники этих сражений. Военнопленные из числа тех, кто был взят в плен в начале войны, также получали информацию о победах Красной армии. Как вспоминал Пётр Палий, попавший в плен ещё в 1941 году: «Мы знали о полном разгроме немцев под Сталинградом и о гибели армии Паулюса, знали, что фактически теперь немцы перешли на оборонную стратегию и отступали по всей линии фронта под все усиливающимся натиском Красной армии». 32