Элизабет Хереш - Александра

К вящему неудовольствию королеве приходится еще и извещать о срыве планов семью отверженного кандидата, с которой уже начаты переговоры. Вопрос щепетильный, так как Фриц Баденский внук германского кайзера Вильгельма I. Королева едва сдерживает себя:

«Русские такие бессовестные, у них не в цене принципы, — начиная от великих князей, — о чем хорошо знают также Людвиг и Сандро[21]. К ним они относятся просто чудовищно. Политика или не политика — русские абсолютные антагонисты Англии и наши исконные враги!»

Аликc видит, как настоятельные увещевания не оказывают на Эллу воздействия. Однако размолвка оставляет след в душе впечатлительной двенадцатилетней девочки. Она дает себе слово всегда уважать советы и желания бабушки и отца. Могла ли она предположить, какие серьезные последствия будет иметь для нее решение сестры Эллы выйти замуж в Россию?

Петербург и последствия

Садясь в начале лета 1884 г. с отцом, сестрами и братом Эрнстом Людвигом в поезд, который должен отвезти их на свадьбу Эллы в Петербург, Аликc отправляется в свое первое путешествие в Россию.

Описание обстановки, в которую попадает Аликc со своей семьей, дает Эрнст Людвиг:

«В то время, когда она выходила замуж, 15 июля 1884 г., русский двор пребывал на вершине великолепия. Свадьбу праздновали с великой роскошью. Мы все жили в Петергофе[22].

Накануне все ездили в специальном поезде — дамы в вечерних туалетах, мужчины в парадных мундирах — в Петербург. На вокзале собрались все другие члены семьи. И вот дамы уселись в золоченые кареты, а господа на лошадей. И поехали перед каретой невесты, в которой вместе с ней императрица [царица] Мари [Мария Федоровна]. Затем большое богослужение в Зимнем дворце. Я не помню, что делали вечером. День свадьбы начался рано. Сначала протестантское венчание, а затем православное, длившееся бесконечно долго, после чего еще литургия.

И вот подошло время торжественного обеда в огромном зале. Столь же затянувшийся, он, однако, представлял собой прекрасное зрелище. Затем молодожены с помпой уехали в свой дворец. Никто не переодевался, поскольку вечером предстояло ехать во дворец, где юная пара давала официальный ужин. Было весьма забавно: все при полном параде, только жених в простом мундире и невеста в розовом шлафроке с каймой и чепце. Наконец пришло время прощаться, и все были счастливы, ибо смертельно устали».

В промежутках между официальными празднествами русские хозяева развлекают своих заграничных родственников. Наследнику правящего царя Александра III, Николаю, как и Эрнсту Людвигу, шестнадцать. Вместе с братом Георгием, сестрой Ксенией (брату Михаилу шесть, а младшей сестре Ольге два года) и кузенами он заботится о том, чтобы гессенские родственники — почти его сверстники — не скучали. Полиглот Николай — бегло говоривший по-немецки, по-французски и по-английски — умело исполнял роль очаровательного хозяина перед своими родственниками, друзьями и гостями. Ни следа высокомерия или гордости: манеры никоим образом не выдавали осознания высокого предназначения как будущего царя России — на это ему не хватало необходимой самоуверенности. «Романовская надменность», вынуждена была бы признать даже английская королева, не наложила на него никакого отпечатка.

К маленькой сестре Эрнста Людвига, Аликc, Николай проникся симпатией с первого взгляда. В ту пору двенадцатилетняя девочка носила длинные волосы, перевязывая пышную темно-русую шевелюру бантом (Аликc сама нарисовала себя с такой прической). Голубыми глазами, которые смущенно тупились от посторонних взглядов, и своим веселым, но застенчивым нравом Аликc совершенно очаровала престолонаследника, бывшего на четыре года старше ее.

Открыть свои чувства шестнадцатилетний юноша не решается. Николаю приходится каждый раз что-то придумывать, чтобы повидаться с Аликc. Вот несколько строк (на английском языке, на котором хозяева общались с немецкими гостями), посланных им во дворец, куда поселили Эрнста Людвига и Аликc:

1/13 июня 1884 г., Петергоф

Дорогой Эрни.

Если тебе нечего больше делать, приезжай, пожалуйста, с Аликc к нам. Будем кататься на лодке по нашему пруду. Все вместе поужинаем.

Good bye. С любовью Ники.

В один из вечеров Николай собирается с духом и посылает Аликc дорогую брошь. Та сконфуженно принимает подарок, однако на следующий день, во избежание пересудов, возвращает его. Николай обижен; из упрямства он пересылает брошь с обратной почтой ни о чем не подозревающей тете.

Один из тех дней Николай описывает в своем дневнике в переплете из слоновой кости:

«Сегодня была чудесная погода. Как всегда завтракали с дармштадтцами. Катались на лодке. В 3 часа выезжали на четырех лошадях. Папа показывал тетям Марии и Виктории в семейной карете озера. Обедали у нас: Эрнст, милая Аликc и Сергей. Аликc и я оставили свои автографы на окне в итальянском павильоне (а именно, что мы любим друг друга)»[23].

На свадьбе Эллы в Петербурге королева Виктория не присутствовала. Не было там и Александра Баттенберга, брата принца Людвига Баттенберга, который лишь за несколько месяцев до этого женился на старшей сестре Аликc, Виктории: ввиду упоминавшихся событий его умышленно не пригласила русская сторона.

Для характеристики политического климата и попыток Пруссии в том же 1884 г. привлечь Россию на свою сторону и настроить против Англии показательно, что на праздник совершеннолетия русского престолонаследника Николая по настоянию канцлера Бисмарка кайзер послал в Петербург принца Вильгельма. Причина: этому «ультрапрусскому» (каким видела его мать, урожденная английская кронпринцесса Виктория) внуку кайзера Вильгельма I, казалось, сама судьба велела заверить царя в прусской лояльности германско-русскому договору о взаимопомощи. Более того, Вильгельм предостерегает царя относительно своих собственных родственников:

«Только не доверяйте моим дядям, пусть Вас не вводит в заблуждение то, что услышите от моего отца [кронпринца Фридриха Прусского], поскольку он под каблуком моей матери [Виктории, дочери королевы Англии]»[24], — пишет Вильгельм царю во время пребывания в России.

В беседе Вильгельм от имени Бисмарка успокаивает царя: Пруссия не даст согласия на брак между Александром Баттенбергом и прусской принцессой Викторией. Под конец он передает «убеждение германского кайзера [Вильгельма II, что три империи — Германия, Австро-Венгрия и Россия — должны сплоченно встать трехсторонним бастионом на пути накатывающихся волн анархии и либеральничающей демократии…»[25].